– Так, – согласился он, – Самураи и якудза весь Нихон засунули в жопу. Я жил в такой капсуле, когда работал в Кобе. Долбанный ужас… Правильно мы от них отделились.
– Я что-то не понял, – вмешался Бенитес. – Что за капсулы?
– Такие ячейки с постелью и полочкой, – пояснила Имари, – примерно как вокзальные камеры хранения, только не для багажа, а для людей. Получается капсульный отель. Переночевать там можно за 30 баксов. А в капсульном общежитии можно жить за 300 баксов в месяц. Но за воду надо платить отдельно. В сортире, в душевой кабинке и в прачечной, ты вставляешь свою карточку в слот, и вертится счетчик. Я думаю, дом на Марсе будет всяко лучше, чем это дерьмо, потому что хуже просто некуда.
– В смысле недвижимости, – заметил Келке, – рациональнее заниматься орбитальными домами, типа Большой Диогеновой Бочки. Ребята, кстати, посчитали, что если сделать бочку полтора километра на километр, под город на 20 тысяч человек, то и стоимость жизни, и цена жилья будет ниже, чем в комфортабельных районах Сингапура.
– Это прикол такой? – Спросил бармен.
– Это экономика, – ответил меганезиец, и черкнул на салфетке сетевой адрес. – Если интересно, то зайди на этот сайт, там про это подробнее. И с приколами.
– А кстати, – снова вмешался американец. – Что с недвижимостью и жильем здесь, на Окинатори? В смысле, тут кампус, или апартаменты, или…
– Тут, – сказала Балалайка, – в основном studio-flat. Лично у меня на третьем этаже в угловом блоке. Два окна: север и запад. Модный кросс-свет. Потом посмотришь.
…
Факаофо-фоа гордятся тем, что ещё в средние века придумали дешевую технологию расширения суши с помощью насыпных дамб и вывели породу некрупных свиней, отлично плавающих и самостоятельно находящих пропитание в литорали, а значит – приспособленную для обитания на полупогруженных рифах. Благодаря этому даже в колониальном прошлом 600 жителей обеспечивали себя едой всего на квадратном километре фермерских участков. Остальными двумя квадратными километрами в те времена владели три евро-христианские церкви и одна евро-плантация. На вопросы некоторых туристов о том, что произошло с этими владельцами при Алюминиевой революции, факаофо-фоа обычно отвечают: «видите ли: тогда было такое время…».
Со спутника рифовый барьер атолла Факаофо выглядит, как ромб, ориентированный углами почти точно по сторонам света. Длина диагонали север-юг – 6 миль. Диагональ восток-запад существенно короче: барьер, как будто вмят с восточной стороны.
Западная сторона, в основном, погружена под воду (правда, менее, чем на метр), но в её середине, на двух островках (Фенуа-Фале и Мэйн-Фале), и на широкой дамбе между ними, на площади примерно квадратный километр, раскинулся утопающий в зелени банановых рощ постиндустриальный многоэтажный Факаофо-Таун, столица Токелау.
С восточной (вмятой) стороны барьер выступает над водой, как почти сплошная цепь длинных и очень узких моту, покрытых зарослями кокосовых пальм и панданусов. На протяженной внутренней береговой линии традиционно гнездятся морские туристы и любители дайвинга, привлекаемые красотой подводного мира лагуны Факаофо.
В южном углу атолла расположен другой крупный (по местным меркам) остров, Лоа-Фенуа, похожий на толстый виток спирали вокруг солоноватого озера, соединенного с лагуной узеньким мелким извилистым каналом, высыхающим во время отлива. Вода в озере достаточно пресная для океанийских сортов плодовых кустарников, винограда и студентов (на островке размещен Технический Университет с кампусом). Полдюжины совсем мелких моту рядом с Лоа-Фенуа, в основном, заняты жилищами постоянных сотрудников университета. Моту Кахе, размером с теннисный корт, в этом смысле не исключение. Его арендует доктор физхимии Обо Ван Хорн.
…
Флайка «Eretro-XF» заходила на лэндинг с севера на юг, по диагонали лагуны. На воде мерцали разноцветные световые пятна, отбрасываемые причальными фонарями около пирсов. Упав до полста метров, Фрутти уверенно прицелилась в пару пятен: зеленое и фиолетовое… Через полминуты флайка коснулась воды и прокатилась по каналу точно посредине между зеленым и фиолетовым фонарем, затем повернула налево, в сторону фиолетового, и припарковалась к небольшому причалу, вписавшись в просвет между двумя легкими винтовыми истребителями – ретро.
– Прикинь, – сказал Бэмби, тронув за плечо слегка задремавшего на заднем сидении младшего лейтенанта Дземе Гэнки, – тут foa знают толк в вашей военной технике.
– А? – Переспросил тот. – В какой технике?
– Это «Ki-27 Teroa», римейк японского файтера «Ki-27 Nate» 1936-го года, – пояснил Бэмби, открыв люк и спрыгнув на причал, – потом посмотришь. Пошли знакомиться.
– У господина Ван Хорна очень странный дом, – осторожно произнесла Кияма Хотару, выбираясь из флайки вслед за ним.
– Древний ацтекский капонир. – Припечатала Элеа Флэгг.
– Ни фига не капонир, – возразила Фрутти. – Прикинь, если ты построила fare в форме ступенчатой пирамиды, то не пропадать же свободным горизонтальным участкам.
– Ты путаешь причину со следствием, – не согласилась Элеа. – Док Обо специально построил fare ступеньками, чтобы на них устроить огород, и чтобы все выглядело, как маленький заросший холм.
– Незачёт, – сказал Бэмби. – Холм не соответствует здешнему плоскому ландшафту и, следовательно, не маскирует объект. По ходу, так сделано чисто для эстетики.
Со стороны заросшего пирамидального холма высотой с трехэтажный дом (вернее, трехэтажного дома, декорированного в стиле холма), слабо освещенного четырьмя лампами, стоящими по бокам короткой песчаной дорожки, раздался молодой и очень громкий женский голос:
– Hei foa! Вы что, великие эксперты по архитектуре?
– Уаиани! – Крикнула в ответ Элеа Флэгг. – Foa не верят, что это ацтекский капонир!
– Двоечники! – Отозвался голос. – Это именно ацтекский стиль.
– Уаиани! У ацтеков не было капониров! – Возмутилась Фрутти.
– Откуда ты знаешь? – Ехидно спросил голос. – Ты общалась с живыми ацтеками? И вообще, что вы там застряли? Maeva-i o fare.
– Talofa oe, – церемонно ответил Бэмби и, обращаясь к японцам, пояснил: – Типа, нас приглашают, а мы, типа, с благодарностью соглашаемся.
– Но это ведь не господин Ван Хорн, – заметила Хотару.
– Да. Это Уаиани. Как правило, она тут faahine. Если ей не лень.
Уаиани, утафоа-малайская метиска старшего студенческого возраста, одетая только в пестрый кухонный фартук, сидела на краю большого и, вероятно, довольно древнего круглого стола в холле первого яруса. Судя по наличию кухонной плиты, на которой в данный момент стоял котел и чайник, холл выполнял также и функции кухни.
– Aloha foa, – торжественно произнесла Уаиани. – Komban wa.
– Nihono-ga vakarima-su ka? – Удивился Гэнки.
– Hai. Sukosi vakari-ma su. Типа, немного учила японский в школе.
– Это очень-очень приятно, – сказала Хотару. – Мы рады с вами познакомиться. А мы можем увидеть господина Ван Хорна?
– Ага, – ответила Уаиани. – Сейчас он болтает в кабинете на втором ярусе с королем Фуопалеле Тотакиа. Типа, сентиментальные воспоминания юности. Войны, диверсии, революции, аннексии, вся палитра. Но скоро они захотят жрать, и спустятся сюда.
– Хэй, Обо, – хрипло донеслось со стороны лестницы, – твоя faahine права в общем, но ошибается в деталях. Она говорит «скоро» вместо «сейчас». Может быть, это у всех женщин так? Может быть, это общечеловеческая ценность?
– Нет, Фуо, – ответил другой, более мягкий голос, – общечеловеческая ценность это из области религии, а здесь зоопсихология. Она несколько разная у мужчин и у женщин.
