— А мы? — раздались голоса других аристократов. — Мы тоже хотим участвовать в главном ударе!

— Ваша задача не менее важна. Устройте такой шум, чтобы у божков муравьидов зазвенело в ушах от нескончаемых обращений к ним. Собрать на себя как можно больше тварей. Чем громче и непредсказуемее будет ваш бой, тем выше наши шансы прорваться незамеченными.

Последние минуты перед атакой прошли в лихорадочной подготовке. На палубе «Гордости» царила атмосфера сосредоточенного напряжения, словно в операционной перед сложнейшим вмешательством.

Вместе с Пилютовым и старшим артиллеристом склонился, рассматривая цитадель.

— Первый удар — зондирующий, — объяснял я. — Бьёте не по цитадели, а вот сюда, по этому узловому складу. Вызовем максимальный отклик.

— Но вы же хотели, чтобы я одну запустил в цитадель.

— Одну, да. Вот сюда, — я ткнул в основание крупной башни. — Нам не нужно разрушать её, лишь проделать брешь ближе к предполагаемому тронному залу. Именно там мы и будем высаживаться впоследствии.

Тем временем моя команда уже готовилась. София и Мирослава, стоя в стороне на открытой палубе, синхронизировали свои заклинания. Их пальцы выписывали в воздухе сложные узоры, и между ними возникал едва заметный вихрь.

— «Воздушный таран», — тихо пояснила Мирослава, увидев мой взгляд. — Короткий, но мощный импульс. Когда путь будет расчищен, он придаст вивернам дополнительное ускорение, чтобы мы проскочили в брешь, пока её не закрыли.

Ольга и Соня проверяли на поясах мешочки с макрами для подзарядки.

Пора было начинать.

Виверны, которые должны были нести нас, уже ждали. Сереброкрыл, исполинский и величественный, подлетел ближе. Он склонил свою серебристую голову.

Я помог Ольге взобраться ему на спину и устроился позади, крепко ухватившись за ремни, вплетённые в чешую ящера. Остальные члены группы сели на других, чуть меньших виверн, тоже по двое.

Часть стаи осталась с дирижаблями, чтобы прикрывать их в бою.

Наши же спутники, ведомые Сереброкрылом, мягко отцепились от тросов. Цеппелин создал огромный шар невидимости, в котором мы начали плавный и неспешный спуск.

«Гордость» и «Морось» напротив ускорились и вскоре сбросили маскировочные купола. Их грозные силуэты чётко проявились на фоне синевы. Орудийные башни уже нацелились на ключевые точки для атаки.

Я увидел, как с открытой палубы «Гордости» сигнальный дал знак флажком, предупреждая о начале боя.

Время замерло.

Оглушительный рёв главного калибра «Гордости графа» разорвал безмолвие восьмого кольца. За ним, чуть запаздывая, ударили орудия «Мороси». Внизу, в районе предполагаемых складов, взметнулся ослепительный фонтан взрыва, за ним второй, третий. Картечь и зажигательные снаряды прочертили в скоплениях башен кровавые борозды.

Колония муравьидов закопошилась словно растревоженный улей. Все крыши и стены были заполнены чёрной шевелящийся массой из солдат и рабочих. А от цитадели в сторону дирижаблей полетела целая туча филантов.

И в этот же момент бомба ударила точно в цель, открывая моему взору внутренности цитадели.

Виверны сгруппировались и ринулись вниз, держа курс на едва заметный с этой высоты пролом в стене цитадели.

Виверны сгруппировались и ринулись вниз, держа курс на едва заметный с этой высоты пролом в стене цитадели. В тот же миг вокруг нас сжался маскировочный купол, сотканный Мирославой, Софьей и Фердинандом, и внешний мир превратился в сюрреалистичный спектакль.

Тишина внутри была какой-то нереальной. Снаружи бушевал ад, который мы сами и устроили, приглушённые раскаты орудий «Гордости» и «Мороси» отдавались скорее вибрацией, чем звуком.

Мы летели в центре этого немого шторма плотным живым клином, влекомые вниз по дороге из сжатого воздуха. «Принцип реактивного движения, но вместо топлива — воля магов», — холодно констатировал мой мозг, пытаясь цепляться за понятные ему объяснения. Угол снижения около семидесяти градусов. Скорость нарастает, но вихревой поток стабилизирует, предотвращая срыв в штопор.

Я вцепился в ремни, вплетённые в холодную чешую Сереброкрыла, чувствуя сжавшуюся Ольгу.

Пролом, наш хирургический надрез в теле цитадели, зиял впереди чёрной дырой. Из неё сочилось пульсирующее свечение.

— Цель впереди! Держите купол! — голос Цеппелина внутри барьера звучал приглушённо, как из-под воды.

Купол невидимости маскировал нас от глаз и, возможно, от иных органов чувств муравьидов, но не мог гарантировать, что мы не врежемся во внезапно появившийся патруль или разлетающиеся от взрыва куски стен.

И, словно следуя закону Мёрфи, это произошло.

Из слепой зоны, из-за гребня соседней башни, вывалился целый рой филантов. Они не видели нас, но почуяли возмущение воздуха, вибрацию. И вышли прямо на курс.

Сереброкрыл, ведомый волей Ольги и хищническим инстинктом, даже не свернул. Лишь слегка приподнял голову. Я почувствовал, как напряглись стальные мускулы подо мной, и мы врезались в центр роя.

Тишину купола разорвал влажный, хрустящий звук. Это было не сражением, а быстрым уничтожением или просто стиранием монстров с лица земли. Твари лопались под грудью и когтями ящера как перезревшие плоды. Кровавая каша и куски хитина хлестнули по нам, сидевшим сзади. Ольга вскрикнула. По моему лицу за воротник потекло что-то тёплое и липкое.

— Ура! — невольно вырвалось из груди, и я протёр ладонью глаза. До пролома оставалось не больше двадцати метров.

Сереброкрыл, не сбавляя скорости, ввинтился в него. Край прохода со скрежетом прошёлся по чешуе ящера. Посадка была жёсткой, с ударом, вышибшим воздух из лёгких.

Ящера выбросило вперёд, он грузно рухнул на что-то упругое и влажное в полумраке, прокатившись несколько метров. Мы с Ольгой едва удержались. Сзади, с таким же скрежетом и тяжёлыми ударами, приземлились остальные виверны.

Первое, что я увидел, обернувшись назад, к свету из пролома, был конец «Гордости». Мой флагман, объятый дымом и пламенем, с горящим левым бортом проносился в отдалении, накренившись. Он задел шпиль одной из внешних башен, вывернув его с корнем, и, неумолимо теряя высоту, камнем ушёл вниз, за край острова-плато, в бездну неба.

Сердце сжалось в груди.

Вот она, цена отвлекающего манёвра.

Но времени на скорбь не было.

Его не было вообще.

Мы внутри.

В логове.

Я сполз со спины Сереброкрыла, помогая Ольге. Мы стояли в туннеле.

Стены… Это было нечто среднее между пещерой и внутренним органом. Основа, твёрдая и ребристая, напоминала фарфор или обсидиан, но была пронизана сетью пульсирующих жилок, излучавших тусклое, алое, биолюминесцентное свечение. Они сходились и расходились, создавая сложные узоры. Пол под ногами был упругим, слегка липким.

— Боги стихий… — прошептала Мирослава, прижимаясь к Фердинанду. — Это же…

— Артерии. Нейронная сеть, — хрипло закончил я. Мой ум лихорадочно цеплялся за аналогии, пытаясь рассуждать трезво и здраво, не поддаваться эмоциям. — Материал — биокерамика. По всей видимости, секретируется рабочими из минералов и органики. Эти жилы… Это не просто подсветка. Это система передачи. Пульсация синхронизирована. Частота постоянна. Мы внутри единого организма.

Я вытащил серебряные часы. Три стрелки, обычно указывающие на антимагию, теперь бешено дрожали, но все они, как заворожённые, смотрели вглубь туннеля, туда, где свет становился гуще, а пульсация — ощутимее, отдаваясь лёгкой вибрацией в костях.

— Мы на правильном уровне, — пробормотал себе под нос. — Ошибки быть не может. Наша цель там.

Мотя, дрожа всем телом, высунул нос из-за отворота и жалобно запищал.

И тут стены зашевелились. Не метафорически. Из щелей между плитами биокерамики, из тёмных ниш и с потолка посыпались муравьиды. Небольшие, размером со среднюю собаку.

Короткая и жестокая стычка была больше похожа на работу мясорубки, чем на бой. Виверны, оказавшиеся в тесноте туннеля, пришли в ярость. Сереброкрыл одним ударом хвоста смёл полдесятка тварей, размазав их по пульсирующей стене. Другие ящеры рвали когтями и сокрушали челюстями. Кучумов, не дожидаясь приказа, швырнул в сгусток врагов огненный шар.