– Все хорошо. – Он обнял ее еще крепче и прижался лицом к ее макушке. Ее волосы пахли чем-то сладким, и в этом запахе не было примеси химикатов из магазинов косметики, которые он чувствовал в последние десять или даже пятнадцать лет их совместной жизни с Каролиной. – Не думай сейчас ни о чем, успокойся, ладно?

Она подняла на него глаза. Он больше не видел легкой туманной дымки вокруг ее зрачков, но он был уверен, что эта дымка там есть.

– Зачем это, Ральф? Ты знаешь, зачем все это?

Он покачал головой. В его сознании вертелись сотни разрозненных образов – шляпы, доктора, жуки, знаки, куклы, наполненные кровью, – и все эти кусочки никак не желали соединяться в единую картину. В памяти снова возникла та фраза старины Дора: Сделанного не воротишь. Сейчас она почему-то казалась ему очень важной.

Хотя бы уже потому, что это была чистая правда.

Снизу раздался жалобный визг. Розали лежала у старой сосны, пытаясь подняться на ноги. Сейчас Ральф не видел черного мешка вокруг собаки, но был уверен, что он там есть.

– Ральф, ей можно как-то помочь? Бедное животное!

Помочь было нельзя, в этом Ральф был совершенно уверен. Он взял Луизу за руку. Он ждал, что Розали сейчас умрет.

Но вместо этого она резко поднялась на ноги – так резко, что чуть не упала набок. Пару секунд она стояла неподвижно, низко опустив голову, а потом чихнула, встряхнулась, посмотрела на Ральфа с Луизой и коротко тявкнула. Ральфу показалось, что она попросила их не беспокоиться. Потом Розали развернулась и затрусила через сосновую рощу к выходу из парка. Прежде чем Ральф потерял ее из виду, она перешла на хромую, но бодрую рысь. Она и раньше слегка прихрамывала, так что все было так, как до вмешательства Доктора номер три. Старая, но вроде бы еще живая (как и все остальные старперы с Харрис-авеню, подумал Ральф) собака исчезла среди деревьев.

– Я думала, это ее убьет, – сказала Луиза. – Если честно, я думала, что она уже мертвая.

– Я тоже так думал, – сказал Ральф.

– Ральф, это все было на самом деле? Было, да?

– Было.

– Эти веревочки, как у воздушных шариков… это линии жизни, да?

Он медленно кивнул:

– Да, как пуповины. И Розали…

Ральф вспомнил самый первый раз, когда он увидел ауры. Он стоял тогда возле аптеки «Первая помощь», прижавшись спиной к почтовому ящику, и его челюсть отвисла чуть ли не до колен. Из тех шестидесяти или семидесяти людей, которых он успел увидеть до того, как ауры исчезли, только считанные единицы были окружены черными мешками типа того, какой появился вокруг Розали. Только мешок Розали был куда чернее, чем те, которые он видел тогда. Люди на стоянке, чьи ауры были темными, выглядели больными… как и Розали, чья аура и до появления Доктора номер три была цвета старых носков.

Может, он просто ускорил естественный процесс, подумал Ральф.

– Ральф? – Луиза дернула его за руку. – Так что с Розали?

– Я думаю, что теперь моя старая приятельница Розали живет как бы в кредит.

Луиза на секунду задумалась, глядя на подножие холма и на рощу, где исчезла Розали, потом опять повернулась к Ральфу.

– А этот уродец со скальпелем… это один из тех, кто вышел из дома Мэй Лочер, да?

– Нет. Там были другие.

– А еще кого-нибудь ты видел?

– Нет.

– Думаешь, есть еще?

– Я не знаю.

Ему показалось, что она сейчас спросит его, заметил ли он панаму Билла на голове у лысого существа, но она не спросила. Ральф решил, что Луиза могла и не узнать панаму. Слишком много творится странностей, к тому же Билл уже черт-те сколько не носил эту панаму, по вполне понятным причинам; к тому же, когда он ее носил, от полей не был откушен изрядный кусок. Учителя истории на пенсии – не из тех, кто жует свои шляпы, подумал он и усмехнулся.

– То еще выдалось утро. – Луиза встретилась взглядом с Ральфом. – По-моему, нам надо поговорить, как ты думаешь? Мне надо знать, что происходит.

Ральф вспомнил сегодняшнее утро – казалось, что прошла уже тысяча лет, – как он возвращался с площадки для пикников, пролистывая в голове короткий список своих знакомых и решая, к кому обратиться. Луизу он вычеркнул сразу на том основании, что она обязательно проболтается своим подружкам, и теперь ему было стыдно за эту мысль, которая скорее всего родилась под влиянием Билла Макговерна, который всегда относился к Луизе не слишком серьезно. И вот теперь оказалось, что из всех знакомых об аурах можно поговорить только с Луизой.

Он кивнул:

– Да, надо поговорить.

– Хочешь, пойдем ко мне? Я приготовлю чего-нибудь на обед. Я еще очень даже неплохо готовлю для старой гусыни, которая не в состоянии найти свои сережки.

– Конечно, пойдем. Я расскажу все, что я знаю, но это может занять много времени. Когда я пытался поговорить с Биллом, я выдал ему сокращенную версию для «Ридерз дайджест».

– То есть, – сказала Луиза, – вы поссорились вовсе не из-за шахмат.

– Ну, наверное, – улыбнулся Ральф. – Скорее это было похоже на твою ссору с сыном и невесткой. И ведь я ему рассказал далеко не все.

– Но мне ты расскажешь все?

– Да. – Он встал со скамейки. – Тем более ты меня соблазнила обедом. Я и не сомневаюсь, что ты чертовски хорошо готовишь. На самом деле… – Он вдруг замолчал и упал обратно на скамейку. Вид у него был испуганный и ошарашенный.

– Ральф? С тобой все в порядке?

Встревоженный голос Луизы доносился, казалось, откуда-то издалека. Перед глазами у Ральфа опять возник Док номер три, когда он стоял в переулке между прачечной и жилым домом. Он пытался приманить Розали с той стороны Харрис-авеню, чтобы отрезать ее веревочку. Тогда ему это не удалось, но он все-таки своего добился,

(Я с ней хотел поиграться!)

все-таки своего добился.

Послушай, Ральф, старина. Может быть, то обстоятельство, что Билл Макговерн – не из тех, кто грызет свои шляпы, отнюдь не единственная причина, почему Луиза не заметила, что Док номер три ходит в панаме Билла. Может, она не заметила этого потому, что не хотела заметить. Может быть, есть пара фактов, которые, если правильно их сопоставить, помогут сделать весьма интересные выводы. Понимаешь?

– Ральф? Что случилось?

Сегодня утром он видел, как лысый гном отгрызает кусок от панамы и нахлобучивает ее обратно на голову. И слышал, как он говорил, что Ральф поплатится за свое вмешательство, что теперь он поиграется с ним.

И не только со мной. Со мной и с моими друзьями, так он сказал. «С тобой и твоими маразматирующими дружками».

Теперь Ральф вспомнил еще кое-что. Он вспомнил, как солнце отразилось на чем-то блестящем в ушах у Доктора номер три, когда он – или оно – грыз шляпу Макговерна. Это воспоминание было слишком живым и ярким, чтобы от него отмахнуться.

Надо бы сопоставить факты и сделать выводы…

Спокойно… ты еще ни в чем полностью не уверен, все еще очень неточно, друг мой. Просто запомни эту деталь и используй ее как зацепку. Сейчас не важно, что видела Луиза. Сейчас важно другое: что другие ребята в белых халатах вовсе не маленькие недомерки, а сильные мускулистые парни с сачками для ловли бабочек и шприцами с торазином могут появиться в любой момент. В любой момент.

Но все же…

Все же…

– Ральф, Господи Иисусе, да скажи ты хоть что-нибудь! – Луиза трясла его за плечи, причем трясла достаточно сильно – как жена, которая пытается разбудить мужа на работу.

Он посмотрел на нее и попытался изобразить улыбку.

Улыбка вышла насквозь фальшивой, но, наверное, Луиза поверила, потому что успокоилась. Немного, совсем чуть-чуть.

– Извини, – сказал он. – Я на пару секунд отключился… просто… что-то навалилось.

– Не пугай меня так! Когда ты схватился за сердце… Господи Боже!

– Со мной все в порядке. – Ральф выдавил из себя еще более деланную улыбку. – Если ты все еще хочешь готовить, то пойдем. Очень хочется есть.

Три-шесть-девять-сто-одно, гусь с гусыней пил вино.