Мы отвели Софию в тихую комнату и устроили ее там. Этот судебный процесс хоть и шел довольно быстро, все-таки брал свое. Едва заметные морщинки вокруг глаз Софии углубились и растянулись, и теперь под ними появились темные круги. Пальцы у нее дрожали, голос был хриплым и прерывистым. Как будто что-то внутри нее время от времени сотрясало ее до самого основания.

– По-моему, на данный момент мы идем почти вровень с Александрой. Не знаю, что там готовит прокурор, но, чем бы это ни было, мы с этим разберемся. Вы отлично со всем этим справляетесь. Де́ржитесь молодцом. Мне просто нужно, чтобы вы продержались еще денек-другой. Потом все закончится, – сказал я.

София кивнула.

– Не знаю, сколько еще смогу выдержать… Находиться с ней в одном помещении… Господи, это навевает на меня целое множество неприятных воспоминаний! То, о чем я очень давно не вспоминала. И то, что она сделала с папой…

Гарри положил руку ей на плечо, сжал. Она положила свою ладонь поверх его руки, а затем прижалась к ней щекой. Глаза у нее закрылись, и из них потекли слезы, одна за другой капая Гарри на пальцы.

– Все будет пучком, – ободрил ее он.

Мы сидели в тишине, пока София пыталась взять себя в руки. В эти относительно спокойные моменты поток боли, который я из последних сил сдерживал, грозил прорвать плотину. Можно было бы «щелкнуть выключателем», но горе и чувство вины все равно никуда не девались бы. Они застряли где-то под подбородком, сдавливая горло. Я знал, что, когда закончится судебный день, плотина все-таки откроется – где-то ближе к вечеру. Еще одна ночь без сна… Еще одна ночь, когда я буду колотить кулаками в стены… Я вздохнул, стараясь держать плотину закрытой. Разберусь с этим позже.

– Кто убил Хэла Коэна? Могла это быть Александра? – спросила София.

– Мы этого не знаем, – ответил я.

Мы оставались в комнате, пока один из помощников Драйера не разыскал нас и не постучал в дверь.

– Мистер Драйер хотел бы вас видеть, – объявил он.

София уверяла, что все с ней в полном порядке, но Гарри явно не хотел оставлять ее без присмотра – хотя в конце концов уступил, и мы оба направились по коридору туда, где на лавке, стоящей у выкрашенной в грязно-желтый цвет стены, нас поджидал Драйер. От трещины в стене отслоилась краска, и одно плечо безупречного костюма Драйера было усыпано желтыми чешуйками, но он этого еще не заметил.

Я сел рядом с ним. Гарри встал напротив нас, скрестив руки на груди.

– Если б вы попросили судью раздеться догола и станцевать с вами посреди зала суда эротический танец, он бы это сделал, – произнес я.

По лицу Драйера расплылась сухая безрадостная улыбка, обнажившая мелкие белые зубы.

– Да, мы с судьей просто отлично ладим. А у меня для вас тут кое-что есть. Вы, наверное, рассердитесь, когда я вам это передам, но даю вам слово профессионала: мне впервые в жизни доводится вручать такое.

По другую сторону от Драйера лежала небольшая стопка страниц. Наверное, не больше сотни. Она лежала на лавке лицевой стороной вниз, чтобы никто из проходящих мимо не смог увидеть название документа.

– Это принес Хэл Коэн. Я увидел это три дня назад. Это ксерокопия. А сверху – отчет Сильвии Саграды, подтверждающий подлинность данного документа. Я собираюсь приобщить его к уликам и вызываю Саграду в качестве свидетеля.

Я взял у него стопку бумаг и, не глядя передав ее Гарри, поинтересовался:

– И долго же вы это придерживали?

– Я увидел этот документ всего три дня назад. И не передавал его вам, пока не убедился, что он подлинный. По крайней мере, по словам мисс Саграды. Не возьмусь этого утверждать, но Хэл Коэн наверняка объяснил бы на суде, как это к нему попало. Однако Хэла Коэна больше нет, так ведь?

– Эдди…

– Обожди секундочку, Гарри, – отозвался я. – Драйер, и вы думаете, что я поверю в эту чушь? Это ловушка. Так на слушании по делу об убийстве не поступают.

– Как будто вы сами не предоставили свой собственный отчет о волосяных волокнах, пока не приступили к встречному допросу свидетеля обвинения, – парировал Драйер.

Он поднялся на ноги.

– Я говорю вам правду. Коэн прислал это в мой офис несколько дней назад. Я должен был убедиться в подлинности этого документа, прежде чем передать его вам. Если б он оказался «уткой», я бы им не воспользовался и мы не вели бы сейчас этот разговор. Будьте готовы. Через десять минут я вызываю на свидетельскую трибуну Сильвию Саграду.

Мы оба стояли лицом друг к другу. Я немного повыше, но Драйер выпрямился, силясь сравняться со мной. Мы встретились взглядами. Он расправил манжеты, выпятил грудь, а уголки его губ скривились в чем-то больше похожем на оскал, чем на улыбку. Если б я не знал его лучше, то мог бы поклясться, что он вот-вот полезет в драку.

Я опустил взгляд ему на ноги. Он даже привстал на цыпочки.

– Если вы хотите меня запугать, то советую прикупить «Хаш Паппиз» на более высоком каблуке, старина.

– Вы мне не нравитесь, мистер Флинн.

– Я тоже от вас не в восторге. Вы намеренно сблизились с судьей-расистом, придерживающимся правых взглядов, – и только лишь для того, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и упростить себе работу в суде. Меня от вас тошнит.

Драйер издевательски хохотнул.

– Мне не нужен Стоун, чтобы все вышло по-моему. Строго между нами: я рад, что не использовал те проверки на полиграфе. Результаты вашей клиентки оказались довольно неоднозначными. Полагаю, что сложившаяся прецедентная практика, исключающая привлечение экспертов по детекторам лжи, все-таки в чем-то небезосновательна. А вот свидетельство, которое я только что вам вручил, хоронит вашу клиентку с потрохами. Она убийца. По-моему, ее сестра тоже имеет к этому какое-то отношение. Я думаю, что они обе убили его. Может, я и не смогу этого доказать, но, по крайней мере, сумею отправить вашу клиентку за решетку, где ей самое место.

Глянув поверх моего плеча на Гарри, он добавил:

– Приятного чтения.

За каких-то пять минут прочитав отчет Сильвии Саграды, Кейт и Блок пролистали подшитые к нему ксерокопии страниц. Блок не произнесла ни слова. Когда Кейт собралась задать ей какой-то вопрос, она просто покачала головой – переваривала прочитанное. Слишком рано для вопросов. Но Кейт заметила выражение ее глаз. Это была та самая улика, которую они ожидали. Она уже посвятила Блок в свой разговор с Флинном. Где-то рядом с ними в зале суда сидела убийца, которая устраняла свидетелей и манипулировала ходом слушания, подбрасывая железобетонные улики, чтобы добиться для себя оправдания, а для своей сестры – обвинительного приговора.

Кейт рассказала Александре про отчет и приметила, как в глазах у той блеснул огонек.

– Я так и знала! Я знала, что это произойдет! О, спасибо тебе, боже! – воскликнула Александра, молитвенно сцепив пальцы рук, запрокинув голову и устремив взгляд в потолок. Эта новая улика могла засадить Софию за убийство. Александра хорошо это понимала.

– Это ваш пропуск на выход из тюрьмы, – сказала Кейт.

– Это правда! – все столь же восторженно ответила Александра. – Наконец-то суд услышит правду!

Блок лишь покачала головой.

Когда они возвращались в зал суда, Александра чуть ли не приплясывала на своих высоких каблуках – лицо у нее оживилось от новой надежды. Кейт же казалось, будто ее вот-вот стошнит. В животе что-то сжалось, к горлу подступил комок. Она капитально облажалась. Она представляла убийцу. Кейт сглотнула подступившую к горлу желчь. Сказала себе, что должна была догадаться, что как раз она и защищает убийцу. Эдди Флинн слишком опытен, чтобы позволить клиенту напарить себя.

Заняв свои места за столом защиты, они стали ждать. Наконец вернулся судья, и Драйер объявил, что вызывает нового свидетеля. Сильвию Саграду. Эдди встал и выступил с возражением, но Стоун пренебрежительно отмел его, заявив, что нового свидетеля допускает, а приемлемость представляемой тем улики оценит по ходу дела.