– А как на счет наших граждан? – забеспокоился Марне.

– Увы, Анри-Жак… – Рокки развела руками, – …Защита граждан Франции это задача французского правительства, а не меганезийского.

Квинт Аптус крякнул и смущенно почесал в затылке.

– Рокки, что ты пугаешь людей? Это ведь наши гости, и вообще друзья. Что они о нас подумают? Что мы, как выражается современная молодежь… М-м…

– Полные отморозки, – помогла ему Люси.

– Вот-вот! А на самом деле, наши спецслужбы просто обязаны будут действовать с предельной аккуратностью, потому что критерий качества их работы это выгода. В данном случае, выгода в том, чтобы все прошло тихо и спокойно… Рокки, что ты молчишь? Ты же гораздо лучше меня разбираешься в этой системе!

– Милый, я молчу потому, что говоришь ты, – ответила она, – Когда ты закончишь, я прокомментирую. Ладно?

– Ну, вот, я закончил. Комментируй.

– С удовольствием. Итак, выгода. Она в том, чтобы сделать гуманитарно-техническое сотрудничество с нами популярным среди жителей Франции. Поэтому, задача наших спецслужб – не допустить жертв среди социализированных жителей, независимо от гражданства. Как иначе мы будем смотреть в глаза нашим французским коллегам.

– Вы сказали «социализированных», – заметил Дюги, – Это ведь не случайно?

Рокки улыбнулась и снова развела руками.

– Аналитический ум. От вас ничего не скроешь. На самом деле, речь идет о простом полицейском принципе: нельзя защитить нормальных граждан, не создав угрозу для криминального элемента. Поэтому я сделала соответствующую оговорку.

– Если все так замечательно, – сказала Жанна, – То почему ты назвала бойню в числе возможных вариантов развития событий в Париже?

– Потому, – ответила Рокки, – что этот вариант выгоден определенным группам. Это связано с вопросом о мировых религиозных течениях. Проблема в том, что бойня на фестивале выгодна и исламскому, и римско-католическому истеблишменту.

– Вы шутите? – осторожно спросила Доминика, – зачем лидерам католиков бойня?

– Я серьезна, как похмелье после самогона с пивом, – сказала Рокки, – католический истеблишмент в середине марта сделал ставку на предельное обострение католико-мусульманских противоречий, а ничто так не обострит их, как хорошая доза крови. Сделайте так, чтобы сотня – другая католиков была фотогенично убита, и объявите крестовый поход против ислама, как против главного мирового зла. Вы получите замечательный религиозный экстаз, во время которого можно без помех вывернуть карманы граждан. Это современная версия крестовых походов. Папы многократно использовали этот инструмент для пополнения кассы. Почему бы не повторить? Не забудем и о росте влияния Ватикана в процессе крестовых походов. Римская церковь утратила значительную долю влияния за последние двести лет. Ей хочется реванша.

– За что вы так ненавидите римскую католическую церковь? – спросил Филибер.

– С чего вы взяли, Клод, что я её ненавижу? Для меня это один из ваших социальных институтов. У этого института есть цели, и они реализуются через действия, которые обладают свойством повторяемости. Я наблюдаю и делаю выводы.

Хаген докурил сигарету, затушил её об песок и с невообразимой точностью метнул окурок шагов на десять в мешок с мусором.

– Интересно, – сказал Ематуа, – Парень, ты не похож на коммандос, однако…

– Я дизайнер роботомоторики, – сказал Хаген, – а это, как бы, побочный эффект.

– Вот как? Хорошее дело. А такие вот побочные эффекты сильно мешают в жизни?

– Не очень сильно, сен Ематуа… Сен Рокки, я кое-что не понял. Можете объяснить?

– Могу попробовать, если ты задашь свой вопрос.

– Ага. Я вот чего не понял. В Западной Евразии две мафии 500 лет бьются за то, чтобы брать дань с жителей той или другой страны. Нам-то что за дело? Это их евразийская война. Почему наше Гестапо не напишет на сайте: «Foa! забейте на этот фестиваль»?

– Ваши спецслужбы, – заметил Фрэдди, – любят влезать в чужие войны. Если влезли в африканскую войну и поживились, то почему бы не влезть в западно-евразийскую?

Жанна похлопала его по плечу и покрутила головой в знак отрицания.

– Это совсем другое дело. В Транс-Экваториальной Африке 4 года назад, хуже было просто некуда. Массовый организованный бандитизм, нищета, периодический голод, захват людей для разделки на органы… Когда меганезийские инструкторы привезли оружие, организовали армию марионеточного правительства, перестреляли бандитов, фундаменталистов и торговцев человечиной, и навели там жесткий, но экономически эффективный порядок, жители аплодировали. Но, если так сделать в Европе…

– …То жители не будут аплодировать, – договорил Фрэдди.

– Вопрос Хагена о другом, – вмешалась Рокки, – Почему бы нам не отгородиться от западно-евразийской религиозной войны? Это простой, дешевый и надежный метод обеспечения безопасности граждан Конфедерации. Отвечаю: если мы внимательно посмотрим на условия задачи, то окажется, что этот метод экономически невыгоден. Религиозная война по римско-католическому или исламскому сценарию, это потеря многомиллионного гуманитарного ресурса. Ты об этом забыл?

– Вообще-то да, – признался молодой меганезиец, – Забыл. А какая там наша доля?

Рокки нарисовала пальцем босой ноги круг на песке и узкий сектор в нем.

– Думаю, что два – три процента, но в случае успеха, доля вырастет в несколько раз.

– Да…- протянул Хаген, – Заманчиво. А во что нам обойдется участие в войне?

– Видимо, расходы укладываются в резервный фонд правительства, иначе бы оно уже обратилось в Верховный суд с бюджетом военного проекта.

– По ходу, так, – согласился он.

– Извините, – вмешался Марне, – от меня как-то ускользнул предмет обсуждения.

– Экономика, – ответила она, – В Евросоюзе есть некоторое число людей. Люди – это ресурс. За счет глобализации, этот ресурс может быть использован не только в самом Евросоюзе, но и в других регионах, в частности – у нас. Религиозные войны западно-евразийского образца обычно обнуляют человеческий ресурс. Это, с учетом уже сказанного, означает упущенную выгоду для жителей всего мира, и для наших жителей тоже.

Сделав это сообщение, Рокки взяла с блюда креветку-мутанта, ловко выдернула из панциря, откусила кусок, прожевала и объявила.

– Вкусно! Всем рекомендую! Повару мой поклон.

– Было бы ещё вкуснее, – сказал Ематуа, – но мы не догадались взять с собой специи.

– А мне без специй даже больше нравится, – заметила Люси.

– Мне тоже, – согласилась Жанна.

– Если у вас нет табу на политические разговоры за едой… – начал Марне.

– Никаких, – проинформировал Квинт Аптус, не переставая жевать.

– … Тогда я обращу внимание на некоторую, скажем так, неточность в выступлении уважаемой Рокки. Религиозные войны, разумеется, были ужасны, но они никогда не приводили к полному уничтожению людей. К обнулению, как выразилась Рокки.

– Я сказала: «обнуляют человеческий ресурс», – напомнила она, – Имеется в виду, что после такой религиозной войны, экономическая ценность сохранившегося населения пренебрежимо мала, хотя число биологических особей может быть довольно велико.

– Что вы понимаете под экономической ценностью? – спросил француз.

– Есть разные методы оценки… – Рокки и повернулась к Люси, – …Как у тебя дела с экономикой? Я имею в виду, в школе?

Люси в ускоренном темпе проглотила не дожеванный фрагмент креветки

– На экзамене было девяносто три балла из ста, а за реферат – девять из десяти.

– Замечательно! Может, ты расскажешь Анри-Жаку про гуманитарный ресурс?

– В смысле, как его считать в эквивалентах? – уточнила юная меганезийка.

– Именно об этом, – подтвердила Рокки.