Подкинув очередную рыбу, я попытался разогнать по своей руке более плотный сгусток смерти, чтобы сделать выстрел. Шлёп! Выстрелить-то я успел, а вот прицелиться — нет. Попасть в падающую рыбу мне удалось только с шестого раза.

Внимательный осмотр убитой стрелой рыбы показал, что она стала похожа на мокрую мумию. Вода никуда не делась, но вся рыба съёжилась и усохла. Повторный запуск стрелы заставил её рассыпаться в прах.

Найдя небольшой камень, я положил очередную рыбу под него. Отошёл на десяток шагов, и выстрелил стрелой смерти. Схожий результат. Двадцать шагов, тридцать, сорок… Стрела смерти не смогла убить рыбу с расстояния в полсотни шагов, рассеиваясь раньше. И эффект однозначно слабел на дистанции. Для рыбы, конечно, много не надо, но вот для человека…

Я со вздохом посмотрел на ведро, всё ещё полное мелкой рыбы. Предстояло много работы.

Усадьба леди Беатрис была громадным двухэтажным особняком, на передней части которого располагалось по меньшей мере два десятка окон на каждом этаже. Построенная из дерева и выкрашенная в тёмно-зелёный цвет, окружённая высоким каменным забором, увенчанным железными кольями, она казалась поместьем вампира в готическом вечернем полумраке. Подойдя к тяжёлым железным воротам, я постучал по ним рукояткой меча.

За забором послышалась тяжёлая шаркающая старческая походка. Через некоторое время послышался звук засова, и ещё через мгновение старик в тёмно-синем костюме с затейливой вышивкой. Он приоткрыл небольшую калитку в воротах, и вопросительно уставился на меня.

— Сэр Иден порекомендовал мне вашу усадьбу, как превосходное место, где усталый рыцарь может отдохнуть и пообщаться.

Несколько мгновений старик внимательным и цепким взглядом осматривал меня.

— Проходите, сэр. Вы как раз к ужину.

Пропустив меня и заперев калитку, старик-слуга молча отвёл меня в столовую, где за очень длинным обеденным столом, с одной стороны, сидело полтора десятка красивых и хорошо одетых молодых девушек, а с другой — шестеро мужчин разного возраста — от двадцати до пятидесяти. Двое из них, что помоложе, не имели оружия на поясе, но у пяти из них был золотой рыцарский перстень — как и у меня.

Одно из первых правил, которым учили нас в монастыре, было “Никогда не расставайся со своим оружием.” Конечно, у нас не было своих мечей, но каждому воспитаннику выдавали свой нож, и горе тому, кто потерял или даже не принёс бы его на любое занятие. Опасность может последовать отовсюду: так меня учили, и я принимал эту науку. Ты можешь быть устал, ранен, на отдыхе, но твоё оружие должно быть при тебе: этот мир знал слишком много людей, которые были убиты лишь потому, что не следовали этому правилу.

Наверное, я ещё мог понять, но не принять подобную беспечность в центре крупного города, который отделяет от ближайшего леса ещё и крупные городские районы. Но в загородном поместье, окружённом даже не стеной — забором…

Шестой мужчина был одет в длинную робу. А робы в королевствах носили лишь храмовники и те, кто, так или иначе, был причастен к церковному искусству. Искусству нейтраля, как называли его здесь, или магии, как называл это я.

Во главе стола сидела рыжая женщина средних лет, одетая в бордовое платье с откровенным вырезом, из странного материала, напоминающего бархат. Увидев меня, она широко улыбнулась.

— Кажется, сегодня нас посетил новый гость. Семь — прекрасное число куда лучше шести, верно, сэр...?

— Сэр Горд.

Коротко представился я.

— Вы как раз вовремя. Вот эти молодые шалопаи сэр Перт и сэр Титус, наш друг в этих наверняка ужасно неудобных латах это барон Холт. Двое наших гостей пожелали сегодня остаться инкогнито, так что, надеюсь, вы простите меня за то, что я не представлю их. И как вы уже, уверена, догадались, я Леди Беатрис, хозяйка этой усадьбы. С моими воспитанницами вы ещё успеете познакомиться поближе. Присаживайтесь

Леди с хитринкой улыбнулась мне, пока я присаживался, а несколько слуг тем временем заканчивали сервировать стол. На нём в изобилии было различных морских деликатесов, но встречались и более приземлённые вещи.

Некоторое время шёл ужин, за которым первое время большинство людей молчали, отдавая должное искусству повара. Молодые рыцари перешёптывались, обсуждая девушек, девушки перешёптывались, обсуждая мужчин, мужчины постарше, включая меня, молчали, иногда бросая взгляды на всех участников застолья, а леди Беатрис смотрела на это со снисходительной добродушной улыбкой. Я ел мало и быстро, уделяя основное время анализу окружающих.

Леди, вероятно бывшая или текущая жена какого-то аристократа. Она не представилась как графиня или баронесса, но имеет собственное поместье, купленное, видимо, в старые времена. Девушки как на подбор, красивые и молодые — вероятно, незамужние третьи или четвёртые дочки рыцарей или мелких баронов. В отличие от портового борделя, девушек постарше здесь не было: вероятно, таковые расходятся замуж.

Всё, кроме меня здесь явно не впервые — вероятно, местные. Молодые рыцари очень беспечны. Молодость, знают что-то, чего не знаю я, или всё вместе? Барон — старый вояка. Латы имеют множество царапин и насечек. Носит рыцарский перстень — хотя мог заказать баронский. Не успел, хотел остаться неузнанным, или не счёл нужным?

Каждый ранг аристократии на Тиале имел свой знак отличия в виде тяжёлого перстня. Золотой для рыцарей и баронов — но у баронов был с особой печаткой, для заверки документов. Платиновый для графов, и серебристо-белый для герцогов, из неизвестного мне металла. Короли носили короны. Или не носили вообще ничего. Их было-то всего одиннадцать на всех людей, и всё их знали — не спутаешь.

Двое немолодых рыцарей, пожелавших отказаться неузнанным, судя по всему, принадлежали к гвардии короля или другого аристократа. Стальные кирасы на них были совершенно одинаковые. Оставшийся же…

Из жизни в монастыре я знал, что цвет робы чаще всего определяет то искусство, к которому больше всего тяготеет тот или иной жрец или мастер. Белую робу носили мастера света, зелёную — мастера жизни, стихийники, в свою очередь, носили светло-синюю, тёмно-синюю, красную и коричневую робу соответственно. Это не было строгим правилом, но одеваться в робу или балахон красных оттенков, когда ты неспособен зажечь огонь усилием воли, ни один человек бы не стал. Человек, сидевшие на ужине у леди Беатрис, был одет в серую робу.