Рыцарь-странник, наконец повернулся к своему визави, и посмотрел ему прямо в глаза. В его глазах звенела сталь, а голос был просто пронизан холодом, что встречается лишь на самых высоких пиках Великого Хребта.

— Я думаю, что вы очень близко подошли к тому, чтобы нарушить священные заветы Отца.

Человек в тёмно-зелёной робе прищурился.

— Я непременно спрошу у Отца мнения по этому вопросу на следующем конклаве.

Рыцарь не ответил, вернувшись к разглядыванию звёзд. И его собеседнику пришлось уйти, так и не получив желаемые ответы. Однако перед тем, как уйти, человек бросил парфянскую стрелу:

— Я отправлю все отчёты в Кордигард. Уверен, у вашего иерарха тоже будут вопросы.

Было темно и холодно. Холод был повсюду, и порою казалось что он вот-вот сожмёт ледяной хваткой сердце, чтобы остановить его навсегда. Это было похоже на сон — или, скорее на кошмар. Прерывистый, едва осознанный. Я падал в удушающее забвение, словно в глубину пропасти или океана, и отчаянно стремился наверх, вдохнуть хоть крупицу… Но словно некая преграда мешала мне это сделать. Иногда, словно редкими, невероятно быстрыми вспышками, мне удавалось понять, что что-то происходит вокруг. Кажется, от меня что-то отрезали… Порою было похоже, что, падая в бездну, я вот-вот достигну дна и никогда не вернусь наверх, но что-то не давало упасть окончательно.

Сложно сказать, сколько времени прошло в этом кошмарном бреду, когда ты едва осознаёшь происходящее. Но постепенно, он начал меняться. Холод стал отступать, а вместе с ним, похоже, слабела и преграда, отделяющая меня от иллюзорной поверхности. Улучив момент, я собрал невеликие, ускользающие в бреду остатки воли в кулак и пробил её, так как демон учил меня пронзать нитью смертью чужую жизнь.

Свет ударил в глаза, и судорожно вдохнув воздух, я сел на кровати, лихорадочно осматриваясь. Попытавшись посмотреть на свои руки, я внезапно понял, что они практически отсутствуют — на их месте находились лишь какие-то странные культяпки. И прежде чем мне удалось осознать этот факт в полной мере, в комнату вбежала девушка, выбросила руку в мою сторону, после чего я мгновенно провалился в сон. На этот раз — без сновидений.

Второе пробуждение было более спокойным: меня разбудил лёгкий запах морского бриза, тянущийся из-за окна. В этот раз я не делал резких движений. Беглый осмотр комнаты и себя показал, что все части тела на месте. Однако воспоминание о прошлом пробуждении было достаточно чётким: определённо, это была та самая комната и та самая кровать…

Комната была миниатюрной, но в то же время весьма богатой: большая, мягкая пуховая кровать, чистые окрашенные белые стены без единого шва, включая потолок. Застеклённое мутноватым стеклом окно с чистыми занавесками. Оно было слегка приоткрыто, и именно через него в комнату дул лёгкий приморский ветерок, рядом стоял шкаф, к которому аккуратно были присоединены ножны с моим мечом и щит.

Я хмыкнул, медленно вставая с кровати и прислушиваясь к ощущениям. Собственная нагота меня не смущала, однако тело чувствовалось странно… Сложно было с ходу понять в чём дело.

Медленно подняв меч, я внезапно понял, что с ним что-то не так. Он чувствовался словно чужой. Вынув его из ножен, и внимательно осмотрев оружие, я приметил несколько царапин на материале рукояти, которые появились за время путешествия. Нет, это определённо был именно мой меч. Так в чём же дело?

Выйдя на центр комнаты, я сделал пару пробных взмахов и попытался сделать пару простых ударов, давным-давно заученных до рефлекторного автоматизма. И замер на месте. Тело словно впало в ступор, не реагируя на команду. И вот здесь, я, похоже, догадался в чём дело. Дело было не в мече: дело было во мне! Меч лежал в руке непривычно. Так, словно я впервые взял оружие в руки…

Вихрь мыслей с легионом возможных причин пролетел в голове, словно ураган, оставив лишь одну. Искусство смерти. Определённо, я находился в месте, похожем на больницу — вероятно, сюда меня отнесли после битвы. Руки, полностью почерневшие в процессе использования нитей смерти, казались полностью здоровым — даже первая, самая старая нить, созданная мной ещё в Ганатре, отсутствовала. Вероятно, меня вылечили… В том числе и от последствий разрушительного искусства. Почему же тогда руки не слушаются меня?

Новые руки. Возможно ли, что руки превратились просто в мёртвые куски мяса и целителям пришлось отращивать их заново? Я слышал, что мышечная память остаётся с человеком навсегда, но что будет, если потерять руку и вырастить её вновь?

Я задумчиво сжал левую руку в кулак и разжал. Никаких признаков слабости или истощения не чувствовалось, скорее наоборот. Никакого сравнения со случаем в горах…

Попробовав взять щит в левую руку, я с сожалением понял, что чувствую себя так, словно взял его в руки впервые. Странное чувство — прекрасно помнить, как выполняется тот или иной приём, но исполнять его так, как будто ты ребёнок, попавший на тренировку впервые.

Мелькнула мысль проверить остальное тело. Отойдя ближе к стене, я попробовал сделать привычный перекат: но, к несчастью, лишь неудачно распластался на полу. И именно в этот момент дверь в комнату открылась.

В проёме замерла девушка лет двадцати-двадцати пяти, несколько удивлённо посмотрев на меня. Я же лежал на полу, голый, но с мечом и щитом. Несколько мгновений мы играли в гляделки.

— Подходящая одежда находится в шкафу, сэр Горд. — мелодичным голоском произнесла наконец девушка, без тени всякого смущения рассматривая меня.

Я невозмутимо встал и подошёл к шкафу, прислонив в кровати оружие. Там действительно нашлись подходящие сапоги, портянки, штаны, белая рубашка и бордовая туника. Одевшись, я осведомился:

— Благодарю вас, леди…?

Девушка на мгновение смутилась, но только на мгновение, а я внимательно изучал её внешность. Простое зелёное платье, русые волосы до плеч, маленький носик, и зелёные глаза с тонкими губами.