Уже наступали сумерки, а бронепоезда всё ещё шли к моим производствам.

Они неслись по рельсам на максимально возможной сейчас скорости, километров двадцать-двадцать пять, и причина была не в осторожности машинистов. Поезда то и дело вздрагивали от глухих ударов и скрежета, тараня монстров, оказавшихся у них на пути, а ещё стреляли по скоплению сольпуг и огненных скорпионов, то и дело попадавшихся то тут, то там.

Я стоял на открытой площадке, вцепившись в поручни, и чувствовал, как тревога всё больше сжимает сердце ледяными тисками.

Нужно успеть до ночи.

В темноте тварей будет ещё больше. К земноводным, скорее всего, присоединятся летающие монстры.

Уже километров через тридцать «Могучий» наконец смог разогнаться. Но чем дальше мы уезжали от столицы колонии, тем реже встречались твари.

Эта внезапная пустота настораживала куда больше, чем яростные атаки. Но это было логично. Ведь если это не хаотичный прорыв, а спланированное вторжение, то удар должен быть сосредоточен на ключевых узлах. На городах. На производствах. На местах скопления людей.

Мысленно пробежался по карте колонии: столица, которую я со своими людьми только что стабилизировал, город Рудный на северо-западе, у самых копей, с телепортом в земляной сектор, и город Железняк на юге, где был портал в самый беспокойный, огненный сектор миров.

Все они теперь под ударом.

Шаги на крутой железной лестнице заставили меня обернуться. На площадку, щурясь от набегающего горячего ветра, поднялись братья Гурьевы.

— Кирилл Павлович, — первым заговорил Осип, перекрывая вой стихии, — не по себе от этой тишины, словно буря готовится обрушиться. Как думаете, производства удержались?

— Должны, — ответил я, всматриваясь в зарево впереди.

— У Петра сын Сергей — фортификатор, он наверняка тут что-то настроил.

Я не ответил и обернулся к лестнице, по которой на площадку взошёл начальник моей охраны, Ильич.

И пока Гурьевы нервно переминались с ноги на ногу, он невозмутимо достал трубку и раскурил, спокойно оглядывая округу.

Осип не выдержал.

— Ильич, да как ты можешь? — почти взорвался он. — У тебя там ребята, а ты стоишь, словно на прогулке!

Ильич медленно выдохнул струйку дыма.

— Чего нервничать-то, Осип Матвеевич? Обороной на производстве командует Василий Снежный. Парень он бывалый, не из таких переделок выбирался. Не одно десятилетие в армии отпахал, на двух прорывах побывал. Да что тут говорить… — Ильич кивнул в мою сторону. — Кирилл Павлович его знает. В «Братске», когда твари только стали прорываться в водном секторе, с ним бок о бок стояли.

Его слова вернули меня в тот день.

Жаркие барханы, преследование монстров и прицельный залп взвода Василия Снежного, который буквально вырвал меня и моих друзей из клешней тварей.

Я был обязан ему жизнью. Позже, конечно, я вытащил всех нас из той мясорубки, но чувства взаимного долга и уважения остались.

Ефрейтор Снежный был прирождённым воином и командиром.

Чем ближе мы подбирались к заводам, тем ярче полыхало небо впереди.

Вскоре тревога понемногу начала сменяться нарастающим удивлением.

Сквозь багровую дымку проступали незнакомые величественные силуэты. Сначала я принял их за какой-то новый горный хребет, которые часто появлялись в этом мире словно из неоткуда, но по мере приближения я понял, что ошибался.

Это были не горы.

Это были оборонительные сооружения колоссального масштаба.

Высокие многоярусные валы и стены из спечённого обсидиана образовывали несколько рубежей обороны, и стало ясно: бой кипел здесь лишь на внешнем периметре.

Внутренняя же стена завода, построенная первой, стояла нетронутой.

А свет, тот, что я принял за огни магического боя, был от прожекторных лучей, режущих сумеречную мглу, он освещал всю территорию вокруг предприятия.

Рабочие, вооружённые ножами и телегами, методично потрошили туши монстров, которыми была усеяна земля между рубежами. То и дело где-то на дальних подступах раздавались редкие пушечные выстрелы.

Увидев бронепоезд, люди замахали руками, послышались крики:

— Кирилл Павлович! Приехал! Спаситель наш!

Стоял, оглядываясь, и чувствовал, как ком подкатывает к горлу. Безумная радость от того, что сердце моей промышленной империи бьётся, смешивалась со жгучим стыдом.

Я мчался сюда, ожидая руин и смерти, готовый к последнему бою, а меня встретила неприступная крепость и ликующие лица.

Но как?

Как им это удалось?

«Могучий» въехал на территорию через массивные, усиленные сталью ворота, которые с грохотом захлопнулись уже за «Дерзким».

Внутри меня поразил не хаос, а слаженная суета. Повсюду сновали люди, но не в панике, а с чётким пониманием своих задач.

Едва я сошёл на землю, навстречу бросился Пётр Бадаев. Старый вассал был явно измотан до предела. Морщины на его лице стали глубже, одежда в пыли.

— Кирилл Павлович! Слава четырём стихиям! — голос старика дрогнул, и он схватил мою руку, сжимая так, словно боялся, что я исчезну.

Из поезда вышли Гурьевы, и тут же обняли Петра, хлопая его по плечам.

— Пётр, дорогой! Живой! Как вы уцелели? Мы думали, тут уже всё!

Я окинул взглядом двор: выстроенные в ряд цехи, работающие подразделения, сложенные в пирамиды магические ружья и ящики с боеприпасами.

— Пётр, — перебил я, — это грандиозно. Но как вам это удалось? Объясни.

Бадаев-старший тяжело вздохнул, вытер лоб рукавом.

— Две причины, Кирилл Павлович. Первая — фортификация. Сергей строил не для галочки. Он использовал местный обсидиан, рельеф, создал многоуровневую систему. И он знал, что защищает не казённые стены, а свой дом, свою семью. Потому он не скупился и делал всё по совести, в отличие от тех чинуш, что занимались обороной городов.

Я кивнул, уже возведя Сергея Бадаева в ранг настоящего гения.

— А вторая причина?

— Люди, барин. В одном только литейном цеху рабочих больше четырёх сотен. Да, и почти все маги — «единички». Но каждый отслужил на границе по пять-десять лет в охотничьих отрядах. Они все профессионалы, прошедшие не один десяток боев. Их магия слаба по отдельности, но сконцентрированная в одном направлении творит чудеса. Это как картечный залп, — Пётр сделал выразительный жест рукой. — Попробуй от такого укрыться.

Картина вырисовывалась ясная: талантливый инженер-фортификатор и закалённые в боях ветераны — идеальный союз для выживания.

Но где же создатели этой обороны?

Я огляделся.

— Пётр, а где Сергей? Где Николай? И Виталий Кучумов? И начальник охраны предприятия Снежный?

Лицо Петра Бадаева помрачнело. Он отвёл взгляд, и в глазах мелькнула тень.

— После того как мы отбили основную атаку и поняли, что предприятию уже ничего не угрожает… Приняли решение организовать спасение горожан.

Моё сердце на мгновение замерло.

— Но на чём?

— На новых локомотивах, которые ещё только ждали отгрузки. Мы прицепили к ним все вагоны, которые были на ходу.

Я одобрительно кивнул. А Пётр продолжил:

— Один состав ушёл в Рудный. Им командует Василий Снежный. Он вместе с Сергеем отправился. А второй…

Пётр замолчал, глотнув воздух, и посмотрел прямо мне в глаза. Во взгляде я увидел тревогу.

— Второй ушёл в Железняк. Его ведёт… Варвара Пестова.

Услышав имя сестры, я почувствовал, как почва уходит из-под ног.

Молниеносная тревога пронзила меня. И тут же подошла волна непонимания, почти ярости.

Варвара?

Командир поезда?

Что за бред?

В сознании сразу всплыл её образ: изгнанница, предательница, слабая и запутавшаяся девушка, поступок которой чуть не стоил жизни мне, матери и младшей сестре. Она должна отбывать наказание в безвестности, а не вершить судьбы в самом пекле! Это попросту невозможно!

Я схватил Бадаева за рукав, заставив его вздрогнуть.

— Пётр, ты в своём уме? — прошипел я, стараясь, чтобы меня не слышали остальные. — Как ты мог отпустить её? Доверить командование, людей? Она же…