Ральф достал из футляра бинокль, поднес его к глазам, потерял еще пару секунд, настраивая резкость, и только потом понял, что забыл снять чехлы с линз. Он снял их и снова поднял бинокль к глазам. На этот раз две фигуры под фонарем тут же возникли в поле его зрения – большие и идеально освещенные, но размытые. Ральф подкрутил регулятор резкости, и двое мужчин почти сразу попали в фокус. И у Ральфа перехватило дыхание.

Он смотрел на них очень недолго, секунды три; потом один из мужчин (если это были мужчины и вообще люди) кивнул и положил руку на плечо второму. Они оба развернулись и пошли прочь, оставив на обозрение Ральфу только лысые затылки и гладкие белые спины. Всего три секунды – максимум, но Ральфу хватило и этого. Ему стало нехорошо.

Он побежал за биноклем по двум причинам, и обе они происходили из его нежелания верить в то, что это был сон. Во-первых, он хотел быть уверенным в том, что сможет потом опознать этих двоих мужчин, если в этом возникнет необходимость. Во-вторых (эта вторая причина была мало приемлема для здравого смысла, но от того не менее важна для него самого), ему хотелось отделаться от назойливого ощущения, что у него происходит «близкий контакт третьей степени» с пришельцами из других миров.

Но вместо того чтобы развеять это впечатление, вид в бинокль, наоборот, его усилил. У маленьких лысых докторов, казалось, вообще не было черт лица. Лица были, да: глаза, носы, рты, – но они были какими-то ускользающими и расплывчатыми, как блики на хромированной поверхности. Они, эти двое, могли бы быть близнецами, но у Ральфа сложилось другое впечатление. Они были похожи на манекены в витрине магазина – ночью, когда с них уже сняли дорогие парики, – и это жуткое сходство не имело отношения к генетике. Скорее на ум приходило серийное производство.

Ральф отметил только одну отличительную особенность – и обуславливалась она, судя по всему, сверхъестественной гладкостью их кожи: у них на лицах не было морщин. Ни морщин, ни родинок, никаких прыщей или шрамов, хотя Ральф допускал, что такие незначительные детали можно пропустить, даже глядя в бинокль. И кроме этой неестественно гладкой кожи и отсутствия морщин – ничего; все остальное – лишь субъективные домыслы. Тем более что Ральфу не удалось рассмотреть их как следует. Если бы он достал бинокль быстрее, без всяческих эскапад со скользящими табуретками и падающими рыболовными снастями, если бы он вовремя понял, что забыл открыть окуляры и не возился бы с ручкой настройки резкости, может, сейчас он бы не чувствовал эту свербящую тревогу.

Они выглядят как эскизы, подумал он внезапно, прежде чем они отвернулись от него. Вот что меня беспокоит больше всего. Не их одинаковые лысые головы и белые халаты, и даже не отсутствие морщин. Они выглядят как эскизы людей – не глаза, а круги, маленькие розовые уши, как будто нарисованные розовым фломастером, рты – небрежные быстрые наброски бледно-розовой акварелью. Они не похожи ни на людей, ни на пришельцев… они похожи на приблизительные зарисовки… чего?.. я даже не знаю чего.

Ральф был уверен только в одном: обоих докторов окружали яркие ауры. В бинокль он разглядел, что они были зеленого цвета с золотыми вкраплениями, и по ним пробегали оранжево-красные искры, похожие на искры костра. Эти ауры были воплощением силы и энергии; и неинтересные и совершенно невыразительные лица двух маленьких человечков никак не вязались с такими аурами.

Лица? Я не уверен, что смогу их узнать, если увижу снова, даже под угрозой расстрела. Они как будто сделаны для того, чтобы не запоминаться. Конечно, будь они лысыми, тут бы проблем не возникло. Но если они наденут парики и, скажем, сядут, чтобы нельзя было понять, какого они роста… то что тогда? Отсутствие морщин на лице тоже можно отнести к разряду особых примет, но все относительно. Хотя вот ауры… эти зеленые с золотым ауры, да еще с искрами… вот их я бы узнал. Но в их аурах есть что-то неправильное. Понять бы еще, что именно.

Ответ пришел неожиданно: просто возник в сознании, как те два существа – маленькие лысые доктора – возникли у него перед глазами, как только он снял чехол с окуляров бинокля. Обоих окружали сверкающие ауры… но у них не было тех уходящих вверх ленточек, которые Ральф про себя называл веревочками от воздушных шариков.

Они шли по Харрис-авеню в сторону Строуфорд-парка и напоминали двух приятелей, которые решили прогуляться воскресным утром. И за секунду до того, как они вышли из яркого круга света возле крыльца Мэй Лочер, Ральф успел разглядеть предмет, который один из докторов держал в руке. Это был вовсе не нож, как показалось Ральфу вначале, но все равно увидеть подобный предмет в руках незнакомца на пустой улице посреди ночи было не очень приятно.

Это были длинные ножницы из нержавеющей стали.

Неприятное ощущение, что его подталкивают ко входу в тоннель, где в темноте может таиться все что угодно, вернулось с удвоенной силой. Только на этот раз вместе с ним пришла паника, потому что Ральфу показалось, что последний, самый сильный толчок в спину он получил как раз тогда, когда ему снился сон про его умершую жену. Ему хотелось кричать от страха, и он понял, что надо немедленно что-то делать, иначе он и вправду закричит в полный голос. Ральф закрыл глаза, сделал глубокий вдох и представил себе еду. Новое блюдо с каждым новым вдохом: помидор, картошка, мороженое, брюссельский салат. Доктор Джамаль в свое время научил Каролину этой несложной технике релаксации, и она помогала ей бороться с головными болями, даже в последние шесть недель, когда опухоль уже начала убивать ее. И теперь она помогла Ральфу справиться с паникой. Сердце забилось спокойнее, и чувство, что он сейчас закричит, вроде бы начало проходить.

Продолжая глубоко дышать и думать

(яблоко груша кусок лимонного пирога)

о еде, Ральф аккуратно надел чехол на окуляры. Руки все еще тряслись, но уже не настолько, чтобы он боялся уронить бинокль. Когда он наконец упаковал бинокль обратно в футляр, он осторожно поднял левую руку и взглянул на повязку. В центре виднелось круглое красное пятно размером с таблетку аспирина, но оно вроде бы не расплывалось дальше. Хорошо.

И ничего в этом хорошего нету, Ральф.

Достаточно откровенно и в общем-то правильно, но это не поможет ему понять, что случилось на самом деле и что со всем этим делать. Шаг первый: забыть этот ужасный сон про Каролину и попытаться разобраться с тем, что случилось наяву.

– Я проснулся, когда упал на пол, – сказал Ральф пустой комнате. – Я это знаю. И знаю, что видел этих людей.

Да, он их видел: и их самих, и их зеленые с золотом ауры. И в этом он не одинок; Эд Дипно тоже видел как минимум одного из этих маленьких лысеньких докторов. Ральф, как говорится, мог бы поставить на это ферму, будь у него лишняя ферма. Хотя, конечно, его не очень-то грела мысль, что он сам и бесноватый соседский параноик, избивший собственную жену, видят одно и то же.

И ауры, Ральф… он и про них говорил.

Ну, Эд не использовал это слово, «ауры», но Ральф был уверен, что он говорил об аурах по меньшей мере дважды. Ральф, иногда мир полон цветов. Это было в августе, незадолго до того, как Джон Лейдекер арестовал Эда за жестокое обращение с женой. И потом, почти месяц спустя, когда Эд звонил Ральфу по телефону: Ты уже видишь цвета?

Сначала цвета, потом маленькие лысые доктора; если так пойдет дальше, то уже очень скоро появится и Кровавый Царь собственной персоной. Но если отвлечься от всего этого, то что же все-таки следует предпринять по поводу увиденного сегодня ночью?

Ответ пришел сам собой. Самым важным сейчас было вовсе не его душевное здоровье, не ауры и не маленькие лысые доктора; самым важным сейчас было здоровье Мэй Лочер. Он только что видел, как два незнакомых мужчины вышли из дома миссис Лочер, ночью… а в руках одного из них были ножницы. Потенциально смертельное оружие.

Ральф протянул руку к телефону, снял трубку и набрал 911.