Таймер нагревателя «су-вид»[12] принялся размеренно попискивать. Чуть раньше она уже вставала, чтобы начать готовить кое-какое лакомство к завтраку, а затем вернулась в постель. День предстоял хлопотный. Сбросив одеяло, она прошлепала на кухню, выключила нагреватель и сняла крышку. Внутри был галлон воды, температура которой поддерживалась на уровне ровно ста тридцати градусов[13] в течение сорока пяти минут. Когда она сунула палец внутрь, вода показалась ей очень горячей, хотя и не обожгла кожу. Достав из водяной бани небольшой пластиковый пакет, она положила его на чистую тарелку. Перед приготовлением мясо было упаковано в вакууме вместе с солью и тридцатью граммами копченого сливочного масла.

Она провела по краю пакета ножом, выпустив облачко теплого пара. Из шкафчика возле коленей достала сковородку с чугунным дном, поставила ее на плиту, зажгла конфорку. Зашипел брошенный на сковороду изрядный кус сливочного масла. Засунув пальцы в пакет, она пощупала кусок печенки. Тот был ощутимо горячим, но не слишком. Не обжигал. На ощупь горячая промасленная печенка оказалась даже слишком уж восхитительной.

Печенку она слегка обжарила с обеих сторон, облизывая замасленные пальцы, и выложила содержимое сковороды на тарелку, на которой уже лежали тосты из хлеба на закваске с мелко нашинкованным авокадо. Несколько капель бальзамического уксуса и ломтик красного апельсина завершили сервировку. Соблазнительные ароматы лишь усилили ее голод. Она отнесла тарелку к обеденному столу, села и принялась за еду.

Наконец отложив нож и вилку, взяла со стола сотовый телефон, лежащий рядом с цифровым диктофоном. Мобильник был одноразовым. Полностью одноразовым. Открыв приложение переадресации звонков, она набрала номер и включила громкую связь. Соединение установилось, послышались длинные гудки. Никто не взял трубку. Она и не рассчитывала, что на звонок ответят. В семь утра в офисе никого не бывает. Она дожидалась автоответчика.

«Это помощник окружного прокурора Уэсли Драйер. Я сейчас недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала…»

Дождавшись короткого писка, она ткнула в кнопку воспроизведения диктофона.

«Это Майк Модин. Я слышал, вы меня искали? Простите, что не в самое удачное время. Я годами откладывал деньги, и теперь пришло время их потратить. Можете называть это кризисом среднего возраста или вообще чем угодно, но я не вернусь. Фрэнк Авеллино мертв, и я могу стать следующим. Он позвонил мне и хотел изменить свое завещание, но не сказал, как и почему. Судя по его речи, я заподозрил бы паранойю и начальную стадию деменции. Это все, что я знаю. Прекратите меня искать. Я не собираюсь с вами разговаривать, мистер Драйер. Просто оставьте меня в покое».

Она оборвала вызов, но диктофон не выключила. Следующий голос принадлежал ей.

«Вот и молодец».

«Это все? Теперь ты меня отпустишь? Перестань, пожалуйста! Пожалуйста, просто отпусти меня! Нет, нет, не делай этого. Нет, не надо…»

Крики Майка на записи превратились в хрип вроде радиопомех. Они были слишком громкими, чтобы микрофон мог их отчетливо уловить.

Оленья печень оказалась хороша. И напомнила ей про того олененка. Его плоть тоже была в меру горячей и пахучей. Хотя быстро остыла. Скоро она больше узнает о деле со стороны обвинения – каких свидетелей и какие данные криминалистической экспертизы они намерены против нее использовать. А еще требовалось знать, какие улики имеются против ее сестры. В остальном от адвокатов нет особого толку. Задача склонить чашу весов в свою пользу целиком и полностью лежит на ее собственных плечах. Взять хотя бы это сообщение на автоответчике Драйера. Оно может нацелить его в определенном направлении.

Имелось множество способов добиться того, чтобы из зала суда она вышла прямо на свободу. Некоторые участники процесса никогда не изменят своего мнения. Этим бедолагам потребуется ее особое внимание.

Отправляя в рот последний кусочек печенки, она подумала, что в этом блюде все-таки чего-то не хватает. Пожалуй, арманьяка. Тяжеловато для завтрака, хотя для ужина – самое то. Теперь Майк Модин уже разделен на компактные фрагменты, плотно обернутые черным пластиком – каждый с диском соответствующего веса из недавно заказанного ею набора гантелей. В Нью-Йорке есть множество способов избавиться от трупа. Реки, конечно, самый простой вариант. На паромах после десяти утра обычно тихо. Она возьмет билет до Дамбо[14] на Ист-Ривер, а затем, в тени Бруклинского моста, стоя спиной к камере наблюдения на задней палубе, незаметно вывалит черный пакет из своей спортивной сумки, и никто даже и всплеска не услышит.

Она приняла душ, переоделась для бега.

А потом сделала пометку в блокноте, лежащем на столе рядом с ней. После того как она выбросит в реку руки Майка, надо будет заскочить в винный магазин и купить бутылочку арманьяка.

Выйдя из офиса окружного прокурора с дополнительными материалами обвинения в руках, я направился прямиком в ресторан Блума на Лексингтон-авеню, где договорился встретиться с Харпер за поздним завтраком. Явился я туда пораньше, так что успел ознакомиться с полученными бумагами еще до ее появления. Наряду с криминалистическими отчетами, там имелась и медкарта Фрэнка Авеллино. Он был в неплохой форме, когда погиб. Единственное, что представляло какой-то интерес, – это заключение невролога, в котором говорилось, что у Фрэнка были проблемы с памятью. Бо́льшую часть куриного врачебного почерка я так и не сумел разобрать. В конце заключения имелась пометка: «ПО 3/12 ДН, регулярная связь по тлф на предмет любых изм.»

У врачей есть свои собственные сокращения, и далеко не все из них являются общепринятыми или даже приведены в словаре медицинских аббревиатур. Я достал свой телефон, просмотрел эти сокращения в медицинском словаре и обнаружил, что «ПО» может расшифровываться сразу несколькими способами, хотя один вариант подходил больше всего – «Повторный осмотр». Что же касается «3/12», то я уже понял, что речь идет о трех месяцах. Итак, «повторный осмотр через три месяца». Но вот это «ДН» мне так и не удалось разгадать. Судя по всему, это не было чем-то особо важным. Меня куда больше интересовали эксперты обвинения и криминалистические отчеты по данному делу. Увиденное наводило на мрачные размышления. Прокуратура могла связать Софию с убийством целым множеством способов.

На орудии убийства обнаружены частичные отпечатки пальцев, совпадающие с отпечатками Софии.

На изуродованном теле жертвы найдены фрагменты волос, предположительно принадлежащие Софии.

На одежде Софии – значительное количество крови. Кровь совпадает с кровью убитого.

В прошлом у меня не раз бывали дела, в которых эксперты-криминалисты создавали мне немало проблем. Но я никогда еще не сталкивался с судебным процессом, в котором против моего клиента было бы так много материальных улик. Единственно, что грело, так это что я знал о наличии подобных улик, указывающих и на Александру Авеллино. Если у Драйера выйдет добиться совместного судебного разбирательства, на котором обвиняемые предстанут перед судом присяжных бок о бок, то он добьется самого легкого приговора за убийство за всю историю штата. Все улики на его стороне.

Было и еще кое-что, что вызывало у меня беспокойство. Отчет судмедэксперта о вскрытии Фрэнка Авеллино я прочитал дважды. Читать этот документ по второму разу вроде не было нужды, но едва только закончив первое чтение, я почувствовал необходимость прочесть его еще разок, как будто что-то пропустил – или же в отчете чего-то не хватало. Фрэнку нанесли множество ножевых ранений, даже укусили. На верхней части груди остался след от единственного укуса. Хотя, если не считать травм, полученных во время нападения, Фрэнк был здоров как бык. Скелет, внутренние органы, суставы – все было просто в образцовом состоянии. Во второй раз я прочел отчет медленней, но опять что-то не давало мне отложить его в сторону. Что-то в нем не складывалось. Наверное, я слишком устал, а может, ужасные подробности того, как человека раскромсали чуть ли не на отдельные куски, просто мешали мне думать…