– Совершенно верно. Данное завещание было составлено в две тысячи четырнадцатом году в офисе мистера Модина.
– В чем суть этого завещания, детектив?
– В завещании указаны некоторые благотворительные пожертвования на общую сумму в миллион долларов, а затем оставшееся имущество покойного делится поровну между его дочерьми Александрой и Софией Авеллино.
– Вам удалось определить стоимость наследственного имущества Фрэнка Авеллино?
– Да, мистер Коэн провел такую оценку для целей налогообложения. Общая стоимость имущества составляет сорок девять миллионов долларов. После уплаты налогов и благотворительных пожертвований остаток составляет сорок четыре миллиона долларов.
Кто-то в толпе позади нас восхищенно присвистнул. Судья, должно быть, не услышал этого, поскольку не стал делать замечаний людям на местах для публики. При этой цифре по залу пронесся глухой ропот, послышались перешептывания, кто-то резко втянул ртом воздух. Может, даже кто-то из присяжных. И вправду – просто хренова туча бабла по любым меркам.
– Итак, из звонка мистера Модина мы знаем, что покойный хотел внести изменения в свое завещание и с этой целью договорился встретиться с мистером Модином в понедельник утром. Вы в курсе, какие изменения покойный собирался внести?
– Не могу сказать с полной определенностью. Однако у нас есть основания полагать, что на момент смерти покойный находился под ненадлежащим влиянием.
– Что вы понимаете под ненадлежащим влиянием?
– Фрэнка Авеллино одурманивали психотропным препаратом без его ведома. Мы полагаем, что, судя по типу использованного препарата, целью было в какой-то мере установить контроль над мистером Авеллино и его деньгами.
Присяжные подались вперед. В этот момент я не мог не глянуть на Софию. Ее рука метнулась к открывшемуся рту, она повернулась и с болью и обидой посмотрела на свою сестру. Мы уже рассказали ей о подобных предположениях и токсикологическом отчете. Хотя одно дело узнать об этом от своего адвоката и совсем другое – услышать, как об этом объявляется на открытом судебном слушании под протокол.
Александра опустила голову, ее плечи тряслись от рыданий.
Драйер не спеша провел Тайлера через результаты токсикологической экспертизы, сделав кое-какие пояснения для присяжных – что галоперидол представляет собой антипсихотический препарат, который при применении в правильных дозах делает людей послушными, внушаемыми и легко управляемыми.
– Детектив, вы сказали, что жертву одурманивали этим веществом без ее ведома, но почему вы так говорите? Не мог ли Фрэнк Авеллино сам принимать его?
– Я так не считаю. Из его медкарты следует, что это не было лекарством из тех, которые ему прописывали. Кроме того, в течение нескольких месяцев, предшествовавших его смерти, он посещал своего семейного врача, поскольку испытывал симптомы, которые могли указывать на раннюю стадию деменции. Что могло быть связано и с тем, что препараты, поступавшие в организм мистера Авеллино, вызывали симптомы старческого слабоумия. Врач порекомендовал провести МРТ и наметил это исследование на декабрь. Мистер Авеллино так его и не дождался.
– Если кому-то дают галоперидол без его ведома, о чем это вам говорит? – спросил Драйер.
– Что кто-то хотел взять Фрэнка Авеллино под свой контроль. Чтобы, скажем, убедить его подписать доверенность или…
Меня прошиб холодный пот. Драйер явно клонил к чему-то, чего я не предвидел. Открыв нужную страницу в предоставленном обвинением скоросшивателе, я еще раз просмотрел документ. Драйер уже подбирался к нему, и Тайлер открыл дверь чуть шире, чтобы впустить его. Обвинитель указал присяжным и свидетелю на ту же страницу.
– Детектив, что за документ зарегистрирован как вещественное доказательство номер двести двадцать восемь?
– Это доверенность, оформленная пятнадцатого сентября. Она предоставляет назначенным ею представителям полномочия распоряжаться всем имуществом и делами мистера Авеллино.
– Какие там указаны полномочные представители мистера Авеллино?
– Это мистер Хэл Коэн и мисс Александра Авеллино, – медленно и с расстановкой произнес Тайлер.
Фрэнк Авеллино
Запись в дневнике,
15 сентября 2018 г.
Я больше не знаю, чему верить. Либо я схожу с ума, либо кто-то пытается меня убить.
В некотором смысле я вроде как даже надеюсь, что кто-то заказал меня. Это лучше, чем сумасшествие. С заказухой я уж как-нибудь разберусь. Джимми может позаботиться об этом.
Сегодня утром я разговаривал с Джимми, и он сказал, что я параноик. Что никто не посмеет заказать меня. И ни одной банде не придет в голову ограбить меня, одного из его старых друзей. Мол, ничего такого и быть не может. Типа как я просто впадаю в маразм на старости лет.
Я убежден, что он ошибается. Я уже нанял частного детектива, чтобы присматривать за теми, кто следит за мной. Хэл считает, что это пустая трата времени и денег, но мне стало легче. Частный детектив, крупный малый по фамилии Бедфорд, сказал мне, что я его даже не увижу. И впрямь: с тех самых пор, как две недели назад он приступил к работе, я его так ни разу и не видел. Это не помогло. Мне кажется, что, может, он вообще за мной не присматривает – может, он сейчас дома, в своей постели, смотрит телевизор и думает, что я просто еще один старый хрен, страдающий паранойей… Но я-то видел, как тот байкер следил за мной!
А потом, выйдя из ресторана, я остановился на тротуаре и заметил, что у меня развязался шнурок на ботинке. Я опустился на колено и, черт возьми, простоял там, наверное, минут десять и никак не мог вспомнить, как завязывается этот сраный шнурок. Просто стоял на одном колене, держа его концы в руках, и смотрел на свой коричневый ботинок, пока слезы не закапали на его кожаный носок.
Потом я просто затолкал концы шнурков внутрь ботинка по бокам и поехал домой на такси.
22:00
Сегодня вечером я не был голоден. Только что сделал себе сэндвич.
Суп, который София приготовила вчера, все еще в холодильнике. Рядом с ним лежит рагу, которое Александра прислала из кулинарии. Я сделал себе сэндвич с арахисовым маслом и джемом, налил стакан молока и посмотрел новости. Сегодня вечером чувствую себя получше. Впервые за несколько дней у меня прояснилось в голове.
Позвонили из детективного агентства. Я сказал им, что Бедфорд не связывался со мной ни по телефону, ни по смс. Нет, я не знаю, где он сейчас, – он сказал мне, что я его не увижу, ради всего святого! Утром назначат нового оперативника.
Бедфорд пропал. В новостях появилось обращение полиции с просьбой предоставить информацию.
Сейчас я в постели. Не могу уснуть. Головная боль не проходит.
И какое-то неприятное ощущение в животе. Я позвонил Александре, оставил сообщение. Позвонил Софии, она взяла трубку и сказала, что завтра придет навестить меня…
Глава 33
Несмотря на все ее приготовления, как физические, так и психологические, ничто не подготовило ее к тому чувству, которое она испытала при виде окровавленного трупа отца, распластанного на всю ширину большого проекционного экрана. Она не оставляла себе каких-то трофеев со своих убийств – чего-то способного напомнить о тех моментах изысканного удовольствия. При виде этих фотографий внизу живота разлилось томительное тепло, сердце затрепетало в груди.
Она почти ощутила вкус его плоти.
Это чувство накрыло ее с головой. Она попыталась припомнить песню, которая тогда звучала у нее в ушах, – ритмы этой песни рассеяли бы острое возбуждение, охватившее весь ее организм. И тут заметила, что ее правая рука касается стола – указательный палец скользит по царапинам и выбоинам, оставленным тысячами тяжелых скоросшивателей с металлическими уголками. Она резко убрала руки и положила их себе на колени.
