— Так какой проект будет следующим, архитектор? — спросил Дмитрий, всматриваясь в звёздное небо.

— Послезавтра, — ответил я, — новый флагман «Гордость князя» выходит в первый исследовательский рейс. К границе огненного и земляного секторов. У меня есть гипотеза о природе фонового магического излучения в тех регионах. Данные могут перевернуть все известные…

— Теории, — с улыбкой закончил за меня Митя, — конечно. Ну что ж, ищи свои излучения. Карт-бланш у тебя есть. Главное, возвращайся. Ты здесь мне нужен. Как друг и как… катализатор.

— Я всегда возвращаюсь. Это мой дом.

И в этот момент увидел, как из тёмного сада, по едва освещённым дорожкам, к террасе быстрым шагом направилась Ольга. На ней был длинный лабораторный халат, а на плече, как живой воротничок, сидел Мотя. Увидев через открытую дверь стол со сладостями, зверёк радостно пискнул и бесследно исчез, чтобы мгновением позже материализоваться прямо у подноса с эклерами.

Ольга, не замечая этого, махала мне свёртком бумаг.

— Кирилл! Ты только посмотри на эти графики! — крикнула она, ещё не дойдя. — Тот образец мха с седьмого кольца! Его биолюминесценция имеет чёткий суточный цикл, не зависящий от местного солнца! Это прямое указание на связь с фотосинтезом на фундаментальном, магическом уровне! Я… — она запнулась, уже поднявшись на ступеньки и заметив Митю. — О… Дмитрий Михайлович, простите, я…

— Ничего, ничего, — засмеялся Митя, поднимая руки. — Я уже ухожу. Вижу, вас ждут великие открытия.

Ольга смущённо сняла халат, и под ним оказалось элегантное вечернее платье цвета тёмного изумруда. Она собиралась войти, стать хозяйкой хоть в конце вечера…

— Погоди, — остановил я девушку, протягивая руку к свёрткам. — Какие графики? Ты уверена в калибровке спектрометра?

Глаза Оли загорелись научным азартом, который я так ценил.

— Абсолютно! Я трижды перепроверила! Смотри, вот кривая поглощения…

Она развернула листы, и мы склонились над ними при свете, падающем из зала. Цифры, формулы, схемы. Другой язык. Наш общий язык.

Дмитрий, улыбаясь, покачал головой и незаметно скрылся в дверях, оставив нас вдвоём в холодном звёздном свете.

— Лабораторный журнал у тебя? — спросил я, уже не видя ни платья, ни бала, только захватывающую аномалию в данных.

— Нет, остался во флигеле. Там ещё сырые данные по второму образцу…

— Пойдём, — сказал я, спускаясь с террасы на дорожку. — Надо на это взглянуть, пока не упустили нить.

— Я же говорю, это переворот! — воскликнула Оля, на ходу накидывая халат и догоняя.

Мы шли к тёплому свету лабораторных окон, наши тени длинными стрелками ложились на траву. Позади, в большом доме, ещё горели огни, слышался приглушённый смех, там продолжалась жизнь, та жизнь, которую я с таким трудом отстоял и построил.

А впереди была тишина ночи, испещрённая строчками цифр, пахнущая реактивами и кофе, и бесконечная жажда новых знаний. Ведь так хочется поскорее изучить следующий кусочек этой невероятной вселенной…

– Слыхал, Конхард? Из Донкернаса сбежал дракон!

Гном в ответ на этот безобидный вопрос глухо рыкнул и так хряснул кулаком по столу, что едва не свалил его, и в стоящей перед ним кружке взволновалось пиво. Харчевник на миг вжал голову в плечи.

– Да ты чего, Конхард, я ж просто сказал…

– Я те дам «просто»! – пророкотал гном. – Все вы «просто», вашу мать людскую, третий день над ухами мне «бз-з» да «вз-з», «Конхард, там дракон, Конхард, расскажи про драконов, Конхард, покажи про драконов!»

И гном действительно показал лицом нечто монструозное, отчего харчевник мимолётно съежился еще раз. Посетители-эльфы глядели на шумного гнома снисходительно или с презрением, немногочисленные люди – неодобрительно, но в то же время каждый из гостей всеми силами скрывал свой живейший интерес.

А как не быть живейшему интересу, когда из Донкернаса сбежал дракон, а на террасе харчевни у самого, считай, Шарумара сидит гном? Притом не какой-нибудь вершинник, а полновесный гном из подземного Гимбла – это понятно по длинным волосам с проседью, стянутым в хвост на затылке, по выбритым вискам и вытатуированным на них наковальням.

Лишь один гость харчевни смотрел на гнома с интересом не скрываемым, а явственным и даже восторженным. Был это… с первого взгляда казалось, будто эльф, но нет – человек, просто похожий на эльфа длинными волнистыми волосами, высокими скулами, неуловимой грацией танцора и чудными глазами цвета жидкого золота – таких глаз не бывает у людей в этих краях. Он сидел, подавшись вперед, жадно прислушиваясь к разговору, и живо блестели его необычные глаза, и пальцы, держащие кружку с пивом, напряглись так, что побелели костяшки, а плащ из тонкой кожи укрывал его плечи, словно крылья – летучую мышь.

– Я в драконах не разбираюсь, – уже тише, но с гулким горловым рыком повторил Конхард, прищурился на харчевника, выдвинул вперед челюсть, – и слышать не желаю про них, а будешь настырничать – так позабуду, что знаю тебя уже прорву лет, и по башке насандалю, понял меня?

Харчевник покосился на рукоять молота, торчащую над столешницей, и быстро кивнул. На самом деле, он не то чтобы очень уж испугался – яркий нрав Конхарда он неплохо изучил за эти годы и знал: гном впадает в буйство без всяких предупреждений, так что если в первый же миг не зарядил тебе в глаз или не снес молотом голову – значит, обошлось.

Однако и совсем успокаиваться гном явно не желал – видно, настырное любопытство людей действительно допекло его за эти дни, и он весьма бурно отреагировал на многозначительный взгляд, который харчевник бросил на человека с золотыми глазами.

– Что это вы переглядываетесь, а? Я вижу! – Конхард хотел хлебнуть из кружки, но слишком уж размашистым движением поднес ее ко рту и едва увернулся плеска пива, почти задевшего его стеганую куртку. – Ну? Чего переглядываетесь?

– Да ничего такого, – замахал руками харчевник, – просто этот паренек, Илидор, спрашивал попутчика до Гимбла, так я и подумал…

Гном медленно обернулся и с непонятным выражением лица следил, как человек, названный Илидором, поднимается из-за стола и идёт к нему. Идёт и улыбается, не натянуто и не заискивающе, а так открыто и радостно, точно вместо Конхарда на лавке лежит гора леденцов.

Да, Илидор не был вполне обычен для человека, но все-таки на эльфа он еще меньше похож, решил гном – разве что этими странными глазами, не желтыми, какие бывают у степных человеческих племен, а именно золотыми, искристыми, как будто состоящими из горстей крошечных начищенных монеток. И еще волосы, слишком уж густые, волнистые, блестящие, чисто эльфские. Одежда на нем была обыкновенная, ничем не примечательная – изрядно потертые шерстяные штаны, рубашка без ворота со свободными рукавами, не то синевато-серая, не то когда-то синяя, а теперь застиранная, и плащ дурного кроя, с двумя укороченными полами вместо одной. Никакого оружия Илидор при себе не имел, и тем это страннее, потому как он явно нездешний – быть может, кедиец, подумал Конхард: про заморских кедийцев ничего толком не известно, так что выглядеть они могут как угодно. Может статься, конечно, что Илидор – эльфская полукровка, но, говоря по правде, скорее верится в кедийца.

Он подошел, всё глядя на Конхарда, как на что-то очень хорошее, отчего гном немедленно испытал труднопреодолимое желание сделать нечто совсем обратное, то есть очень плохое.

– На кой тебе попутчик? – пробурчал он и отхлебнул пива.

– Я дороги не знаю, – еще шире улыбнулся Илидор.

– Ты что, больной? Все пути ведут в Гимбл! Пойдешь на север по любой из дорог – рано или поздно упрешься во врата. На кой тебе попутчик, повторяю?