— Отдоохниии… Спиии… Не врееемя….

Высплюсь после смерти, мрачно подумал я, прибавляя шага.

— Сон — это вечность… Времени нееет… Смерти неет... Только уснииии…

Сильно захотелось спать, глаза начали слипаться. Однако я всё ещё помнил ради чего иду. Пусть пройдут годы, столетия, целая вечность — пламя мести поможет мне идти. Этот путь я был намерен пройти до конца — любой ценой. Мгла шептала и шептала, убеждая меня остановиться, но я лишь жмурился и шёл вперёд твёрдо уверенный что нужно нечто большее, чем любые слова, чтобы остановить меня.

— Конец близок… Ближеее…. Чем ты думаешь…

Обращение на ты от шёпота из мглы лишь заставило меня насторожиться. Вокруг неожиданно стемнело, и я осознал, что, сосредоточившись на себе и своих мыслях, пропустил момент наступления сумерек. Возможно. в иной ситуации стоило бы остановиться на ночлег, однако я уже дал себе обещание идти до упора, и загадочный шёпот лишь укрепил меня в этом решении.

— Никогда… Не получишь…

— Я получу всё, что захочу. Сам. — ответил шёпоту.

— Не месть…

— Ни ты, ни кто-то другой, меня не остановит. Может, лишь спустя целую вечность, но если у меня будет хоть единственный шанс — я не сдамся. Никогда! — тихо сказал я туману в ответ.

— Нет шанса… Глупец… Сон — это шанс…

Каждый сам выбирает свои пути и свои шансы. Всегда есть другой путь: в это я верил. Мой путь был выбран и моё решение принято ещё тогда, в пещере. Чем бы ни был таинственный шёпот из тумана — духом, демоном, зверем или, быть может, всего лишь игрой моего воображения, галлюцинацией от усталости, отчаянной попыткой мозга дать ему и телу лишнюю секунду отдыха — это было неважно. Сложно вечно быть злым — гнев и ярость, как и любые эмоции, рано или поздно утомляют. Однако моя жажда мести, моя злоба, была настолько неистова в тот момент, на грани забвения, на грани потери души, что поселилась глубоко внутри меня, рождая неугасамый огонь.

— Ярость сожжёт лишь тебя…

— Тогда я сгорю так, что всё вокруг сгорит со мной. — прошептал я в туман.

И этот тлеющий уголёк ненависти, поселившийся внутри, согревал меня, давай силы идти дальше. Казалось, он заполнил пустоту, которая была на месте чего-то чрезвычайно важного, чего-то, чего раньше у меня не было.

Ещё долгое время туман нашёптывал мне различные небылицы. Он обещал богатство и славу, могущество и бессмертие, исполнение любой мечты… Казалось, будто он проникает глубоко в душу, вытаскивая желания, о которых мне самому давно пришлось забыть. Нужно было полным идиотом, чтобы купиться на любые подобные обещания, верно? Если тебе обещают всё, что ты захочешь, можно быть увереным: ты не получишь ничего. Прошли долгие часы… или дни? Однако я шёл и шёл, вновь и вновь выжимая из себя последние силы. И мгла начинала рассеиваться, превращаясь в лёгкую, невесомую дымку, через которую ударили первые лучи яркого рассветного солнца.

Сквозь неё я поднялся на очередной холм, надеясь осмотреться, и увидел поле, заполненное колосящимися стеблями зёрна. Издалека можно было увидеть несколько маленьких человеческих фигурок, что собирали урожай.

Прежде чем мне удалось натянуть на лицо победную улыбку, проклятое тело подвело меня, рухнув оземь, и сознание оставило меня.

Интересный, приятный, но немного странный сон снился мне: я целовался с прекрасной женщиной, с чёрными как смоль волосами и зелёными глазами. Но в какой-то момент её язык стал удлиняться и вместо очередного поцелуя начал облизывать моё лицо. И прежде чем мне удалось понять, что происходит, я открыл глаза.

Перед глазами была гигантская коричневая морда, в несколько раз больше моей головы, немного напоминающая носорога. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга в некотором ступоре. А потом морда достала большой, длинный и шершавый язык и начала облизывать им моё лицо, причём, по всей видимости, не в первый раз.

Яростно отфыркиваясь и отпихнув морду подальше, я попытался осмотреться. Судя по всему, я лежал внутри чего-то похожего на хлев, на большой куче сена, поверх которой кто-то заботливо постелил чистую простыню. А морда, вылизывающая меня, была не чем иным, как местной гребенчатой бурёнкой. Ранее как-то мне не доводилось рассматривать их вблизи, поэтому я с интересом изучил создание поподробнее.

Угловатая слегка квадратная коричневая морда, и чуть более светлая кожа с серыми пятнами. На первый взгляд, она была даже крупнее земных быков — весила, наверно, тонны две, не меньше. Вместо рогов зверюга имела длинный костяной гребень, напоминающий гребень стегозавра, но с пластинами заметно помельче, который начинался на лбу и заканчивался на толстом хвосте. Пока я отплёвывался от слюней и рассматривал окружение, где-то в стороне раздалось тихое хихиканье, на которое немедленно кто-то зашипел. Животина в ответ на мои отталкивания посмотрела на меня обидчивым взглядом и отвернулась, начав жевать сено.

Присмотревшись, я обнаружил у входа в сарай, где находился, за спиной флегматично начавшей жевать сено зверюги почти дюжину детских голов с интересом смотревших на меня. Один из них, видимо, не удержался и засмеялся, тем самым спалив всю контору. Заметив мой взгляд, они немедленно исчезли.

Ещё немного оглядевшись, я нашёл свои вещи: меч, щит, кошель с деньгами, мешочек с драгоценными камнями, фляга с водой лежали на аккуратно сложенной, выстиранной и зашитой одежде на простом деревянном столике. На мне была одета простая холщовая рубаха и штаны — кто-то раздел меня, вымыл, обработал мелкие раны и ссадины, переодел и уложил сюда. Одним словом, кроме запаха дерьма, явно принадлежащего местной скотине, ничто не портило настроение.

Одетым и экипированным, я вышел наружу. Взгляду предстала средних размеров деревушка — дворов сотни на две. Деревень меньше чем на сотню дворов мне вообще в королевствах не встречалось — безопасность деревни зависела в том числе и от количества населяющих её людей. С любопытством оглядываясь, я медленно шёл по узким улочкам. Дома стояли плотно — обитаемое место за стенами в любом поселении было на большой ценностью. Жители с любопытством смотрели на меня — но первым никто не заговаривал, пока маленькая, сухая и сморщенная старушка не преградила мне

путь.

— Маруся я, местная знахарка. — правильно истолковала мой вопросительный взгляд старушка, и с поклоном представилась.

— Сэр Горд. — ответил я.

— Молодому господину лучше? — спросила она, с профессиональным интересом осматривая моё лицо.

Самочувствие действительно отличалось в значительно лучшую сторону. Усталость и истощающая боль ушли, и кроме лёгкой вялости и сильного голода неприятных ощущений почти не было.

— Вашими стараниями, надо полагать. Но голоден ужасно.

— Это мы мигом организуем — улыбнулась старушка и засеменила к одному из домов на окраине.