— Он не шутит, — тихо сказал Жимин. — Краснов действительно может напасть на твою семью.

— Знаю, — тяжело вздохнул я.

— Когда переведёмся на пятый курс, Иван — мой. Мы уже договорились о дуэли. Так что уважай очередь, не лезь убивать его первым, — прищурившись сказал Амат.

— Не понимаю, как ты собираешься его победить? До окончания учёбы четыре месяца, а у тебя даже дар не открылся. Когда ты собираешься осваивать магию?

Но, взглянув в его глаза, я понял: Амат уже всё решил. В его взгляде не было ни тени сомнения. По всей видимости, столетия магического могущества в прежнем мире наделили Влансендура непоколебимой уверенностью.

— У тебя не будет шанса, Пестов. Я убью его на дуэли.

Я пожал плечами.

— Ну что ж, тогда в следующее воскресенье я просто размажу его по учебной арене. Убить нельзя, но боль он получит настоящую.

Амат хмыкнул, и мы снова пошли по дорожке.

Я заметил Потапа ещё издалека: мой верный слуга топтался у пропускного пункта, нервно теребя край кафтана. Двое охранников в синих мундирах преграждали ему путь.

— Господин Пестов! — Потап бросился вперёд, как только увидел меня, но охранник грубо отпихнул его назад.

Я медленно подошёл, доставая из кошелька золотой. Монета сверкнула на солнце, привлекая взгляды стражей.

— Пять минут, — тихо сказал я, позволяя монете исчезнуть в ладони старшего.

Тот на мгновение задумался, затем кивнул и отошёл в сторону, делая вид, что проверяет какие-то бумаги. Напарник последовал за ним, но я видел, как он бросает на нас настороженные взгляды.

— Что случилось? — шёпотом спросил я.

— Маменька волнуется, — он торопливо зашептал. — Вы не приехали вчера, не приехали сегодня. Она уже хотела сама отправиться, но я уговорил, что вмиг съезжу в академию и вернусь с новостями.

— Скажи ей, что всё в порядке. Меня на месяц заперли в академии в наказание за историю, в которой я не виноват.

— Месяц⁈ — переспросил Потап. — А как же алхимическая мануфактура, новые договоры?

— Именно. Слушай внимательно. Братья Гурьевы должны подготовить недельный отчёт по лаборатории. Я за ним скоро пришлю.

Слуга быстро кивнул, а я продолжил.

— Все подписания договоров перенести, я разберусь, как только выпустят. Пускай Осип пообещает скидку на первые два месяца закупок в качестве компенсации. Понял?

Потап кивал, стараясь запомнить каждое слово. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались.

— И ещё, — я понизил голос, — отныне каждый вечер лично проверяй охрану поместья. Маменьку и Тасю без присмотра не оставляй.

— Господин… — его глаза расширились. — Вы ждёте неприятностей?

Я бросил взгляд на охранников: те уже начали проявлять нетерпение.

— Просто будь осторожен. И пусть мать не волнуется, через месяц всё уладится.

— Но…

— Никаких «но», Потап. Бумага есть? — слуга кивнул. — Дай пару строк маменьке напишу.

Написал коротко: «Мам, у меня всё хорошо! Я в порядке, просто небольшое недопонимание на учёбе. Люблю тебя».

— Передай ей это, — сунул письмо в руку Потапу.

Охранник кашлянул, давая понять, что время вышло. Потап поклонился, но в его глазах читалась тревога.

— Да хранят вас стихии, господин.

— И тебя тоже.

— Митя ты тут? — я постучал в новую комнату бывшего соседа.

— Киря, входи, не заперто! — тут же раздалось в ответ.

Жданов лежал на кровати и читал какую-то книгу.

— А где Сергей?

— Тренируется. А ты чего хотел?

— Митя, тут вот какое дело. Мне нужно получить письмо от братьев Гурьевых, но чтобы никто его не перехватил.

Митя поднял бровь, но тут же усмехнулся:

— Проблемы?

— Возможно, — коротко ответил я. — Нужен недельный отчёт и их личные заметки, но доверять можно только своему человеку. Я не хочу, чтобы данные из переписки просочились к конкурентам.

Митя задумался на секунду, затем кивнул.

— Договорились. У меня есть подходящий человек.

— Надёжный?

— Как скала.

Я быстро набросал записку:

'Осип, Иван, посылаю к вам этого человека, можете доверять. Жду отчёт и всё, что сочтёте важным.

К. П.'

Протянул листок Мите, но в последний момент задержал руку:

— Ты уверен, что он не проболтается?

— Абсолютно, — ухмыльнулся Митя. — Он даже говорить не умеет.

Я нахмурился, но отпустил письмо.

Этим же вечером Митя постучал в мою комнату и молча протянул два плотных конверта.

Я замер.

Как?

Путь до производства на лошади занимал приличное время. Даже если курьер выехал мгновенно, он физически не мог успеть вернуться так быстро.

— Твой человек, он что, на крыльях летал? — спросил я.

— Может быть, — усмехнулся Жданов.

Не стал давить. Кивнул, поблагодарил и закрыл дверь.

Сжал конверты в руках.

Первый конверт: плотный, серый, с аккуратной сургучной печатью лаборатории Пестовых. Второй: меньше размером, но толще, с неровно оттиснутой печатью, будто его запечатывали в спешке.

Разорвал сургуч на большом конверте. Внутри лежал официальный отчёт: столбцы цифр, графики, расчёты. Производство наращивало объёмы, капитан Кузнецов нашёл новую плантацию водорослей с невероятной концентрацией магической энергии в клетках. Выход концентрата увеличился почти вдвое.

На дне конверта обнаружил маленький пузырёк с голубоватой жидкостью. Этикетка гласила: «Зелье выносливости». Поднёс его к свету: субстанция переливалась перламутровыми бликами.

Если верить записям отца, такое зелье могло как минимум на два-три часа полностью снять усталость, обострить рефлексы и повысить болевой порог.

Если же его разбавить водой и налить во флягу солдата, то под действием средства тот мог маршировать сутки без отдыха, а раненый — продолжать бой, не чувствуя повреждений. Но была и расплата: после окончания действия наступал жуткий упадок сил, а при передозировке — разрыв сердца.

Поставил пузырёк на стол, перешёл ко второму письму.

Почерк был нервный, угловатый, определённо это от Осипа. Виктор Воронцов снова приезжал, требовал эксклюзивных поставок и прозрачно намекал, что Евдокимов уже в курсе про наш концентрат. Лёня сообщал о подозрительных личностях, расспрашивающих о Пестовых на складах.

Но самое важное Осип оставил напоследок.

Сердце забилось чаще, когда я прочёл, что возвращается Павлов.

Николай Константинович Павлов, мой третий вассал, отправившийся в экспедицию на дальние фронтиры почти полгода назад.

Он отправил письмо с курьером, а сам сопровождал ценный груз — редчайшие реагенты, которые невозможно достать в центральных колониях.

Пальцы непроизвольно сжали бумагу. Если Павлов действительно вёз то, за чем ездил, это могло перевернуть всё производство. Мы смогли бы запустить не только лечебные эликсиры, но и линейку боевых зелий, тех самых, рецепты которых годами пылились в отцовских записях из-за отсутствия компонентов.

Представил, как производство заработает на полную мощность, как расширится ассортимент, какие контракты можно будет заключать.

Но тут же одёрнул себя. Сначала нужно дождаться Павлова. Три-четыре дня — срок небольшой, но в нынешней ситуации всё очень опасно.

Отложил письма, встал и начал ходить по комнате.

На этот раз удача была на моей стороне. Если Павлов доберётся благополучно, если груз действительно тот, что нужен, если Краснов не перейдёт к действию. А ведь были ещё кредиторы Скрабели и Оксаковы.

Слишком много «если».

Слишком многое могло пойти не так.

Особенно теперь.

Я сидел за столом в комнате, разворачивая очередное письмо от братьев Гурьевых. За последнюю неделю это уже третья корреспонденция, доставленная курьерами Мити.

Вся эта переписка в последние дни напоминала мне тот кошмарный период из прошлой жизни, когда всё рухнуло из-за пандемии. Только тогда я был университетским профессором, а не владельцем алхимического производства.