– «Tokinfo» придумала Пиопио, она vahine Хенаиофо Тотакиа, который старший сын Фуопалеле, – продолжила Тиви. – Когда готовилось освобождение Западного Папуа и Южных Молуккских островов, пришли волонтеры татутату, это племя буньипов, из которого Йи, vahine Сиггэ. Они носили «lza», на который удобно что-нибудь цеплять. Поэтому, Пиопио придумала gadget в виде вот такого краба. А потом к этому крабу в Кимби-колледже, в Новой Британии придумали язык «Robotic Britain Nova» – robobri, канал «topical-info-TV» и софтвер-адаптер «lingua support mix interactive» – Lsmi.
– Нет, – возразил Окедо. – Lsmi это Lingua South Maluku Islands, межплеменной язык Южных Молуккских островов в составе Папуасского Фриюниона. Типа нашего lifra.
– Ага, – Тиви кивнула, – ты глянь в i-net. Там все чётко: адаптер подобрал такую смесь языков, которая всем удобна, и теперь это южно-молуккский национальный язык.
– А когда смотришь южно-молуккское TV, то похоже на pidgin-en, – заметил Эланг.
– Ну, – она снова кивнула, – это потому, что языковая платформа там тот же robobri.
– А на Южных Молуккских островах интересно? – Спросила Штос.
– По TV интересно, – ответил он. – А как в натуре, не знаю.
Окедо открыл лежащий на столе рядом с котелком ноутбук и, продолжая неспешно отхлебывать какао из кружки, поиграл пальцами на клавиатуре.
– Хэх! Есть тема! 70-метровый японский минный тральщик W9 подорвался на мине и затонул около Амбоина в феврале 1943-го. Глубина небольшая, можно поднять.
– Ржавая жестянка, – вынес свой вердикт Эланг.
– Ты что? Ты посмотри толщину брони! Если с него содрать ржавчину пескоструйной пушкой и заварить дырку от мины, то можно задвинуть знаешь за сколько фунтиков?
– За сколько? – Практично поинтересовалась Тиви.
– Ну… – Окедо глубоко задумался над оценкой.
– Амбоин, – пояснил Эланг для Штос, – это центр Южных Молуккских островов.
– Я не отвечаю, что этот тральщик классная тема, – добавил Окедо, – но почему бы не посмотреть? Мы там не были, а может у Штос там есть родичи. Типа, познакомимся.
– Типа, копы, – сообщила Тиви, глядя на монитор радара на стене кают-компании.
– Что? – Спросил Дземе Гэнки.
– Филиппинская береговая охрана в восьми милях, – невозмутимо уточнил Эланг.
– Unkoketsu, – выдохнула Кияма Хотару, мгновенно опровергая мнение большинства лингвистов об отсутствии сильно грубых слов в японской лексике.
Ситуация, в которую попали двое японцев выглядела так. Они оказались, по существу, единственными взрослыми на меганезийском частном кораблике-кладоискателе с 16 малыми субмаринами Японского военно-морского Императорского флота, висящими у бортов под поплавками, в территориальных водах Филиппин и с несовершеннолетней гражданкой тех же Филиппин на борту (ясно, что девушка-буньип с Минданао по всем правилам является местной гражданкой). И вот: катер береговой охраны…
Чтобы понять, как так получилось, надо вернуться к раннему утру этого дня. Принц Поэтеоуа Тотакиа, сын Фуопалеле, позвонил и сообщил, что новозеландская пресса (точнее – кинохроника) собирается вылетать с Пелелиу к Лэйте. Это значило, что подводный танкер-кладоискатель должен выдвигаться на юг к проливу Суригао, где намечен впечатляющий подъем со дна двух эсминцев «Ямогумо» и «Митисро» и (на сладкое, если все пойдет хорошо) линкора «Ямаширо». Согласно плану и обычному здравому смыслу, всё внимание будет приковано к району этих работ, а оставшийся севернее кораблик «Sea Shade» окажется за кадром. Это позволит группе Поэтеоуа загрузить в трюм и вывезти все 16 малых субмарин «Koryu», не привлекая никакого внимания общественности и не отвечая на вопросы «куда?» и «зачем?».
Соответственно, Акела и Санди на легком гидроплане, а Спарк и Келли на подводном танкере «Whale Track» двинулись к точке 10:20 С.Ш. 125:20 В.Д., чтобы развернуть надувную плавбазу в зоне работ. К моменту появления телеоператоров всё должно выглядеть фотогенично. А роль Гэнки и Хотару, остававшихся на борту «Sea Shade», сводилась к тому, чтобы дождаться машины с Палау-Нгару и помочь с организацией погрузки «Koryu». Никаких иных действий от японцев не требовалось. Ну разве что контролировать обстановку. Появление береговой охраны сегодня не предполагалось. Работа кладоискателей была согласована с мэрией Таклобан, и если никто не пожелал глянуть, что здесь делается первые два дня, то логично было считать, что обследование транспорта, затонувшего около ста лет назад, не интересует стражей порядка. Но они появились именно в те сутки, когда вся ответственность лежала на плечах Дземе Гэнки, бывшего младшего лейтенанта ВМС Японии, которому Спарк временно передал шкиперский свисток. Гэнки не представлял, как теперь выкручиваться, но был полон решимости сыграть свою роль с честью. Поэтому он спокойно приказал:
– Эланг, покажи им наше знамя.
– Классно! – Обрадовалась Тиви, и четверо юниоров (включая Окедо и Штос) весело помчались на топ-мостик. Через минуту на мачте поднялся флаг Ктулху-колледжа: перевернутая зеленая капля с четырьмя короткими щупальцами на оранжевом фоне. Конечно, если бы Гэнки сказал «flag», ребята подняли бы меганезийский тетраколор «Helice Nuestra», но он сказал «banner». Так лексические детали порождают казусы.
…
Филиппинский унтер-офицер, глядя в бинокль, скомандовал рулевому:
– Машина стоп, право руля четыре румба, лечь в дрейф.
– Делаю, – отозвался матрос, и стофутовый катер, шедший к кораблю-кладоискателю, заглушил движок и мягко закачался на волне в двухстах метрах от цели.
– В чем дело, Анхел? – Спросил офицер, появляясь из рубки.
– Флаг, – ответил тот. – Посмотри, Рисал. Я не знаю, что это такое.
– Гм-гм… – Офицер сдвинул фуражку на лоб и почесал в затылке, – нези нас о чем-то предупреждают, но чёрт меня подери, если я понимаю, о чём. Дай-ка кричало.
– Вот, унтер-офицер протянул ему мегафон.
– Отлично, – произнес офицер и повернул раструб к кораблю кладоискателей. – Алло! Береговая охрана Филиппин запрашивает. Что с вашим судном? Какие-то проблемы?
– Благодарю вас, никаких проблем, – ответил голос через несколько секунд.
– У нас усиление из-за вспышки наркотрафика, – сообщил офицер, – нам надо провести обычный досмотр вашего судна. Мы заранее приносим извинения.
– Ваш запрос понятен, – донесся голос с корабля-кладоискателя. – Вы можете прислать шлюпку с двумя представителями для переговоров у нас на борту.
Офицер опустил мегафон и выругался. Помолчал немного и добавил.
– Зараза! Я как чувствовал: если придется досматривать нези, то будет геморрой.
– Судя по ответу, – заметил Анхел, – командир у них не гражданский, а военный.
– Вот-вот, – Рисал кивнул. – Нези нормальные ребята, но в таких ситуациях никогда не поймешь, гражданские они или военные. Зараза! Почему копы грузят на нас эти свои дурацкие проблемы с illegal drugs? Долбанные жирные зажравшиеся бездельники!
– Копы – бараны, – лаконично согласился унтер-офицер.
– Ладно… – офицер снова поднял мегафон. – Слушайте, капитан, у меня приказ. Я вам предлагаю добровольно предъявить крупные грузы. Я гарантирую, что мы не будем проводить личный досмотр. Таблетки в аптечках нас не интересуют. Мы работаем по сигналу о возможном наличии на судне крупной партии наркотиков.
– Наше судно, – ответил голос, – с разрешения властей вошло в территориальные воды Филиппин, поэтому везде, кроме зоны порта, судно является территорией Меганезии. Предложение о досмотре отклонено. Предложение о переговорах остаётся в силе.
– Ладно, – буркнул Рисал в микрофон. – Мы вдвоём подъедем на шлюпке и поговорим. Надеюсь, вы понимаете, что по уставу береговой охраны мы будем при оружии?
– Мы тоже, – лаконично отозвался голос с корабля-кладоискателя.
– Ну что, – сказал офицер, опустив мегафон, – поехали, Анхел?
– Поехали, командир, – беспечно ответил унтер. – Я не знаю, как на счет досмотра, но самогонкой нас там угостят точно. Уж я-то знаю обычаи нези.
