– А что это буньипы разожгли костер под своим центральным навесом.
– Чтобы греться, – ответила Гвэн, – прикинь: когда сильный дождь, они бегают, тащат любые пригодные емкости: ведра, бочки, пустые контейнеры и собирают воду. Им гораздо больше нравится дождевая вода, чем наш дистиллят из конденсатора, или чем болотная вода. Но под дождем холодно, и они потом сидят кружком у огня.
– На Терра-Илои Чагос тоже так собирают дождевую воду, – добавил Линси Ли, – но в пластиковых накидках. Может, подарить буньипам накидки, чтобы они не мерзли?
– Я уже пробовала, – сообщила Лвок. – Они говорят: нам не надо. Это при том, что они доверяют мне по причине физического сходства и моего очаровательного характера.
– Они правы, – заметил Тино, – свежая дождевая вода полезна для кожи.
– Не на таком ветру, – возразила Фэй Лани. – Тут недолго и простудиться.
– Для простуды, – ответил Пири, помешивая варево в котелке на плитке, – нужны, как минимум, патогенные микробы. А буньипы в исторический период жили там, где нет заразных особей из негигиеничных местностей. Кто не соблюдал это правило, быстро вымер. Я как-то слетал в Европу, и готово. Полная носоглотка соплей. Скажи, Лвок?
Лвок утвердительно кивнула, выставляя на стол кружки для какао.
– Урбанизированная Европа это даже сейчас зараза. А раньше вообще был кошмар. Источник пандемий. Аналогично – урбанизированная Азия, Африка и Америка.
– Проблема… – произнесла Юн Чун. – Иы, наверное, уже успели их заразить.
– Aita pe-a, – успокоил её Тино. – У нас имеется «коктейль Джерри» и инструкция: при любых признаках инфекции пять кубиков в левую половинку задницы. А мне вот что интересно: в info сказано, что некоторые трибы буньипов обитали на островах, где по полгода нет дождя. Как они там решали вопрос с пресной водой?
– Метод Алена Бомбара, – ответил Пири. – Берешь сырую рыбу или любого червяка и выжимаешь. Сок практически пресный.
– Приятного аппетита, – фыркнула Фэй Лани.
– …А для капризных девушек, – добавил он, разливая какао в кружки, – есть кокосовые орехи. Кстати надо собрать урожай. Тут два десятка пальм с кучей вполне созревших орехов. А через пару недель подрастут саженцы триффидов, и прощай консервы! Iri!
– Давай без натуралистического фанатизма, – строго сказала Гвэн Нахара. – Лично я не намерена отказываться от тушенки «Great Wall», тем более, что для меня эта тушенка символизирует дружбу народов и уважение к великой китайской культуре… Блин!
В кают-компании стояла Тйеп, разумеется голая, мокрая и улыбающаяся, но слегка дрожащая. Никто не заметил, в какой момент она появилась.
– Hi! Aloha! Мы возьмем в ангаре большую бочку из-под топливного спирта, e-oe?
– Берите, – разрешил Тино Кабреро, – но обязательно помойте бочку перед тем, как наливать воду. Два раза. Налили морской воды, взболтали, вылили. И ещё раз.
– Я умею считать до двух, – девушка-буньип кивнула. – Я умею даже до ста.
– Ты молодец, – он хлопнул её по мокрой спине. – Потом приходите сюда греться.
– Потом будет солнце, – ответила она. – Лучше вы приходите на берег есть рыбу. Вы увидите, когда будет готово. Я повешу около костра сигнальный вымпел. Aloha!
Тйеп махнула всем ладошкой и бесшумно исчезла за дверью.
– Надо снять на видео, как они двигаются, – произнес Линси Ли, – и просмотреть с половинной скоростью. Я думаю, что этому можно научиться, если понять.
– Ребята уже снимали и просматривали, – сказала ему Гвэн, – буньипы двигаются, как обычный хороший охотник. Хитрость не в самом движении, а… Фиг знает в чем. Ты можешь взять видеозаписи с камер наблюдения. Там они часто попадают в кадр.
– Я попробую разобраться, – резюмировал ничуть не обескураженный Линси.
– Так! – Произнес Тино. – Несмотря на трагически-ранний подъем, у некоторых коллег наблюдается исследовательский энтузиазм. Может быть начнем разбор полетов уже сейчас, не дожидаясь 8 утра? Что скажет стая?
– Ну давайте, – отозвалась Лвок, – не играть же в преферанс на рассвете.
– Логично, – сказал он. – Нет других мнений? По ходу нет. Стая согласна. Тогда, Лвок, давай с тебя и начнем. В смысле с твоего мнения, взвешенного за прошедшие сутки.
– Что, лейтенант, нашел самую маленькую? – Ворчливо спросила она. – Ладно, я скажу мнение. Вот я хлебну какао и скажу… Эх. Ну, короче, проблема в том, что на Луне ни хрена нет. В смысле ни хрена полезного. Только реголит, который тот же песок.
– В нем гораздо больше титана, чем в земном песке, – возразила Юн Чун.
Лвок подняла глаза к потолку и издала губами вибрирующий гудящий звук.
– Хррр! Флаг в руки добывать там титановую руду и таскать на Землю. Конечно, если вывести породу межпланетных вьючных осликов, то это может стать рентабельным…
– Я просто для точности. Извини, что встряла.
– Ерунда, – ответила Лвок. – Если бы у меня были мысли, то я бы могла с них сбиться, а так встревай – не встревай, от перемены мест опилок в голове сумма info не меняется. Короче, только реголит, он же – песок, который нам пригодится, поскольку, согласно гениальной идее проекта, самое ценное на Луне, это не то, что там есть, а то, чего там вообще нет. Там нет воздуха, и солнечные лучи тащат до самой поверхности полную мощность, примерно полтора киловатта на квадратный метр. На поверхности там тоже ничего нет, и никакая фигня не мешает нам сгребать всю эту энергию. С учетом КПД фотоэлемента, конечно… Вот. И дальше мы заряжаем изонуклидные батарейки. Тут школьная физика в моей голове закончилась, и я перестала врубаться.
– Каждый раз, – вмешался Пири, – пользуясь китайскими батарейками, я интуитивно чувствовал в них огромный нераскрытый потенциал. И я ни фига не ошибся! Но моя школьная физика тоже пролетела мимо изонуклидов. Короче, кто про это знает?
Гвэн Нахара скромно махнула ладошкой.
– Если сен команданте разрешит…
– Валяй, – сказал Тино, – так получится быстрее, чем читать в учебнике.
– Ага, – она кивнула. – Я объясню вообще в двух словах. Значит, у любого атома есть внешние оболочки с электронами и ядерные оболочки с нуклонами: протонами и нейтронами. Есть способы поднять электрон на очень высокий уровень энергии и заморозить такое состояние на сколько-то времени, пока энергия не понадобится.
– Это школьная квантовая химия и лазеры, – перебила Лвок, – я это помню.
– Iri! – Объявила Гвэн, – тогда тебе сейчас станет все понятно. Похожий фокус можно сделать и на ядерных оболочках. В химическом варианте получаются замороженные эксимерные молекулы типа хелекса, применяемого как взрывчатка и как ракетное топливо. А в ядерном варианте – изонуклиды с избыточной энергией соответственно ядерных, а не химических порядков. Вот и вся фигня до сантима.
– Это только начало фигни, – возразил Пири. – Это написано в энциклопедии. Но как в пределах разумного бюджета сделать энергоемкий изонуклид, и как вытащить из него энергию в нужный момент? Вот где главная фигня и дебри.
– Точно! – Согласилась она. – Янки потратили прорву мегабаксов, чтобы решить эту проблему, а кое-кто потратил несколько меньшую прорву мегабаксов, чтобы спереть технологию решения. Я не буду показывать пальцем, но это…
– Вот не надо! – Возмутилась Юн Чун. – Это оригинальная разработка наших физиков, работающих в нашем ядерном центре Ченду! Высказывать такие безосновательные подозрения это не по-товарищески.
– ОК, – Гвэн пожала плечами. – Это оригинальная разработка китайских ученых, лишь немного более поздняя, чем в американском ядерном центре в Пасадене.
Тино Кабреро поднял ладони вверх, и помахал ими, как крыльями.
– Стоп, стоп! Девчонки, не надо лаяться. Нам этот вопрос по боку. Как у Экзюпери в «Маленьком принце». Есть коробка, а в коробке – правильный барашек. Как он туда попал и как он конкретно выглядит – не наше дело. Главное: он там есть, его зовут «компаунд LNM», и его топливная ценность около трех гигаджоулей на грамм. Это примерно вдвое ниже, чем у урана-235, но в сто тысяч раз выше, чем у химического фюэла типа спирта, угля или керосина. Три тонны LNM это как супертанкер вонючей иранской нефти. Отсюда и смысл тащить LNM с Луны. Правда, его там пока нет, но в процессе реализации проекта, он, согласно учению Ленина-Мао, должен появиться.
