— Но мы должны остаться братьями, — продолжал Митя, — хотя бы в душе.

Амат первым протянул руку:

— Клянусь!

Сергей положил свою поверх:

— Клянусь!

Я присоединился:

— Клянусь!

Митя завершил наш круг:

— Пока мы живы, мы вместе. Пока помним — мы связаны. Пусть каждый идёт своей дорогой, но в час нужды мы окажемся рядом.

Наши руки сжались в едином порыве. В этот момент я почувствовал, как между нами протянулись невидимые нити, связывающие крепче любых клятв.

На следующий день, ближе к полудню, я стоял перед массивными дверями хранилища Пестовых в имперском банке.

Ладонь слегка дрожала, когда я приложил её к холодному металлу двери. Я чувствовал потоки магии, проходящие через громоздкий механизм. Внутри что-то щёлкнуло, а магия признала меня.

Перстень на моём пальце, украшенный теперь не только родовым гербом, но и знаком патриарха, будто нагрелся. Я вставил его в специальное углубление двери. Раздался скрежет шестерёнок, и массивные створки начали медленно расходиться.

Воздух, хлынувший из хранилища, пах временем: пылью веков, сухим пергаментом, чем-то ещё… неуловимо знакомым. Сердце бешено колотилось в груди.

Что ждало меня там?

Богатства?

Тайны?

Или новые испытания?

Вышел из имперского банка с чувством, что меня обманули.

Не в прямом смысле, не юридически, а как-то значительнее. Словно мне дали ключ от пустой комнаты, уверяя, что там спрятаны богатства.

Сказать, что я был разочарован — это ничего не сказать.

«Сокровища рода Пестовых» — громкое название для того, что на деле умещалось в три обувные коробки.

Странно, когда вместо золотых слитков и древних артефактов ты видишь обычный картон и старую верёвку, которой всё перетянуто.

Первая коробка — документы. Пачки акций, векселей, старых договоров. Некоторые бумаги пожелтели от времени, другие выглядели почти новыми, покрытые водяными знаками и защитными рунами.

Вторая и третья коробки — алхимические ингредиенты. Я бегло перебрал их, пытаясь оценить стоимость.

• Лунные кристаллы — макры лазурного цвета, очень редкие, могли применяться в эликсире невидимости… если бы рецепт был доведён до ума.

• Корень чёрного анчара — ядовитый, но необходимый для зелья неуязвимости. Проблема в том, что это зелье сводило с ума каждого второго испытуемого. Интересно, кто вообще его тестировал? Добровольцы или жертвы политических игр?

• Пепел феникса — горстка золотистого порошка. Теоретически мог удваивать эффект некоторых зелий. Практически был ещё не так хорошо изучен, да и достать его было сложнее, чем легендарное сердце дракона.

Иногда я думал, что эти названия придумывали поэты.

Бегло осмотрев содержимое, я понял, что быстро продать это точно не получится.

Да, коллекция была редкой.

Да, теоретически стоила целое состояние.

Но кому это нужно?

Только тому, кто знал, как этим пользоваться.

А таких людей в мире можно пересчитать по пальцам. Так что я решил взять всё с собой: возможно, сам поэкспериментирую на досуге.

На выходе меня остановил один из банковских стражников — толстый мужчина с пышными усами. Его голос звучал почти дружелюбно, будто он сочувствовал мне.

— Господин Пестов, будете продлевать ячейку?

Я прикинул в уме стоимость.

— На сколько она ещё оплачена?

— До конца года.

— Тогда пока оставлю как есть. Ближе к зиме решу.

Хотя, если честно, особого желания платить тысячу золотых в год за железный ящик, в котором будут храниться эти бумаги, у меня не было.

Может, отец и считал это важным, но я не он.

Я поступаю по-своему.

Закинул коробки в багажник автомобиля, сел за руль и рванул с места. Держа курс на производство, я уже думал не о сокровищах, а о том, как запустить новые формулы и куда направить деньги от продаж.

Настроение было хуже некуда.

Всё, что осталось от великого рода Пестовых — три коробки хлама и дневник отца, наполненный рецептами, которые никто не сможет повторить без должных знаний.

Но хуже всего было другое.

Я рассчитывал на богатство. На возможность выкупить родовое имение, начать строительство дома для мамы и сестёр.

Вместо этого получил только новую головную боль.

Дорога на предприятие показалась короче, чем обычно.

Я ехал, уставившись в лобовое стекло, но вместо дороги видел лишь цифры, долги, сроки, проценты.

Мозг работал как калькулятор, подбирая варианты, которые не существовали.

Родовые земли в центральной колонии. Отец заложил их перед роковой экспедицией. Срок выкупа истекал через три месяца, а денег… денег не было.

Я рассчитывал на счета в имперском банке, но они тоже разочаровали меня. Там оказался полный ноль.

Странно.

Почему отец обнулил счёта? Куда ушли деньги?

А ещё кредиты на производство, долги, потерянные земли и активы в колонии «Новоархангельск».

Там, где мы начинали. Где теперь пепел вместо надежд.

Алхимическое производство встретило меня гулом вытяжек и острыми химическими испарениями, щекочущими нос.

У входа стоял мой верный слуга Потап, сгорбленный, но всё такой же деятельный, как раньше.

Интересно, сколько ему ещё служить? Потоп уже сдавал по здоровью, и, наверное, вскоре придётся найти человека помоложе. Но будет ли новый слуга так же предан? Не уверен.

— Кирилл Павлович, — кивнул он, заметив коробки в моих руках, — давайте я помогу.

— Документы в кабинет. Ингредиенты в лабораторию, — распорядился я.

Мы поднялись по каменной лестнице на второй этаж, в мой кабинет. Стены здесь были покрыты картой колоний, на столе — завал из бумаг и образцов.

Я вывалил содержимое коробки на стол. Бумаги рассыпались в хаотичном порядке — векселя, договоры, акции…

Потап, к моему удивлению, тут же начал раскладывать их по стопкам, будто привык к такому бардаку.

— Это… акции «Волго-Балта», — пробормотал он, прищуриваясь.

— «Руссо-Балта»?

— Раньше так называли, да.

Я замер. В моём мире это был легендарный завод, один из первых автомобильных гигантов Российской империи.

Интересно, как он выглядит в этом мире?

— Ты разбираешься в акциях?

— Это случайно, — старик усмехнулся. — Ваш отец часто обсуждал дела при мне. Говорил, что бумаги — это тоже оружие. Только стреляют они цифрами.

Я пересчитал акции.

Двадцать пять процентов и одна акция сверху.

Это был, конечно, не контрольный пакет. Но блокирующий — да.

Его было достаточно, чтобы заблокировать любое решение совета директоров. А значит, это очень интересный и, возможно, нужный актив.

— Потап! — окликнул я слугу. — Поезжай в город. Наведи справки о заводе. Узнай, работает ли он вообще. Или это уже давно заброшенный цех, о котором все забыли.

Потап кивнул и вышел.

К вечеру у меня на столе лежала папка с историей предприятия и его перспективами. Я листал страницы, впитывая каждую деталь:

• Основан в 1869 году в Риге. Выпускал вагоны, затем локомотивы.

• После нашествия монстров (1891 год) эвакуирован в Москву.

• Сейчас производит автомобили и бронетранспортёры для армии.

Но самое важное — это была не просто фабрика. Это целая промышленная сеть: филиалы, поставщики, связи в военном министерстве.

Похоже, отец вложил в неё почти всё состояние рода. И если завод сейчас на плаву, то эти акции должны стоить целое состояние.

А если нет… тогда я держу в руках красивый, но бесполезный мусор.

Я откинулся в кресле, закрыв глаза.

— Почему отец не сказал мне об этом?

— Не успел, — Потап налил мне стакан воды. — Перед экспедицией он продал всё, что мог. Но денег всё равно не хватило, пришлось закладывать земли и литейное производство в «Новоархангельске».

Я сжал кулаки. Самое обидное, что я даже не мог поехать на «большую землю» и посмотреть на это предприятие своими глазами. Наш род был сослан в колонии после так называемого «неудачного заговора» дальнего предка против Императора.