– Я так не думаю.

– Что-то случилось? Надеюсь, не с Кейт? У нее все хорошо?

– Она не знает, что я здесь. Пока что. Можно войти?

– Конечно, – ответил я, отступая от двери и возвращаясь в офис. Разжав кулак, сбросил кастет на стол.

Блок не села – даже после того, как я указал ей на кресло. На предложение выпить покачала головой.

– Ладно, может, поможете мне чутка? Что-то не так, я это уже понял. Давайте выкладывайте.

– Под конец все оказалось слишком уж просто, – сказала она.

Иногда требуется простое утверждение, чтобы изменить свой взгляд на что-то. Мне казалось, что часть этого дела – закрытая дверь, и Блок только что приоткрыла ее на дюйм.

Я должен был догадаться, что присяжные вынесут обвинительный приговор Александре и оправдают Софию. Гарри был уверен в этом – единственным, кто не ожидал такого вердикта, был я. И теперь я знал почему. Я видел это по лицу Блок. Я был не только смертельно уставшим, но и неуверенным. Неуверенным во всем, и эти сомнения лишили меня сил. Я плыл по течению, окруженный туманом горя. И очень многое упустил из виду. На криминалистические улики в этом деле положиться было нельзя – эксперт по волосяным волокнам и спец по укусам были в равной степени ненадежны. Меня бы не удивило, если б Драйер каким-то образом повлиял на их отчеты, чтобы нацелить обвиняющий палец на обеих подозреваемых. В конце концов, это не имело значения, поскольку присяжные не поверили ни одному из экспертов.

– Меня беспокоят две вещи, – продолжала Блок.

И опять сделала паузу. Разговоры были явно не ее стихией. Ей требовалось собраться с силами. Сквозь грязное окно напротив пробивались последние лучи солнца. Она не сводила глаз с плавающих в полосах солнечного света пылинок.

– Я думаю, что часть записей в дневнике все-таки подлинная. Фрэнк узнал, кто пытался его отравить, и собирался изменить завещание – вот почему его и убили. Галоперидол… Он в жидкой форме. Большой белый флакон. Как получилось, что копы не нашли никаких следов, и как вышло, что Фрэнк так долго не замечал, как она подливала его ему в еду?

– Ну, наверное, она была осторожна? – предположил я.

– Она давала ему его месяцами, а он этого не замечал и она не пролила ни капли? Но каким-то образом Фрэнк все равно это понял?

– Она была очень осторожна? – сказал я.

– И второе, что меня беспокоит. Это было почти идеальное преступление. Она и на самом деле была очень осторожна. Убивая свидетелей, вдумчиво и не спеша планировала это – и все же оказалась настолько небрежна, чтобы занести в поддельный дневник сразу три грубые фактические ошибки? – закончила Блок.

Тут дверь в моем сознании распахнулась настежь. Мы оба посмотрели друг на друга. Доказать, что дневник был фальшивкой, оказалось слишком уж просто. Эта мысль сцепила наши взгляды и мысли между собой, как пара наручников.

Этих простых слов Блок оказалось достаточно, чтобы весь мой мир перевернулся с ног на голову. Иногда ты не видишь чего-то, потому что просто смотришь на это под совершенно не тем углом.

– Вы подумали о том же, что и я? – спросил я.

Она не ответила – просто бросила на меня взгляд, а затем вновь опустила глаза в пол.

– Мы до сих пор не знаем, почему погибла Харпер. Я вновь и вновь пересматривал видеозаписи того осмотра на Франклин-стрит. Я подумал, что, наверное, она увидела в доме на Франклин-стрит нечто такое, что указывало на одну из сестер, и засняла это. Может, в тот момент она даже этого не заметила, но снимок-то остался. Возможно, я ошибаюсь, и у меня нет фото, которые она делала на телефон, чтобы это проверить, но это единственное, что могло сделать ее мишенью для убийцы Фрэнка. Харпер была умней меня. Лучше меня. Я обязан выяснить это ради нее.

– Скоро стемнеет. Я хочу еще разок заглянуть в тот дом на Франклин-стрит, – произнесла она. – Не хотите присоединиться?

Я хотел. Я хотел и сам посмотреть, но, прежде чем что-либо предпринять, должен был убедиться в правильности дальнейших действий. Мне требовалось подтверждение. У меня возникла одна мыслишка насчет галоперидола, и надо было ее срочно проверить.

– Возьмите с собой Гарри. Если вас застукают копы, будет полезно иметь при себе бывшего судью высшей инстанции. В этом городе нет ни одного копа, который не знал бы Гарри Форда. Вы собираетесь рассказать об этом Кейт?

– Пока что нет, – ответила Блок.

– Ничего ей не говорите, пока не уйдете с Франклин-стрит. Она захочет поехать с вами. Если ее поймают на взломе и незаконном проникновении, ее юридическая карьера закончится, даже толком не начавшись.

Кивнув, Блок спросила:

– А вы с нами?

– Я не могу, у меня есть дела поважнее.

– Какие, к примеру?

– Мне нужно позвонить одному старому другу. А потом купить газету и съездить в больницу.

– Вы нормально себя чувствуете? – спросила она.

– Нет, далеко не нормально.

Поездка от дома Блок в Эджуотере до Франклин-стрит заняла всего час, но Гарри уже жалел о своем решении сесть за руль. Двадцатилетний кабриолет с мягкой крышей – не самый подходящий транспорт для долгой поездки холодной ночью. Пошел легкий снежок, и на левое бедро Гарри размеренно капала вода с протекающей крыши. В своем возрасте он чувствовал холод куда острей остальных. Старый судья туго закутался в шарф и длинное пальто, подняв воротник и натянув перчатки, но все равно весь дрожал.

Беседа была ничуть не теплее. Блок хотела, чтобы Гарри просто вел машину. Ей требовалось сосредоточиться, все как следует обдумать. Гарри не возражал, но сейчас ему хотелось поговорить.

Он получил от нее едва ли десяток слов. Ее адрес, «подождите здесь», когда они подъехали к ее дому, а затем «поехали», когда она вернулась в машину. Вот и всё. Теперь они были всего в паре минут езды от Франклин-стрит.

– Не паркуйтесь прямо возле дома. Проезжайте мимо. Остановитесь на соседней улице, – распорядилась Блок.

Они проехали мимо дома, где был так жестоко убит Фрэнк Авеллино. Было темно и по-ночному холодно. Гарри выполнил ее требование и остановил машину в квартале от дома.

– Клянусь богом, на улице теплее, – пробурчал он, ступая на тротуар. Кое-как выбравшись из маленькой зеленой спортивной машинки, Блок выпрямила спину и неодобрительно посмотрела на нее.

– Это классика, – сказал Гарри.

– Это ведро с гайками, – отозвалась Блок, доставая сумку с переднего сиденья.

Под легким снежком они направились к дому Авеллино. Народу на этой улице было совсем мало, а на Франклин-стрит и вовсе никого, кроме изредка проезжающих машин.

Достав из кармана пальто вязаную шапочку, Гарри пристроил ее на голову, натянув как можно глубже на уши. Блок вроде не обращала внимания на холод, а если и обращала, то это было незаметно.

Подойдя ко входу в дом, она надела пару зеленых кожаных перчаток, открыла свою сумку и что-то достала из нее, после чего поднялась по трем ступенькам, ведущим к двери. Остановилась там, делая вид, будто замерзшими руками пытается попасть ключом в замок. Гарри стоял сзади, стараясь насколько возможно заслонить ее от проезжающих машин и прислушиваясь к жужжанию чего-то похожего на маленькую дрель.

Они пробыли у двери секунд тридцать, не больше, когда он услышал, как щелкнул замок и дверь распахнулась внутрь.

Не говоря ни слова, они зашли в дом, и Блок закрыла за Гарри дверь. Протянув ему крошечный, не больше авторучки, фонарик, она предупредила:

– Держите свет подальше от окон.

– А вам не кажется, что Драйер позволил бы вам с Кейт вернуться сюда и осмотреть дом после того, как вы подали апелляцию? – спросил Гарри.

– И сколько бы времени это заняло? – ответила она.

Это был не столько вопрос, сколько поставленная в разговоре точка. Формально говоря, это был взлом с проникновением. Гарри уже далеко не впервые доводилось оказываться по другую сторону закона. Было на удивление трудно дружить с Эдди Флинном и хоть чего-нибудь не нарушить. Рано или поздно Эдди сбивал с пути истинного абсолютно всех – разумеется, по уважительным причинам.