Над «Гордостью графа» вспыхнуло переливающееся сияние. Эластичный, почти невидимый барьер, сотканный Цепеллином и другими магами, окутал дирижабль.

С пиратского корабля донёсся хриплый, насмешливый крик, усиленный магией:

— Эй, граф! Думаешь, твоя защита надолго спасёт? Сопротивляться бесполезно! Сдавайтесь по-хорошему!

Я не удостоил его ответом. Просто наблюдал. Знал, что сможем держать купол много часов. А на что способны они?

Прошло десять томительных минут. Пираты метались вокруг как раздражённые осы, пытаясь найти слабое место. Гарпуны то и дело отскакивали от барьера, впрочем, как и магия.

Но вот наконец в пустоте за нами разверзлась новая светящаяся воронка. Из неё величаво и медленно выплыла «Гроза».

На пиратских судах раздались ликующие крики. Бандиты решили, что появилась ещё одна жертва. Их флотилия казалась теперь ещё больше: к «Серым воронам» присоединились другие мелкие разбойники, почуявшие лёгкую добычу.

Но их ликование было недолгим. Портал не закрывался. Вслед за «Грозой» появился «Ливень», а затем, под залихватский гудок, и «Морось».

Три исполина встали в кильватер, замкнув строй.

— Теперь, — тихо сказал я, — поднять флаги.

С мачт всех четырёх дирижаблей взметнулись вверх длинные гирлянды стягов и штандартов. Алые, золотые, лазурные и изумрудные полотнища с гербами самых знатных и могущественных родов империи затрепетали на ветру. Юсуповы, Голицыны, Волконские, Евдокимовы… И, гордо рея выше всех, фамильный герб Пестовых.

Эффект был мгновенным и сокрушительным. Наглые крики пиратов сменились сначала недоумённым гулом, затем взрывами панических возгласов. Они поняли. Поняли, что это не одинокий корабль, а эскадра «Величайшей охоты», о которой трубят все газеты колоний уже полгода. Пираты переступили черту, ткнулись носом в самую мощную военную и политическую силу колоний.

С их флагмана донёсся обрывок истеричной команды: «Отступление! Всем по ветру!».

Началась неразбериха, достойная пера Гоголя. Пиратские суда, мешая друг другу, бросились врассыпную. Один из планеров, резко дав в сторону, врезался в борт шара. Ещё один не справился с управлением, и его закрутило вихрем, швырнуло на соседа. Поднялся гвалт, крики, проклятия.

Это было жалкое, комичное и абсолютно унизительное зрелище — полный разгром без единого выстрела.

Цеппелин фыркнул, наблюдая за этим балаганом:

— Ну что, Кирилл, будем преследовать? Добьём?

— Нет, — я ответил с холодной усмешкой. — Зачем? Мщение — это примитивно. А вот наблюдать, как чья-то жадность и глупость приводят к самоуничтожению, это, знаешь ли, намного веселее и поучительнее.

Я уже собирался приказать всем ложиться на курс, как с наблюдательного поста раздался крик.

— Воздух! С правого борта! Целая стая! — Доложил Виталий Кучумов.

Все на мостике разом повернулись. На горизонте, на фоне багрового неба, двигалась группа крупных существ. Как минимум два десятка крылатых монстров с длинными хвостами.

Это были виверны.

— Боевая тревога! — скомандовал я, и по кораблю прокатилась тревожная сирена. — Маги, к защитным позициям! Орудия…

Внезапно Ольга, стоявшая рядом, резко схватила меня за рукав.

— Нет, Кирилл, стой! Отмени приказ! — в её глазах не было страха, а лишь волнение. — Это… это мои!

Я с недоумением посмотрел на девушку.

Её?

Она рассказывала, что изучала и пыталась наладить контакт с колонией виверн в Синибирске, но чтобы до такой степени⁈

— Ты уверена? — спросил я, глядя на стремительно приближающуюся стаю хищников.

— Да! Я… я не то чтобы приручила их. Но мы нашли общий язык. Виверны признали во мне вожака. Я могу договариваться с ними.

Пока мы говорили, стая виверн, не снижая скорости, пронеслась над нашими дирижаблями, вызывая нервные вздохи у магов, уже готовивших заклинания. Но твари не атаковали нас.

Вместо этого они устремились к беспорядочно отступающим «Серым воронам».

То, что произошло дальше, было стремительным и жестоким актом природной справедливости.

Виверны пикировали на мелкие пиратские суда. Когти на лапах рвали обшивку воздушных шаров, мощные пасти разрывали гондолы. Крики пиратов смешались с пронзительными визгами хищников, которые трапезничали.

Это был разгром куда более страшный и окончательный, чем наша демонстрация флагов.

Я наблюдал за этим, испытывая смешанные чувства. Было что-то первобытно-пугающее в мощи этих существ и в том, что Ольга каким-то образом смогла направить эту мощь в нужное русло.

Флагман «Серых воронов», теряя по пути прицепленные шары, отстреливаясь и утрачивая высоту, сумел всё-таки активировать свиток телепортации. Вспыхнула светящаяся воронка, и уродливый конгломерат, потеряв добрую треть судов, юркнул в неё, спасаясь бегством.

Добив остатки не успевших эвакуироваться пиратов, виверны закружили около нас. От стаи отделилась самая крупная, с серебристой чешуёй, и плавно подлетела к «Гордости графа».

Тварь не проявляла агрессии. Она просто зависла в нескольких десятках метров от капитанского мостика, мощные взмахи крыльев создавали потоки воздуха, которые било об обшивку гондолы.

Взгляд виверны был прикован не к кораблю, а к Ольге. Это живое воплощение дикой мощи, от которой экипаж отделяло лишь хрупкое, на первый взгляд, взаимопонимание между тварью и женщиной-магом.

— Его зовут Сереброкрыл, — тихо произнесла Ольга, не отрывая взгляда от твари. — Вожак этой стаи.

Она стояла, слегка выставив вперёд ладонь, словно успокаивала дикого зверя. Но в позе девушки не было страха, лишь сосредоточенность, словно Оля была хирургом, проводящим сложнейшую операцию.

— Он… общается со мной, — продолжала девушка, и её голос приобрёл гортанные нотки. — Не словами… образами, импульсами. Через разум.

Вот это поворот.

Я, как учёный, был очарован.

Телепатическая связь?

Прямое нейрокодирование информации?

Я пытался лихорадочно классифицировать этот феномен, пока инстинкт кричал об опасности такого контакта.

Внезапно голос Ольги изменился. Он стал низким, шипящим, наполненным несвойственной хрипотцой.

Это было жутковато, слышать, как из уст милой девушки доносятся звуки, рождённые в голове древнего хищника.

— Двуногие… в своих… пузырях… — её губы искривились в подобии усмешки. — Вы приплыли к нашим охотничьим угодьям на этих… воздушных кораблях.

Через Ольгу-переводчика картина начала проясняться. Муравьиды, или пожиратели, как их называли виверны, были общей угрозой. Они методично захватывали территорию, а ещё охотились за яйцами летающих ящеров.

— Ольга, спроси, для чего муравьидам яйца?

Девушка на мгновение закрыла глаза, её лицо исказилось от усилия. Пальцы сжались в кулаки.

— Он… не знает. Чистильщики не оставляют следов, только пустые гнёзда, — голос вновь стал обычным, но сдавленным от ужаса. — Кирилл, они откладывают яйца раз в двести лет! А живут… Сереброкрылу девятьсот, и это предел.

Вот оно! Репродуктивная стратегия K-типа, характерная для высших хищников с долгим жизненным циклом. Уничтожение яиц стало не просто проблемой, а угрозой выживанию вида.

Позиция виверн тут же стала ясна мне: люди в массе своей слабы и незначительны. Лишь единицы, вроде Ольги-зоокинетика, представляют для ящеров опасность.

И сейчас Сереброкрыл, по сути, предлагал сделку: его стая становится нашим буфером, нашим воздушным спецназом в обмен на одно-единственное обещание.

— Он спрашивает, — голос Ольги снова стал чужим, — кто вожак этих… шаров? Кто может говорить за наше племя?

Дилемма. Я, барон Кирилл Пестов, не обладал полномочиями заключать межвидовые договоры. Это было всё равно что подписать от лица всего человечества пакт о ненападении с… да с другой цивилизацией!

В памяти тут же нарисовались мрачные перспективы, описанные в истории и политологии.

Развиваясь, человечество неизбежно столкнётся с вивернами. Экспансия, рост населения, новые технологии — всё это рано или поздно приведёт к конфликту.