– Нет, Мне кажется, что я – Алиса в Зазеркалье из сказки Кэрролла, – пожаловалась Доминика, – Вы загрузили меня своими парадоксами, и я даже поверила в то, что вы выращиваете людей в питомнике, как собак.
– Почему вас удивила тема с питомниками? – спросил Хаген, – Они есть практически везде. У нас тоже. И у вас в Европе эти питомники существуют уже несколько веков.
– Откуда вы взяли такую чушь?! – воскликнул Дюги.
– Почему чушь? У вас это называется «церковный приют». На это собирают деньги профессиональные сетевые попрошайки. На сайтах есть фотографии, статьи…
– Уф! – выдохнул француз, – Но это существенно иное.
– Иное? – переспросил Хаген, – А в чем отличие?
Дюги задумался, подбирая слова, прежде чем ответить.
– Отличие в том, что эти благотворительные заведения созданы для помощи детям-сиротам. Это не имеет ничего общего с… Гм… Питомником для животных.
– Но это же типичный питомник, – возразил Хаген, – Большое количество молодняка одного биологического вида выращивают в специально оборудованном…
– По-вашему, лучше бросать сирот на улице? – перебил Филибер.
– Я просто предложил определиться в терминах, – ответил молодой меганезиец, – Про этику можно спорить, но с лексикой все ясно. Предприятие по выращиванию собак – собако-питомник. Предприятие, по выращиванию людей – человеко-питомник. Так?
– Не так! – возмущенно ответил Филибер, – Вы же не думаете, что с детьми в приюте обращаются, как с собаками?
– Не думаю, – Хаген кивнул, – Человек, дельфин, собака, тюлень, лошадь – это разные млекопитающие, с разным поведением. Их молодняк требует разного обращения.
Филибер переглянулся с Дюги – тот пожал плечами, а Доминика увлеклась каким-то веселым (судя по жизнерадостному смеху) разговором с Люси… Видя, что двое его коллег оказались в тупике, Анри-Жак Марне пришел на помощь.
– В Меганезии, принято вести аргументацию от экономики, – начал он, – Это обычай, давайте ему следовать. Возьмем собачий питомник. Там выращивают собак или для продажи, или для сдачи в аренду, но так или иначе, для коммерции. Детский приют, напротив, благотворительное дело, воспитанников не используют для коммерции.
– Ну, и что из того? – спросил Хаген, – Недалеко от моего fare, есть, как бы, китовый питомник. Там коммерция рядом не стояла. Если что-то нужно китам, то foa просто скидываются, и покупают. У нас любят китов. Это благотворительность, так?
Марне огляделся в поисках поддержки. Доминика уже исчезла из зоны досягаемости, поскольку Люси утащила её в море и обе сейчас плыли к маленькому коралловому островку метрах в двухстах от берега. Жанна Ронеро болтала с Рокки и Аптусом, а Фрэдди и Ематуа курили сигары из муруруанского самосада и лениво обсуждали их качество. Дождавшись очередной паузы в их разговоре, Марне спросил:
– Коллега Макграт, можно отвлечь вас на минуту? У нас странная лингвистическая проблема, мы пытаемся определить формальную разницу между детским приютом и собачьим питомником.
– Хм… – Фрэдди выпустил из ноздрей облачко дыма, – А формальная разница есть?
– её просто не может не быть! – с жаром подтвердил француз.
– Хм… – повторил канадец, – Мне приходит на ум только одно отличие. В питомнике существа одного биологического вида кормят и тренируют молодняк иного вида, а в приюте эта процедура проводится с молодняком собственного вида. В случае, если человеческий молодняк окажется на попечении инопланетян, мы должны будем, по логике, назвать соответствующее инопланетное учреждение человеко-питомником.
Хаген коротко поклонился.
– Мерси, док Фрэдди. Вы здорово умеете объяснять. Но у меня сразу вопрос: а как называть это в случае, если кормильцем и тренером будет робот?
– Робот?! – переспросил Филибер, – Но, черт возьми, зачем?
– В ряде стран дети это обуза для женщины, – пояснил Хаген, – А нанимать человека дорого, поэтому там широкий рынок сбыта роботов-нянек. Я имел дело с японскими моделями. Япония – лидер в этой ветке робототехники.
– Нам-то здесь зачем такая ерунда? – удивился Ематуа.
– Это не ерунда, я на этом поднял почти десять килофунтов! Нормальный табаш для ерунды, а? Короче: возможности моторики этого робота это как раз то, что надо для маленьких сборочных фабрик, типа домашнего ангара. Я кое-что поменял в софте…
Ематуа хлопнул его по плечу.
– Hombre! Я точно с тобой дружу! Давай потом переговорим за стаканом пива?
– Легко, сен Ематуа.
– Зови меня просто дядя Ту. У меня есть дело. Ты не перегружен работой?
– Я человек практический, дядя Ту. Если реальный интерес и хороший табаш…
– Именно так, hombre… Обсудим за пивом. А сейчас…
– …Да, – Хаген кивнул, – Так вот, эти роботы могут общаться с человеком в рамках обычных бытовых ситуаций и хорошо владеют бытовой лексикой. Когда на Кюсю открылся роботизированный детский сад, мои наниматели заинтересовались…
– Вы же сказали, что у вас нет этой проблемы, – перебил Дюги.
– …Они заинтересовались этой технологией для звероферм, – уточнил Хаген, – Ведь звероферму, где сообразительные животные, гораздо сложнее роботизировать, чем, например, ферму, где бройлеры, которые просто рот, желудок и мясо. Короче, я мило слетал в Кагосима за их счет, посмотрел космодром Утиноура… То, что показывают публике. Я там специально не шпионил. Только чисто как турист. А детский сад они показывали всем туристам. Вот тогда меня и торкнуло на счет сборочных фабрик. Но вопрос в другом. Роботизированный детский сад – это приют или питомник?
Фрэдди попыхтел сигарой, окутываясь облачком дыма.
– Вопрос, конечно, интересный… С одной стороны, робот не принадлежит к тому же биологическому виду, что дети, следовательно, надо считать это питомником. Но, с другой стороны, робот запрограммирован существами того же биологического вида, следовательно, если считать робота просто интермедиатом, то это приют.
– А откуда вы знаете, кто программировал робота? – поинтересовался Хаген.
– Я, конечно, не знаю, но если ты скажешь, что это делали инопланетяне…
– Нет, док Фрэдди. Программы для этих роботов сделаны кибером. Это я точно знаю, потому, что двух роботов я купил по заданию нанимателя, и расковырял мозги… В смысле, роботу, а не нанимателю. А прога, сгенерированная кибером, отличается от сделанной человеком. Ну, есть кое-какие особенности.
– Но задачу генерации программы киберу поставил человек, – заметил канадец.
– Как бы, да, – произнес Хаген, – Но передача через два активных интермедиата…
– Как бы, да, – повторил Фрэдди, – человечности там и на пять центов не осталось.
Хаген показал пальцами кружочек «ОК», в знак того, что это и имел в виду.
– По ходу, питомник. Ага?
– Черт возьми! – буркнул Филибер, – Я чувствовал, что эта мода на слуг-роботов не доведет до добра. Давно пора ограничить общение детей с этими кибернетическими устройствами, а то мы и оглянуться не успеем, как вырастет поколение, не имеющее понятия о человечности!
– А мы-то сами имеем понятие о человечности? – невесело спросил Фрэдди.
– Мы? – удивился франуз, – То есть, как?
– Вот так. Я задал вопрос: имеем ли мы, наше поколение, понятие о человечности?
– У вас есть сомнения? – поинтересовался Дюги.
– А у вас их нет? – парировал канадец.
Филибер многозначительно поднял палец к небу.
– Это все ваш агностицизм, коллега Макграт. Отрицание религии, влечет отрицание общечеловеческих ценностей, а затем и человечности, как таковой.
– Я никак не могу понять, – вмешался Хаген, – что такое общечеловеческие ценности?
– Например, – сказал Марне, – Не делай людям то, что не хочешь, чтобы сделали тебе.
