«03.42.34»

Мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и ведем войну, чтобы жить в мире.

Аристотель

Я вывалился из лифта и прыгнул на металлический холодный пол. Крысобой был рядом. Пули изрешетили кабину лифта. Нас осыпало раскаленными осколками. Один из них угодил мне за шиворот и немилосердно опалил кожу. Пришлось перекатиться, вдавливая осколок в тело и остужая его тканями. Крысобой огрызался из «Шершня», но его аргументы выглядели неубедительно. Я даже не думал, откуда исходит свинцовая угроза: ясно, что возле «Арго» выставили дозор; на него‑то мы и напоролись.

Как же пробиться?..

Время безжалостно утекало…

«03.42.00»

Стрельба стихла. Я понимал, что передышка временная, и решил ею воспользоваться во что бы то ни стало.

Подскочив на ноги, устремился вперед, петляя как заяц. Несколько секунд царила тишина, в которой грохотали по металлическому полу мои башмаки. Затем начался ад!

По мне открыли огонь из всего мыслимого вооружения, что имелось в распоряжении заградительного отряда. Я упал на пол. Продвинуться дальше не было возможности — из‑за потока свинца над головой… И вдруг я услышал:

«Прошу прощения за вмешательство… По‑моему, вы— в несколько затруднительном положении…»

«03.32.21»

«…Могу помочь».

Ушедший Из Мира вышел на связь!

«Но как?» —толкнул я в сторону «Арго» мысль, трансформированную в образный шар.

«Увидишь…»

И ад внезапно утих!

Несколько секунд я лежал неподвижно, пытаясь понять, что происходит… Но не происходило ровным счетом ничего!

Я резко вскочил на ноги и бросился вперед, приготовившись отражать атаки противника. Никаких атак не было. Лишь корчились в муках тела солдат, лежавших повсюду, словно кто‑то прокрался в их головы и выгрыз мозг.

— Марк! — позвал я.

Позади вырос Крысобой. Он явно недоумевал, но от вопросов воздержался.

Шлюзовые люки корабля при нашем приближении открылись, пропуская нас внутрь. Вот мы и дома!

«03.24.43»

Я бросился к лифту. Кабина мгновенно доставила нас на уровень, где располагалась капитанская рубка. Ворвавшись внутрь, я прыгнул в кресло пилота, не обращая внимания на каменную глыбу, неподвижно застывшую у входа. Запустил бортовой компьютер, вызвал предстартовые программы.

— Сколько у нас в запасе времени? — спросил я у Марка.

— Два часа пятьдесят одна минута! — доложил он, опускаясь в соседнее кресло.

Замелькали проверочные системы стартовой программы. Я загрузил систему внешней связи и дотянулся до «Подсолнуха».

— «Подсолнух», «Подсолнух», ответь «Арго»! Некоторое время эфир был пуст, словно садок для ловли бабочек на Луне. Затем прорезался голос Ренаты:

— «Подсолнух» на связи, «Подсолнух» на связи!

— Рената, у нас все в порядке! Рад тебя слышать! — произнес я, наблюдая за предстартовой прогонкой двигателя.

— Вы все сделали⁈ Все⁈ — прокричала она.

— Да, дорогая! У нас получилось! Дело за малым— убраться отсюда подобру‑поздорову, да как можно скорее! Выводи Давыдова — пусть поднимает свою таратайку в пространство! Я стартую первым. Соединимся над поверхностью!

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель! — проворковала Рената.

Я оставил включенной внешнюю связь.

— Марк, выводи корабль! — приказал я.

— А ты что намерен делать? — меняясь со мной креслами, спросил Крысобой.

— Я — в «Залп‑рубку». Вполне возможно, нас попытаются замочить в полете. Так что нужно быть начеку!

Я кинулся из капитанской рубки, по пути дружественно хлопнув Скарандаки. Он все еще хранил неподвижность. Я дотянулся до него мыслью:

«Спасибо, ты очень помог!»

«Можно их отпустить?»

«Отпускай! — разрешил я. — Если можешь, убери им воспоминания о нашем возвращении!»

«Пара пустяков…»

До «Залп‑рубки» я добрался за две минуты. Занял операторское кресло, натянул шлем управления, надел перчатки, опустил забрало‑очки и включился в единую систему корабля, растворяясь в «Арго». Я увидел, как медленно вернулось сознание к пострадавшим от ментальной атаки Скарандаки солдатам. Они выглядели ошеломленными, поскольку не помнили ничего из того, что им выпало пережить…

Я чувствовал, как разогревается «Арго», готовясь покинуть насиженное гнездо корабля‑крепости…

Я созерцал часы Марка Крысобоя, которые неумолимо отсчитывали время:

«02.45.54»…

«Арго» лениво, словно сонная черепаха, оторвался от посадочного пандуса. Повисел в воздухе, словно просыпаясь от глубокого сна, и, разрывая силовые путы, поднялся к самой вершине, где разверзся внутренний шлюз. «Арго» вылетел, шлюз закрылся. Включилась программа откачки воздуха. Вокруг корабля постепенно образовался вакуум. Тотчас лепестками расползся в стороны, точно шторки доисторического фотоаппарата, внешний шлюз, и «Арго», ведомый опытной рукой Марка Крысобоя, вырвался за пределы «Громовержца».

Корабль стал наращивать скорость. Нам нужно было срочно покинуть пределы досягаемости «Громовержца».

Я видел, как раскрылись лепестки третьей и четвертой корабельных палуб и оттуда вылетел рой из десяти легких истребителей, как пошли трещинами бортовые торпедные отсеки: «Громовержец» готовился к извержению. Завращались лазерные пушки станции, выискивая мишень. А еще я увидел, как стартовал «Подсолнух»…

К «Арго» помчались для начала две торпеды. Я запустил программу «Хамелеон», встроился во внутренние настройки торпед и сменил данные на цель. Торпеды с полпути резко развернулись и устремились к торпедным отсекам. Через минуту прозвучал взрыв: обе торпеды справились с задачей — два торпедных отсека вышли из строя.

Я ликовал. Это была моя маленькая победа. Боковым зрением я продолжал следить за движением «Подсолнуха». Он маневрировал на периферии сражения, не торопясь покинуть сектор боя. «02.13.21»…

От башен к «Арго» устремились испепеляющие I лучи. Башни изрыгали залп за залпом. Безвоздушное пространство наполнилось движением. Тысячи молний‑лучей устремились к нам. Я немедленно соткал из защитных экранов силовой щит, настроил его на поглощение энергии и стал перемещать из стороны в сторону, нейтрализуя лучи. «01.59.21»…

Щит стал набухать, точно ватно‑бинтовая повязка, наложенная на разорванное горло бойца; Когда предел поглощения энергии был достигнут, я высосал из щита избыток излучения и перенаправил его на бортовые орудия, которые тут же взорвались, сжигая порхавшие рядом истребители. «01.42.32»…

Нам требовалось продержаться. Прокалывать межгалактическую ткань с таким хвостом было по меньшей мере глупо. И я не видел иного выхода, как сражаться до последнего, дожидаясь, пока наше яйцо‑сюрприз проклюнется и выпустит на волю птенца разрушения. После этого можно и домой.

Я попытался настроиться на внешнюю связь, которую поддерживал корабль с «Подсолнухом». После нескольких неудач услышал голос Ренаты.

— Может нам поддержать вас огнем? — спросила она.

Крысобой отозвался:

— Ни в коем случае! Вы себя засветите. Нам это не нужно. К тому же, мне кажется, Ларс пока справляется.

— Держитесь от боя подальше, — вступил в дискуссию и я. — Мне помощь не нужна.

В это время с поверхности «Громовержца» поднялись четыре крупных штурмовых крейсера и направились к «Арго», заполняя пространство излучением. Защитные экраны «Арго» прогнулись, но выстояли.

Я понимал, что времени остается все меньше и меньше. Оборонительные ресурсы «Арго» истощались с каждой секундой.

— Ждем гибели «Громовержца» и уходим! — распорядился я и разорвал связь.

Пере нацелил силовой щит, отгородившись им от крейсеров, и стал впитывать их энергию, в то время как атаки корабля‑крепости — гигантского яйца, размером с Меркурий — приняли на себя защитные экраны «Арго».

«01.00.00»…

Силовой щит разбухал и разбухал. Я уже не справлялся, перекачивая чужую энергию на бортовые излучатели. Последние без устали сжигали истребители, которые все прибывали, и раскаляли защитные экраны крейсеров.