– Резонный вопрос, – согласилась Флер, – Человек слегка не тянет. Док Мак Лоу даже рассказывал об этом на Rokki-TV. Мак Лоу экспериментирует с тупайями. Ежик, ты можешь толком рассказать, что там за фокус с их сексом и возрастом?
– Ну… – он вытащил сигарету и задумчиво покрутил в пальцах, – …Главный фокус состоит в том, что тупайя это общий предок всех приматов, и человека тоже, и у нее довольно-таки человеческое поведение. Коммуникация, собственность, семья… Но жизненный цикл по нашим понятиям – стремительный. В 4 месяца тупайя уже готова размножаться, а в 2 – 3 года обычно отправляется на поля Иалу… Некоторые живут в несколько раз дольше, но это редкость… Опять же, как у людей. Док Мак что-то там сделал с их генами, и сейчас у него есть популяция двухгодовалых тупайй, которые выглядят восьмимесячными. Это как если бы человек в 60 лет выглядел на 20.
Оскэ замолчал и прикурил сигарету.
– Круто!.. – протянул Алибаба, – Значит, человек может лет в полтораста быть как в полста? Кстати, моей маме полста, а она только так снимает мужиков в клубе.
– У меня был один капитан, слегка за пятьдесят, – сообщила Юкон, – Это вообще не передать, как мы зажигали! Потом, правда, разбежались, но это уже другая тема.
– А с людьми этот фокус получается? – напрямик спросил Омлет.
– Там пока кое-какие неясности, – ответил Оскэ, – У Мак Лоу на сайте все подробно.
– А мамонтовое дерево вообще живет 3000 лет, – проинформировал Гаучо.
– На то оно и дерево, – заметил Дв, – а человека задолбит столько жить.
– Если не сидеть на одном месте, как мидия, то ни фига не задолбит, – возразила Упу.
– При условии, что не болеешь, – уточнил Омлет.
– Регенерация, – сказала Флер, – Я вспомнила: там было про регенерацию тканей. Это связано: долгая активная жизнь, и быстрая регенерация после почти любых ранений, кроме смертельных. Это замыкается на поддержание потенциала стволовых клеток.
Дв повернул голову и скосил глаза на свое правое плечо, пересеченное жутковатым и довольно свежим шрамом от осколка реактивного снаряда.
– Регенерация это да! – произнес он, – Док-Мак великий человек!
– Вообще-то, – сказал Эсао, – дело не только в физическом здоровье. Есть ещё важные качества, которые… Ну, в литературе пишут «духовные», хотя, правильно, наверное, говорить «психические». В смысле, то, что закладывается воспитанием.
– Это как раз не проблема, – сказала Флер, – Если человеку с детства не морочить мозг всякой фигней, а учить практически полезным вещам, то все будет ОК.
Тиморец отрицательно покачал головой.
– Если бы все было так просто, то все люди бы давно были правильно воспитаны.
– Ты про исторический материализм не забывай, – ответил ему Оскэ, – Там все четко: эксплуататорский класс, или оффи, как у нас говорят, проводит воспитание в своих интересах, чтобы общество плодило послушных уродов с перекошенными мозгами.
– Вот-вот, – согласился Эсао, – у Ефремова это называется «Инферно».
– Инферно – не инферно… – Оскэ махнул рукой, – Назови как угодно. Тут главное – понимать, что проблема только в оффи и в интеллигенции, которая им служит. Если провести универсальный культуроцид, и дать людям понятно сделанные пособия по практической психологии, то, как правило, в семье будет нормальное воспитание.
– Ты уж так-то не упрощай, – вмешалась Флер, – универсальный культуроцид это не прополка огорода, это сложная процедура. Мне мама рассказывала, так что…
– Крошка Ру, – перебил он, – Я не говорю, что это просто. Люстрации редко бывают простыми. Я говорю: это необходимая первая фаза. Могу добавить: не простая.
Стэли громко похлопала ладонями по коленям.
– Ребята! Я не понимаю, про что вы говорите!
– Про ликвидацию универсальной оффи-культуры, – пояснила Флер, – Прикинь: оффи через интеллигенцию внедряют универсальное нравственное воспитание в полицию, армию, школу, в законы, в масс-медиа, литературу и кино, в сексуальные и семейные отношения, и даже в обиходный язык. Это как инфекция. её надо уничтожить, иначе будут рецидивы. Задача: обойтись минимально-необходимым уровнем люстраций.
– Уничтожить интеллигенцию и нравственное воспитание? – удивился Эсао.
– Ага, – Флер кивнула, – Иначе, чуть ты зазеваешься, они всадят тебе гарпун в спину.
– Но общество без интеллигенции и нравственности это дикость! – возразил он.
Флер вздохнула, вытащила из кармана у Оскэ сигарету и закурила.
– Рассказываю по школьному. Любая микро-группа – семья, компактное племя или коллектив – имеет свой этос, сумму нравов и обычаев, которые отличают эту микро-группу от других. Если несколько этосов оказались похожими в главных чертах, то микро-группы образуют более крупное сообщество. У сообщества будет мета-этос, объединяющий только те нравы и обычаи, которые есть у всех этих микро-групп. В фольк-истории это часто остается, как миф о культурном герое. У китайцев – Фу Си, создатель И Цзин, Книги Перемен. У янки – Томас Джефферсон, который написал Декларацию Независимости. У канаков – Мауна-Оро, он увидел на панцире морской черепахи Paruu-i-Hoe, Закон Весла, или Kvad-Vik, как говорит моя мама.
– Kvad-Vik? – переспросил Алибаба, – Это на каком языке?
– На старо-норвежском, – ответила Флер, – Мама родилась в Скандинавии.
– А! Точно! Дядя Микки мне говорил!
Она улыбнулась, кивнула, выпустила изо рта колечко дыма и продолжила.
– … Мета-этос всегда намного меньше, чем любой из частных этосов, потому что он наследует только их общие элементы. В этологии человека, или, сокращенно – этике, такой вариант называют гуманным, человеческим. А бывает ещё так: какая-то микро-группа подчиняет себе все окружающие племена, становится кланом оффи и силой навязывает свой этос, к которому добавлено правило, что все люди должны служить клану оффи. Этот вариант называют сервильным, рабским. Клан оффи объявляет это общественной нравственностью, или моральной ценностью универсальной духовной культуры. Интеллигенция вдалбливает это людям, чтобы они оставались рабами. О!
Гаучо похлопал в ладоши и протянул Флер чашу, где ещё оставалось пиво.
– Промочи горло, гло! Это было круто! Я тебя слушал и вспомнил нашего тичера по экоистории в школе! Но у тебя получилось лаконичнее, а краткость – сестра музы.
– Сестра таланта, так в оригинале, – поправил Гаучо.
– А талант в оригинале это тридцать семь с третью фунтов золота, – сообщил Омлет.
– Сорок четыре тысячи наших алюминиевых фунтов, – сразу прикинула в уме Юкон.
– Но нельзя же уничтожать, ничего не создавая взамен! – воскликнула Стэли.
– Если речь идет об инфекционной болезни, то можно и нужно, – отрезала Флер.
– Ну, ты сказала! – возмутилась тиморка, – А как воспитывать без нравственности?
– Этос, – напомнила меганезийка, выпустив очередное колечко дыма, – или мета-этос.
– Мало ли какие бывают обычаи, – возразил ей Эсао, – Могут быть и неправильные. А нравственность, если она коммунистическая, а не буржуазная, это точно правильно.
– Стоп! – вмешался Оскэ, – Коммунистическая нравственность – это политика общей собственности на ресурсы, средства производства и результаты труда. Ну, и как ты применишь это к отношениям с домашними и с соседями? К дружбе, сексу, детям?
– Простой вопрос, – добавила Флер, – сколько у человека может быть параллельных постоянных сексуальных партнеров, и могут ли быть партнеры по случаю, на час?
Эсао глубоко задумался, а затем неуверенно ответил:
– Понимаешь, Флер, я и Стэли, мы отчасти католики. Мы не догматики, нет, но…
– …В католицизме лучше, когда один мужчина и одна женщина, – договорила за него Стэли, – Иногда можно на стороне, но это у нас считается не очень правильным.
