Луиза посмотрела на него и вроде бы успокоилась.

– Хорошо. Это будет забавно. В последнее время я ни для кого не готовлю, кроме Симоны и Мины. Это мои подруги. – Потом она рассмеялась. – Только я совершенно не это имела в виду. И весело будет совсем по другому поводу.

– Что-то ты говоришь загадками.

– Я очень давно не готовила для мужчины. Надеюсь, я не забыла, как это делается.

– Но мы же недавно к тебе заходили с Биллом: смотрели новости и кушали макароны с сыром. Это было очень здорово.

Она улыбнулась.

– Разогретые макароны. Это совсем не одно и то же.

А большая обезьяна все ломилась к ним в окно… Гусь с гусыней так напились, что до смерти подавились…

Улыбаемся еще шире. С риском вывихнуть челюсти.

– Я уверен, что ты не забыла, как это делается, Луиза.

– У мистера Чесса был очень хороший аппетит. Просто зверский аппетит. Но потом у него начались проблемы с желудком, и… – Она вздохнула и взяла Ральфа за руку со смесью робости и решительности, которую он счел просто великолепной. – Ладно, не важно. Мне надоело вспоминать прошлое и ныть по этому поводу. Оставлю эту прерогативу Биллу. Пойдем.

Он встал, взял ее под руку и повел к нижнему выходу у подножия холма. Луиза не обратила внимания на молодых мам на детской площадке, чему Ральф был несказанно рад. Он мог сколько угодно убеждать себя не принимать скоропалительных решений и не делать поспешных выводов, потому что он до сих пор не знает, что происходит с ним и с Луизой, и даже не может логически рассуждать об этом, но он все равно делал какие-то выводы. Причем эти выводы шли не от ума, а из сердца, и он уже почти поверил в то, что в мире аур чувствовать и знать – это почти одно и то же.

Я не знаю насчет тех двоих, но Док номер три – явно психованный доктор… и он собирает сувениры. Так же, как некоторые психованные во Вьетнаме отрезали на память уши убитых врагов.

Невестка Луизы поступила мерзко и некрасиво, когда забрала сережки с блюдечка и положила их себе в карман. Но Ральф был уверен, что она не хотела их забирать. Просто что-то на нее нашло… И самое главное: в кармане у Дженет Чесс уже не было никаких сережек. Наверное, сейчас она ругает себя за то, что потеряла их, и не может понять, зачем она вообще их взяла.

Ральф точно знал, что на голове у этого мелкого урода была панама Макговерна, даже если Луиза ее не узнала, и они оба видели, как он забрал бандану Розали. И Ральф ни капельки не сомневался, что те искорки в ушах у лысого Доктора номер три – это были сережки. Сережки Луизы.

4

Старое кресло-качалка покойного мистера Чесса стояло на выцветшем линолеуме около двери, ведущей на задний двор. Луиза усадила в него Ральфа и велела ему «не путаться под ногами». Ральф подумал, что с этим заданием он вполне может справиться. Он сидел, лениво покачиваясь в кресле, и яркий солнечный свет падал ему на колени. Ральф не очень понял, куда подевалось время. Сейчас было уже далеко за полдень. Может быть, я заснул, подумал он. Может быть, я все еще сплю, и мне это снится. Он наблюдал за тем, как Луиза снимает со шкафа котелок для приготовления китайской еды (тоже вполне хоббитского размера). Через пять минут кухню заполнили вкусные, аппетитные запахи.

– Я же говорила, что когда-нибудь буду готовить только для тебя, – сказала Луиза, добавляя в варево овощи из холодильника и специи из шкафчика над плитой. – В тот день, когда вы с Биллом были у меня и ели разогретые макароны, помнишь?

– Да, вроде бы помню.

– В ящике для молока на крыльце стоит кувшин свежего сидра. Сидр лучше держать снаружи. Не принесешь? Ну и, разумеется, можешь выпить. Мои «парадно-выходные» стаканы стоят на полке над раковиной, но я не могу их достать, не вставая на стул. Сколько в тебе росту, Ральф? Шесть и два?

– Шесть и три. Было по крайней мере. Может быть, я потерял пару дюймов за последние несколько лет, усох от старости или что-то в этом духе. И не надо таких церемоний только ради меня. Честное слово.

Она строго взглянула на него, уперев руки в бока – в одной руке была ложка, которой она помешивала свое варево. Но вся ее суровость исчезла, как только она улыбнулась.

– Я сказала, мои парадно-выходные стаканы, Ральф Робертс, а не мои лучшие стаканы.

– Да, мэм. – Ральф усмехнулся. – Судя по запаху, вы еще очень даже не забыли, как готовить для мужчины.

– Сначала попробуй, а потом говори, – сказала Луиза, но Ральфу показалось, что она польщена.

5

Еда была действительно выше всяких похвал, и во время обеда по молчаливому уговору они не стали заводить разговор о том, что случилось в парке. Вообще-то с тех пор, как бессонница начала по-настоящему мучить Ральфа, у него были явные проблемы с аппетитом, но сегодня он съел все, что приготовила Луиза: что-то жареное со специями и очень вкусное. И плюс к тому – три стакана яблочного сидра. Оставалось только надеяться, что все оставшиеся на сегодня дела будут происходить где-то поблизости от туалета. Когда они поели, Луиза встала, подошла к раковине и начала мыть посуду. Не отрываясь от своего занятия, она продолжила их прерванный разговор так, словно это было вязание, которое она ненадолго отложила, а теперь вот решила довязать.

– Так что ты сделал со мной там, в парке? – спросила она. – Что ты сделал, чтобы цвета вернулись?

– Я не знаю.

– Я как будто стояла на самой границе другого мира, и когда ты закрыл мне глаза руками, ты толкнул меня туда.

Он кивнул, вспомнив, как она выглядела в первые несколько секунд после того, как он убрал руки: как будто сняла очки, вымазанные в фосфоре.

– Я это сделал чисто инстинктивно. И да, ты права, это похоже на другой мир. Про себя я его называю мир аур.

– Это чудесно, да, Ральф? То есть это пугает… и когда это случилось со мной в первый раз – в конце июля или начале августа, – я была уверена, что схожу с ума, но даже тогда мне это понравилось. Это не может не нравиться, правда?

Ральф удивленно смотрел на нее. А он-то думал, что Луиза легкомысленна. Болтлива. Не умеет хранить секреты.

Нет. Боюсь, все было гораздо хуже, приятель. Ты думал, что она ограниченный и пустой человек. Ты ее видел скорее глазами Билла, а не своими глазами, как «нашу Луизу». И никогда не задумывался, какая она на самом деле.

– Что случилось? – спросила Луиза немного нервно. – Почему ты так на меня смотришь.

– Ты видела ауры с конца лета? Так долго?

– Да, и все ярче и ярче. И чаще. Поэтому я и пошла к врачу. А я действительно выстрелила в это существо из пальца, Ральф? Чем дальше, тем меньше мне в это верится.

– Да, так и было, и чуть раньше сегодня я сделал то же самое.

Он рассказал ей о своем столкновении с Доктором номер три, о том, как он прогнал этого злобного гнома… но, как оказалось, всего лишь на время. Он положил руку ей на плечо, погладил ее и сказал:

– Я ничего особенного не сделал, просто повел себя, как ребенок, который играет в Чака Норриса или Стивена Сигала. Но я все-таки послал в него этот луч, луч синего света. Я не знаю, как я это сделал, но я это сделал. Ты можешь выстрелить еще раз?

Луиза захихикала, повернулась к нему и прицелилась в него из пальца:

– Хочешь выяснить прямо сейчас?

– Не наставляйте на меня эту штуку, дамочка, а то вдруг он заряжен. – Ральф улыбался, но совсем не был уверен в том, что это всего лишь шутка.

Луиза опустила палец и налила в раковину моющее средство. Помешивая воду одной рукой, она задала Ральфу вопрос, который сам Ральф назвал бы Большим и серьезным вопросом:

– Откуда взялась эта сила, Ральф? И зачем она?

Он покачал головой, встал из-за стола и подошел к мойке.

– Я не знаю, и еще раз не знаю. Может, тебе помочь? Где у тебя помойное ведро?

– Какая разница, где у меня помойное ведро? Иди сядь на место. И я тебя умоляю, успокой меня и скажи, что ты не из этих современных мужчин, которые всегда обнимаются друг с другом при встрече и вечно играют в боулинг.