Изменение биохимии организма не проходило бесследно. Никто из учеников кроме меня, вероятно, не заметил этого, однако у всех юношей, обучающихся в монастыре полностью отсутствовали все признаки пубертатного периода. Не сказать что это меня сильно волновало — однако мало приятного в том, чтобы быть импотентом, верно? Однако осторожными вопросами я выяснил, что некоторые из рыцарей-странников всё же имеют семьи и даже детей, поэтому выяснение этого вопроса было решено отложить в далёкий ящик.

Распорядок дня и тренировок был довольно мягким — фактически его вообще не было. Стариканы-учителя в монастыре просто вешали на доску объявлений время, когда и где они будут в распоряжении учеников — и всё. Полагаю, как будущих странников-одиночек детей здесь приучали таким образом к самостоятельности. Технически, можно было вообще тренироваться почти полностью самостоятельно — пока ты соблюдаешь нормативы, большинству в монастыре не было дела до того чем ты занимаешься весь день. Некоторые так и делали. Казалось бы, что такая расхлябанная система не будет слишком эффективна — однако, на удивление, это компенсировалось крайне сильной мотивацией самих учеников. Лентяев здесь просто не было, и это, вероятно, было одним из важнейших критериев отбора в орден.

Обучение занимало примерно 6–7 лет. Самые ранние выпускники заканчивали обучение в 13–14 лет, поздние, вроде меня — в 18–20. Единовременно в монастыре училось около сотни детей подростков — хотя вместить он мог и в несколько раз больше. За время обучения,у меня, конечно, была масса возможностей найти друзей, знакомых, соратников — однако, к сожалению, вряд ли на кого-то из рыцарей ордена можно было рассчитывать в делах, которые я планировал на будущее. Патологически честного человека, конечно, достаточно легко обмануть, однако, к моей досаде орденское образование не стремилось оболванить своих учеников или вбить им в головы фанатичные догмы. Нет, подход был заметно тоньше — наставники и книги развивали логическое мышление, незаметно подводя к достаточно логичному выводу о выгодности благородства. Ведь если и ты, и окружающие тебя — добрейшей души люди, следовательно, ты всегда легко можешь получить помощь других людей, что совершенно необходимо для выживания в мире полном разнообразных агрессивных животных. Подбить рыцарей ордена на что-то выгодное мне, и невыгодное другим людям представлялось задачей, к сожалению, почти непосильной — они отнюдь не стеснялись задавать множество вопросов как, зачем, и почему мне нужна помощь в чём-либо. За время обучения я приобрёл немало знакомых и приятелей, но ни одного подчинённого. Однако кое-что важное для будущего было выяснено. Намётки плана будущих действий потихоньку складывались у меня в голове.

Жизнь в монастыре была не слишком напряжённой. Тренировки были тяжелы, но не запредельно тяжелы. А вот жизнь… Ну, в целом жизнь имела всего один серьёзный минус. Ты не можешь покинуть монастырь.

Это не было абсолютным правилом — периодически мы выбирались наружу для разнообразных тренировок, да и пробежки в основном проходили вокруг Келлийской крепости, однако покинуть монастырь в одиночку без присмотра наставников можно было только навсегда. Это было жёсткое правило — несколько мальчишек было без всякой жалости исключено ровно из-за этого. Однажды я даже был этому свидетелем.

— Но меня не было всего день!

Вихрастый черноволосый паренёк лет двенадцати отчаянно пытался оправдаться перед наставником Шиором. Седой старик, действующий рыцарь ордена что отвечал за общую физическую подготовку: бег, лазанье, полосу препятствий, плавание и прыжки, смотрел на него совершенно равнодушно. И это был разительный контраст — учителя в монастыре всегда обращались к ученикам снисходительно, с улыбкой и усмешкой, не давая, впрочем, никакого спуска не тренировках, но всё же… За год обучения я никогда не слышал от них негативного эпитета в свою или чью-то ещё сторону: только позитивные, пусть иногда и не слишком часто.

— Нет, Лонир. Ты сделал свой выбор, и тебе предстоит покинуть нашу обитель.

— Мой отец — Герцог восточных земель! Вы не можете просто взять и вышвырнуть меня!

— Среди учеников ордена рыцарей-странников не так много правил, которые требуется соблюдать. Ты нарушил одно из них, и ты знал последствия, — бесстрастно ответил Шиор.

— Но…

— У тебя есть день на то, чтобы собрать вещи. Или их соберут за тебя, — наставник оборвал нарушителя правил и развернувшись, ушёл.

Он был прав, на самом деле. Правила монастыря звучали просто: будь усерден в обучении, не покидай монастырь без дозволения, не мешай учиться другим и не вреди монастырю и его обитателям.

Правда, относительно чем-то напоминало университетские годы: никто совершенно не следил за тем, насколько усердно ты занимаешься на самом деле. Только чистый энтузиазм учеников, пожалуй, и способствовал тому, что они не пропускают занятия…

— Всего один день, — заметил я мастеру Шиору во время тренировки.

— Целый день, — пожал плечами тот. — Ты занимаешь неправильную стойку перед прыжком. Смотри внимательно на меня.

Мастера-наставники никогда не ставили никого из учеников в пример другому, когда кто-то исполнял что-то неправильно. Только себя, только личный пример...

— Кое-что у него выходило лучше меня. Он мог стать хорошим рыцарем, — спокойно заметил я.

— Мог. Но он сделал свой выбор. А что же до того, кто лучше… Он не хотел стать рыцарем-странником. А ты хочешь?

— Хочу. — твёрдо встретил я взгляд наставника.

— Значит, ты уже лучше него, не так ли?

— Одно лишь желание не делает меня лучше.

Мастер Шиор посмотрел на меня очень внимательно, и взяв, паузу, ответил:

— Воля людей способна крушить скалы в порошок… И я был тому свидетелем своими собственными глазами. Никогда не стоит недооценивать человека, которые со всей жаждой, всем желанием, в едином порыве души идёт к своей цели. Не забывай об этом, а прежде всего, не забывай о том что такой же человек ты сам.

— Я запомню, — ответил я.

И я запомнил.

Учёба давалась мне тяжело. Нет, я был способен на тоже, на что остальные ребята… Но это давалось мне медленнее в сравнении с ними. Был ли тому виной личностный возраст? Или физический? И то и другой были у меня выше всех остальных учеников Келлийского монастыря. Или виной был недостаток мотивации, а я никак не мог заставить себя выкладываться на полную, считая это обучение лишь ступенью на пути к своей цели? Или, быть может, всё сразу?