По крайней мере, в доме было тепло. Отопление регулярно включалось таймером, чтобы трубы не полопались на морозе. Гарри прошел вслед за Блок на кухню. Все здесь выглядело не так, как в прошлый раз, когда он был здесь, но сначала Гарри не мог понять почему. Блок открыла холодильник, медленно и всего на дюйм-другой. Она не хотела, чтобы все вокруг было залито светом. Склонила голову к приоткрытой дверце, и Гарри подошел, чтобы тоже взглянуть. Внутри было пусто. Даже полки были сняты. Вот тут-то он и понял, что изменилось. В прошлый раз, когда они были здесь, за стеклянными панелями кухонных шкафчиков виднелись хрустальные бокалы для вина и стаканы для виски. Сейчас за этими декоративными панелями ничего не было. Гарри выдвинул ящик. Никаких столовых приборов.

Быстрый осмотр кухни показал, что все кружки, чашки, стаканы, миски, тарелки, сковородки, ножи и вилки были изъяты для экспертизы. Все, что можно было использовать для еды, питья или приготовления пищи, исчезло. Криминалисты даже сняли посудомоечную машину и унесли с собой.

– И ни следа галоперидола на всем этом, – пробормотал Гарри.

Блок ничего не ответила. Вместо этого поднялась наверх. Она шла тем же путем, что и Харпер на видео. Рассматривая те же предметы, пытаясь увидеть то, что видела та.

Вздохнув, Гарри последовал за ней на верхний этаж. В спальню Фрэнка Авеллино.

Двойные двери, ведущие в спальню, были открыты. Блок остановилась на пороге, направив луч фонарика внутрь комнаты. Ее глаза следили за лучом, который медленно обвел сначала пол, а затем каждый угол. Она сделала шаг вперед, затем другой, по-прежнему медленно перемещая фонарик и полностью сосредоточившись на этом занятии.

– Видите что-нибудь? – наконец не выдержал Гарри.

Блок не ответила. Он даже не был уверен, что она его услышала. Вслед за ней Гарри вошел в комнату, держась на почтительном расстоянии от нее – не желая попасть под луч ее фонарика. Полы были прочными. Ни единого скрипа, куда ни ступи. Гарри держал луч своего фонарика направленным прямо в пол, и когда Блок подошла к кровати и сосредоточила свое внимание на окровавленном матрасе, двинулся к пристроенной к спальне ванной комнате. Бо́льшая часть крови давно уже впиталась в постель, на полу ее было немного. Там лежал дорогой, толстый светлый ковер, и пятна были хорошо заметны. Только отдельные брызги. Никаких луж крови. Одежда обеих женщин была буквально уделана кровью – обе объясняли это тем, что хватались за своего отца, чтобы проверить, жив ли он еще. Это утверждение было трудно опровергнуть. Гарри видел фотографии, и любой, кто имел бы контакт с Фрэнком Авеллино в этой спальне, перемазался бы в крови с ног до головы.

Книг на прикроватном столике не было. Только лампа и несколько салфеток. Комод в противоположном конце комнаты выглядел нетронутым. На нем стояло зеркало, и брызги крови до него не долетели – слишком уж далеко. Гарри направил луч своего фонарика в потолок. Там тоже ничего не было. Никаких пятен. И, кроме нескольких потеков на стене над кроватью, стены тоже были чисты.

Блок не спеша приблизилась к этим кровавым пятнам – единственной реальной вещественной улике, оставшейся в доме. Харпер со своим мобильником в свое время тоже задержалась здесь. Как Гарри ни присматривался, но так и не сумел понять, что именно ищет Блок. Он выключил свой фонарик, открыл дверь ванной комнаты и вошел внутрь. Окон здесь не было, так что плотно закрыл дверь и включил свет. Душа здесь не имелось – только унитаз и маленькая раковина. Вероятно, некогда это был чулан. Большая и роскошная ванная комната с джакузи и душем – достаточно большая, чтобы вместить баскетбольную команду, располагалась в некотором отдалении от спальни Фрэнка.

Из-за холода и позднего времени Гарри приспичило в туалет. Он приподнял сиденье унитаза и уже ухватился зубами за палец на перчатке, чтобы стянуть ее, когда вдруг что-то услышал. Остановился как вкопанный, по коже пробежал холодок.

– Гарри! – послышался негромкий крик снаружи.

Это была Блок.

– Здесь же нет окон! Мне нужно было включить свет, чтобы воспользоваться туалетом. Простите, я уже пожилой человек…

– Гарри! – Опять оклик, на сей раз более настойчивый.

– Что такое?

– Выходите, – приказала Блок.

Гарри развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал два шага вперед. Потянулся к ручке. Схватился за нее и медленно повернул.

Заскрипела металлическая защелка.

– Стойте! – крикнула Блок.

– Что?

– Вы поворачиваете ручку?

– Да. Не переживайте насчет этого шума. Просто замок скрипучий. Это всего лишь я.

Как бы Гарри ни нравилась Кейт, особой симпатии к Блок он не испытывал. Она почти не разговаривала и была столь же яркой личностью, как унитаз, стоящий у него за спиной. Тем не менее он знал, что она умна и все-таки разговаривает, когда ей есть что сказать – и не важно, в какой манере она это делает. Если б Гарри вел какое-то дело, ему бы хотелось, чтобы Блок работала с ним, но он знал, что не захочет выпить с ней пивка по окончании рабочего дня. Он не думал, что в своем возрасте сможет выдержать слишком много разговоров с Блок.

Гарри продолжал медленно нажимать на ручку. Повернувшись полностью, она остановилась, и он выключил свет и открыл дверь. Вышел и увидел, что Блок смотрит на него с каким-то странным выражением на лице.

– Я знаю, почему убили Харпер, – произнесла она.

Губы у Гарри зашевелились, и с них даже сорвался какой-то звук, но это было не слово. Он просто что-то неразборчиво промямлил, пока не пришел в себя настолько, чтобы контролировать свой язык.

– Ч-что-что?

Губы у Блок приоткрылись, и она уже сделала вдох, собираясь рассказать ему о том, что обнаружила, пока Гарри был в туалете, но так и не начала. Вместо этого ее глаза широко раскрылись. Они оба застыли на месте.

Снизу донесся какой-то шум.

Звук закрываемой двери. Входной двери.

Металлический хлопок и звяканье – это ключи упали на мраморную кухонную столешницу.

Внизу кто-то был.

Блок приложила указательный палец к губам. Гарри стоял совершенно неподвижно, коротко, прерывисто дыша и не сводя глаз с глаз Блок. Если там, внизу, были копы, то их обоих ждали серьезные неприятности. А если София, то предстояли долгие путаные объяснения,

– Под кровать. Быстро! Без шума! – прошептала Блок.

Гарри опустился на четвереньки, а затем распластался по полу. Кровать оказалась достаточно высокой, и он кое-как втиснул под нее свое грузное тело. Блок залезла с другой стороны. Из-под кровати им была видна открытая дверь спальни. Свет в коридоре не горел. Пока что. Они оказались в ловушке. Вытащив телефон, Блок принялась набирать текстовое сообщение.

В отдельной палате больницы Маунт-Синай на своей кровати дремал мужчина, которого я никогда раньше не видел. Вид у него был умиротворенный. На голове и на половине лица у него все еще белели повязки. Правая нога в гипсе, подвешенная над койкой, вроде не слишком беспокоила его. Трудно было сказать. Правая рука у него тоже была в гипсе и лежала поверх его большого живота.

Открыв дверь палаты, я немного выждал на пороге, пока он не заметил меня. Похоже, он меня не узнал. Я смотрел на него уже несколько минут и был уверен, что никогда раньше его не встречал.

– Кто вы? – спросил мужчина в гипсе.

Лицо у него выглядело смертельно бледным – под стать его голосу, похожему на предсмертный хрип. Губы были красными, воспаленными и потрескавшимися.

Я ничего не ответил. Просто зашел в палату, чтобы получше его рассмотреть.

– Вы врач? – продолжал спрашивать он.

В палату вошел еще один мужчина. На край кровати рядом с ним присел Джимми-Кепарик.

– Как самочувствие? – поинтересовался он.

– Уже получше, – прохрипел мужчина.

– Тони, это Эдди Флинн. Мой хороший друг. Эдди, а это малыш Тони П. Тот парень, про которого я тебе рассказывал. Его сбили, когда он переходил улицу.