– Группа физзащиты и сервиса может участвовать? – Спросил Екен Яау.
– Конечно! – Дейдра улыбнулась. – У нас демократия!
– А дальних – это насколько далеко?
– Я имею в виду, дальше, чем околоземное пространство, – пояснила она. – Луна уже считается в каком-то смысле дальним космосом.
– Тогда мой ответ готов: освоенный космос, это сеть глубокого тыла для экстренной эвакуации в случае чего. Глобальные катастрофы потеряют глобальность. Во как!
– А по-моему, – сказал Энди Роквелл, – это не тыл для отступления, а наоборот, как выражаются в армии, плацдарм для наступления. Пример: «Astarta-Ballista».
– Мне кажется, – произнес Иден Блай, – это возможность взглянуть на нашу старушку Землю. Некоторые космические социальные решения неплохо бы перенести сюда.
Торверк Хникарсон пыхнул своей трубкой и выдал ответ:
– Свежая кровь. Мы выбираем лучших особей для работы в космосе. Это селекция и, извиняюсь, это наш племенной ресурс на будущее, чтобы не выродиться здесь.
– Колонии в космосе, – подала голос Лэсси, – это потенциальные конкуренты земной недвижимости. Конкуренция – это снижение цен, это повышение качества, это диктат потребителя, который выбирает то, что хочет. И это развитие экономики, это новые рабочие места, это возможность для работника выбирать условия труда и социального пакета. Этот эффект проявится уже на стадии первого проекта внеземной колонии.
– Гм… – Произнес Торверк Хникарсон. – Что-то я не верю, что вы из полиции.
– Показать жетон? – Весело предложила она. – Или показать, как я метаю лассо?
– А вы, реально… – Начал исландец и осекся, обнаружив возникшую у себя на шее нейлоновую петлю, хвост от которой креолка держала в руке. – …Чертовски ловко сделано. Но я все равно не верю, что вы просто работаете в полиции.
– Сбросьте, пожалуйста, петлю, я сверну лассо, – попросила девушка.
– Все элементарно, – сообщил Роквелл. – Брат этой милой леди, Кватро Чинкл, очень известный эксперт по математической кибернетике и моделям экономики.
Гисли Орквард ударил кулаком по столу, привлекая к себе внимание.
– Система ценностей. Вот мой ответ. Мы забыли, какие качества человека являются объективно ценными. Успех в космосе – это показатель того, на что годен человек.
– Мне кажется, – нерешительно высказалась Дженифер, – что колонии в космосе это второй шанс для тех, у кого не сложилось здесь на Земле. Хорошо, когда это есть.
– Я тоже считаю, что космос, это второй шанс – сообщила Симона Сид, – но не для индивидов, а для прогрессивных классов из некоторых будто бы развитых стран.
Возникла короткая пауза, в течение которой Блай недовольно проворчал: «И здесь классовый подход», а затем Доминика Лескамп подняла руку…
– По-моему, очень важно разрушить алармистский миф о том, что у человечества ограничены природные ресурсы. Поэтому я считаю очень важным японский проект «Tenogane». Этот космический проект не совсем дальний, но… Я потом расскажу.
– Я соглашусь с Доминикой, – объявил Джерри Винсмарт. – Куда бы не двигалось человечество, любое осмысленное движение всегда было поиском ресурсов. Эпоха европейских географических открытий была погоней за пряностями, но дала гораздо больше. Я думаю, так и с космосом. Мы ищем привычные ресурсы. Дополнительные территории с минеральным богатством. А найдем новое качество жизни.
– Мы найдем новые технологии, – уточнил Мак Лоу. – Технологии в намного более широком смысле, чем мы привыкли. Технологии выращивания не только пищи или растительного сырья, но и машин. Эта агрокультура машиностроения очень быстро изменит представление о труде. Она ликвидирует индустриальную форму труда.
– Внеземная жизнь и внеземной разум, – сказал Поэле Ваэохо Гоген.
– Я слышал, что в Солнечной системе такая находка маловероятна, – заметил Блай.
– При чем тут вероятность? – Удивился Гоген. – Это уже факт. Я потом объясню.
– Интересно будет послушать, – пробурчал новозеландский кинопродюсер.
– Можно мне? – Спросила Лианелла.
Дейдра снова улыбнулась и кивнула.
– Я ведь уже сообщала: у нас здесь демократия.
– Тогда я скажу: космос – это как новый дом. Там будет хорошо, если не тащить туда ненужных людей из старого дома. Должен быть фильтр. Иначе все это бесполезно.
– Какие люди, по-твоему, ненужные? – Спросила Дейдра.
– Такие же, какие и по-твоему, – ответила француженка-подросток. – Тут все играют в политкорректность. А для кого построили туристический космодром в Абу-Даби?
– Лианелла! – Вмешалась Доминика. – Ты же знаешь, что NASA и «Georgia Galaxy» построили это, чтобы брать с шейхов бешеные деньги за банальные суборбитальные полеты, или ещё больше за полеты на старую орбитальную станцию «Genesis». И космодром «Emirates Abu-Dhabi» больше ни для чего не годится.
– Мама, скажи: а что если какое-нибудь стадо нефтегазовых верблюдов предложит несколько миллиардов баксов за полет на Луну? Им откажут?
– Лианелла, это не так просто…
– Вот-вот, – девочка невесело улыбнулась. – Всё не так просто. Резистанс, реконкиста, религия, бла-бла-бла. А с другой стороны – куча денег, которая главнее любого бога.
– Цитата! – Объявил Хникарсон, вытащив электронный блокнот. – Нет ни одного главы синагоги, самаритянина или христианского пресвитера, кто не был бы шарлатаном. И патриарх, приезжая в Египет, увлекаем то к поклонению Серапису, то к поклонению Христу. Но их общий бог – деньги. Его чтят и христиане, и иудеи, и все племена… Это отрывок из записок императора Адриана. II век нашей эры, между прочим.
– В Океании это не работает, – заметил Роквелл.
– Ха! Потому, что в Океании общий бог, это пулемет! – Пророкотал Орквард и громко заржал, искренне полагая, что пошутил удачно.
Доктор Мак Лоу слегка толкнул его в плечо и доверительно сообщил:
– Ты эпигон, Гисли. А в оригинале – так: «Este fuerte ammonal real que oro nominal».
– Реальный аммонал сильнее номинального золота, – пояснил капитан Ресардо, – это знаменитый слоган нашей Алюминиевой революции. Но, я смотрю, Дейдра опять схватилась за боцманскую дудку. Может, вернемся к космосу, а? Я смотрю, мистер Уайтмид ещё не получил слова. А потом какие-нибудь репортёры напишут, что мы затыкали рот представителю «Amnesty International».
– Спасибо, – Логрин Уайтмид помахал капитану рукой, – Я считаю законы Меганезии неоправданно жесткими, но я должен честно признать: рот мне никто не затыкает, и свобода высказывания тут соблюдается. Что касается дальнего космоса… Знаете, мне кажется, что космические программы требуют сотрудничества между людьми разных культур. Мы верим в разные вещи, у нас разные принципы, разные ценности, но если задача действительно масштабная, то, как оказалось, этот барьер можно преодолеть.
– Как и барьер между людьми и бонобо, – заметила Дженифер,
– Или вообще между людьми и искусственными существами, – добавил Гоген.
Адвокат «Amnesty International» с сомнением покачал головой.
– Я не знаю, насколько это правильный тезис. Я не буду отрицать, что меня искренне тронуло то, как тактично персонал Фетиамити ведет себя с бонобо и как бережно тут обращаются с генетически модифицированными младенцами этих гоминид. Но мне приходит в голову тревожная аналогия с «Планетой обезьян» Пьера Буля. Этот роман написан в 1963-м, а затем экранизирован. Вы, конечно, знаете сюжет, но я всё-таки напомню. Люди, чтобы избавиться от скучного труда, вывели такие породы обезьян, которые способны были успешно выполнять некоторые работы. Постепенно круг работ, переданных обезьянам, расширялся, а люди все больше бездельничали. И настал день, когда люди превратились в домашних животных у обезьян, которые стали хозяевами.
