За годы обучения, я, в силу ментального возраста, смог ответить соседям, что были подрастающими детьми, на множество вопросов, и в результате они стали считать меня хорошим другом. Я не стал разубеждать их в обратном. А без моих слов, откуда им знать, что у человека вроде меня не может быть друзей?

Хотя мой медленный прогресс в большинстве дисциплин ордена и оставлял желать лучшего, были и места, где я обнаружил в себе некоторые таланты. В первую очередь — гуманитарные науки. История и география, этикет и риторика… Отчасти это было следствием того, что в отличие от иных подростков я не считал скучным проводить время в библиотеке. Мои соседи были готовы тренироваться круглый день и ночь, лишь бы их поскорее выпустили на подвиги, но лекции по географии королевств вызывали у них сонную чуму.

Совершенно зря, на мой взгляд. Помимо географии у мастера Зелтина, что отвечал в монастыре за разнообразные гуманитарные науки, можно было узнать много интересного.

В целом, помимо географии королевств, учеников ордена учили истории, этикету, немного — архитектуре, по большей части, фортификационной, и совсем чуть-чуть рассказывали о королевских династиях и наиболее влиятельной аристократии всех стран — но совсем немного, так что назвать это геральдикой язык не поворачивался. Тем более что фамильные цвета в этом мире имели лишь короли и королевы.

Математика, геометрия, и философия в обучение не входили. Но отдельной строкой стояли бестиарии ордена, учить которые приходилось чуть ли не наизусть. За это спрашивали особенно строго.

— Роберт! Назови мне самое опасную тварь из тех, что обитают в Бингле.

Мастер Зелтин впился в парня строгим взглядом.

— Болотная гидра? — неуверенно ответил Роберт.

— Неверно! Самая опасная тварь — та, которую ещё не внесли в бестиарий!

— И как зубрёжка бестиария поможет нам с ней справиться? Не лучше ли потратить это время на тренировки с оружием? — раздался вопрос с задних столов лекционной аудитории.

— Потому что иначе каждая тварь, что когда-то с кровью и жертвами была изучена ранее людьми, станет для вас таковой, — спокойно ответил Зелтин, даже не посмотрев в сторону вопрошающего.

В монастыре была всего одна аудитория, где проводились все лекции на тему гуманитарных наук, будь то монстроведение, архитектура, история или география. Посещение было свободным, однако за незнание спрашивали строго. Прогульщиков, впрочем, в монастыре не имелось, по крайней мере, за время моего обучения.

В опросах по этим темам я лидировал. Сказывались часы в библиотеке.

— Кто назовёт три важнейших города, что построены на горных перевалах?

— Столица Арса — Септентрион. Нелейский Бастион, и Печать в Харене, — спокойно перечислил я.

— В Таллистрии бы с тобою поспорили. У них есть несколько городов, построенных на перевалах небольших гор, и готов биться об заклад, что они считают их крайне важными, — улыбнулся старик-географ. - Однако ты прав. Бастион, Печать, Септентрион — три города, что закрывают единственный на всю гряду приличный перевал.

Не все наставники в монастыре были рыцарями ордена. Большая часть населения Келлийской крепости вообще не принадлежала к рыцарскому сословию. Здесь не было слуг или служанок, и именно поэтому я в первую очередь характеризовал это место как монастырь: однако прочих людей хватало.

Поначалу это было сложно заметить. График будущих рыцарей и остального населения весьма обширного монастыря на удивление почти не пересекался. Но со временем я стал выявлять закономерности.

Основным жильцами обители были солдаты. И, пусть это и не бросалось в глаза, на самом деле их было много. Посты на стенах, группа у барбакана, стража около входов и выходов… И на них же ложились основные хозяйственные обязанности: стирка, готовка, уборка, и прочие мелочи, которыми никогда не занимались ученики ордена и я в их числе. Я бы назвал их монахами, однако остальные просто и незатейливо звали их стражей ордена. И все они до единого были обучены бою — даже толстый Фред, что заведовал всем на кухне знал, с какой стороны браться за меч или дубину. Спустя годы обучения уж это-то можно было отличить с первого взгляда. Многие из них жили в монастыре вплоть до глубокой старости — стареющих стражников переводили на мелкие, необременительные хозяйственные должности. Часть из них, наиболее образованные, также выполняли роли наставников для будущей элиты. Иногда я задумывался, не было ли сословного подтекста в том, что сыновья аристократов не слишком-то уважали гуманитарные науки, которые вели, возможно, сыновья крестьян? К счастью, мне было плевать. Меня интересовали знания, а знали старики немало.

Для внешнего наблюдателя могло показаться что стражи в монастыре, на самом деле, не слишком много. Но это было обманчивое впечатление. Несколько раз я был свидетелем того, как кто-то из рыцарей орден приезжал в монастырь, брал с собой десяток или несколько десятков стражников и уезжал с ними.

Некоторое время я пытался построить из этого систему — понять, какие рыцари берут людей, а какие нет, но картинка не складывалась. Системы не было, и выделить руководящий состав и элиту среди ордена не получалось. Плюнув, я спросил об этом Кадогана.

— Ты заметил, — констатировал факт наставник, глядя на меня без привычной улыбки.

— Что именно? То, что рыцари ордена используют его же стражу? Сложно это не заметить.

— Иные рыцари даже спустя десять лет после посвящения не придают никакого значения этому. - Заметил старый странник.

Я не стал это комментировать, лишь пристально посмотрев в глаза наставнику, ожидал ответа.

— Ладно, это не такой уж и секрет. Просто это та привилегия, которая работает по принципу надобности. Орден содержит примерно несколько тысяч стражников. Каждый действующий рыцарь может задействовать их в случае необходимости, вот и всё.

— Не припомню, чтобы этого говорили на лекциях.

— Принцип надобности, понимаешь? Те, кому надо, спросят об этом. Именно так работает множество вещей в ордене, которые скрыты от посторонних глаз. Между братьями-рыцарями нет секретов, но если кто-то не спрашивает, значит, это его не интересует, верно? А навязывать… Скажем так, это против традиций.

— Никогда не видел, чтобы ты брал людей.