Наша команда состояла из меня — мага земли, Надежды — воздух, высокого Глеба — вода и рыжей Кати — дар ещё не открылся. Против нас был Сергей Качалов и его дружки, итого: воздушник, два огневика и маг воды.

— Ну что, Кирова, — я повернулся к Наде, — ты наш щит. Держишь оборону, мы бьём. Готовы?

Она нервно сжала губы, выставила руки в стороны, раскрыла ладони и кивнула.

Бой.

Свисток — и зал взорвался хаосом.

Сергей атаковал первым.

Его огненный шар, сжатый до плотного ядра, ударил в наш щит с такой силой, что Надя едва удержала равновесие. Защита треснула, но выстояла.

— Теперь наша очередь!

Я сконцентрировался, ощущая, как магия земли пульсирует у меня под ногами. Почва под противником вздыбилась, один из огневиков пошатнулся, теряя баланс. Глеб тут же ударил ледяными осколками, но их воздушник был хорош: щит дрожал, но держался.

— Надя, сильнее! — крикнул я.

Она стиснула зубы, и вдруг её щит вспыхнул ярче, отразив очередной залп.

Я почувствовал прилив адреналина. Земля отвечала мне, будто живая. Каждый удар противников я пропускал через себя, словно сам становился частью пола под их ногами. Когда Сергей выпустил очередную огненную волну, я усилил щит Нади, вплетая в него каменную структуру.

— Победа! — Катя захлопала в ладоши, когда защита соперников наконец рухнула под комбинированным ударом.

Надя тяжело дышала, её руки дрожали от напряжения.

— Получилось! — выдохнула она, сияя.

Я подошёл к ней, слегка наклонившись.

— Ты справилась. Но щит ещё хлипковат.

Она надула губки:

— Ну спасибо, критик!

— Не критик, — я ухмыльнулся, — а человек, который предлагает помочь. Если хочешь, конечно. Я не маг воздуха, но теорию знаю досконально. И не переживай: это не только индивидуально, но и бесплатно.

Она замерла, её карие глаза расширились.

— Ты… это… серьёзно⁈

— Абсолютно, — я выдержал её раздражённый взгляд, не отводя глаз. — Библиотека, в понедельник после шестой пары. У меня есть окно перед тренировкой — всего час. Если, конечно, не боишься, что я окажусь строже Задумина.

Щёки девушки вспыхнули, но она тут же фыркнула, стараясь скрыть смущение:

— Ой, да я тебя сама научу!

— Отлично. Значит, до понедельника. Не опаздывай.

Я повернулся и пошёл, но успел заметить, как подруга толкает Надю в бок, шепча что-то на ухо. А та только краснела ещё сильнее.

Кирова оказалась интереснее, чем я предполагал. Возможно, в библиотеке удастся не только подтянуть её теорию, но и разузнать что-то полезное о ректоре.

Но планы пришлось поменять.

Вечером в комнату без стука ворвался Митя.

— Твой вассал прошёл телепорт! — выпалил он, едва переведя дух. — Только что прибыл в Новоархангельск. Завтра утром жди письма от Гурьевых.

Я резко поднялся с кровати. Павлов вернулся.

— Ты уверен?

— Мои источники не врут, — Митя усмехнулся. — Кстати, твои «дружки», следившие за производством, сегодня болтались у телепорта. Совпадение?

Я стиснул зубы. Совпадений не бывает.

Утром я едва успел продрать глаза, как в дверь снова постучал Митя. В руках он держал толстый конверт с сургучной печатью лаборатории Пестовых.

— Получай, алхимик. Похоже, у тебя праздник.

Я разорвал печать. Бумага была необычная, она пахла дымом, будто само письмо проделало долгий путь с фронтира.

Экспедиция удалась. Павлов вернулся с редчайшими ингредиентами.

Клыки пустынных скорпионов — для эликсиров нечувствительности к жару.

Корень чёрного мха — ключевой компонент для зелий регенерации.

Жилы мирацинона — усиливают любые боевые составы.

Договоры с артелями. Павлов заключил контракты с охотниками из огненного и земляного секторов — теперь у нас эксклюзив на поставки.

Проблемы. В последнем абзаце почерк Осипа стал нервным:

«Кирилл Павлович, вокруг складов крутятся подозрительные личности. Один из грузчиков сказал, что их нанял человек в плаще с гербом Евдокимовых. Лёня видел, как вчера к своим складам приехал из центральной колонии князь Евдокимов».

Я медленно поднял глаза. Они знали.

— Ну что? — Митя склонил голову набок. — Хорошие новости?

— И плохие, — я сложил письмо вдвое. — Евдокимов и Краснов уже в курсе, что Павлов вернулся. Значит, ждут, пока груз окажется на складе. Ведь в дороге Павлова охраняли самые надёжные люди из артели. Да и на трактах народу много нынче.

Вечером Митя снова огорошил меня новостями.

Он влетел в комнату, как ураган.

— Кирилл, это серьёзно! — Жданов швырнул на стол смятый листок. — Только что пришло. По тракту из центральной колонии движется личная дружина Евдокимова. Конные, в полном вооружении. Через день-два будут здесь.

Я почувствовал, как холодная волна прокатилась по спине.

— Точно?

— Мои источники не ошибаются, — Митя стиснул зубы. — Князь явно решил разобраться раз и навсегда.

Время ещё было. Но его оставалось катастрофически мало.

Я схватил перо и написал два письма.

Гурьевым:

«Осип, Иван. Груз Павлова — под тройную охрану. Никаких перемещений без моего приказа. Если увидите подозрительных личностей, сразу огонь. Готовьте цех к обороне».

Потапу:

«Усилить охрану имения. Никого не впускать. Маменьку и Тасю не выпускать за ворота. Если что-то пойдёт не так, немедленно в подземное хранилище».

Митя наблюдал, как я запечатываю сургучом оба конверта.

— Завтра суббота. Ты пойдёшь к ректору?

— Обязательно. И если он не отпустит, то учёбу придётся бросить, я не могу так рисковать семьёй.

Я сидел в приёмной ректора ещё до начала рабочего дня. Каждая минута ожидания казалась вечностью. Киров не подкачал: он пришёл раньше. Его тяжёлые шаги гулко звучали в пустом коридоре. Он вошёл в кабинет, даже не взглянув на меня.

Вскочил и шагнул за ним, не дожидаясь приглашения.

— Анатолий Степанович, мне срочно нужно поговорить.

Ректор медленно обернулся. Его ледяные глаза оценили мой взъерошенный вид, сжатые губы, готовность к бою.

— Пестов, — он так произнёс мою фамилию, как будто это было обвинение. — Кабинет открывается через час.

— У меня нет часа.

Тишина.

Киров нахмурился, затем резко махнул рукой, разрешая войти.

Он сел за массивный дубовый стол, откинулся в кресле и достал свои карманные часы, посмотрев на них.

— Говорите.

Не стал церемониться.

— Мне нужно уехать. Семья в опасности.

— Всегда в опасности, — Киров усмехнулся. — Вы курсант, Пестов. Ваша дело — служить империи. Личные дела подождут.

— Не могут ждать, — мои пальцы впились в край стола. — Князь Евдокимов ведёт дружину к Новоархангельску. Они нападут на имение, на производство. Если меня там не будет, родных убьют.

Ректор медленно поднял бровь.

— Это дело полиции.

— Полиция подкуплена! — мой голос прозвучал резче, чем я планировал. — Евдокимов давно держит их на крючке. Они просто разведут руками и скажут: «Очень жаль, несчастный случай».

Анатолий Степанович наклонился вперёд. Его голос стал тише, но опаснее.

— Вы что, предлагаете мне отпустить курсанта разбираться с личными врагами? Это академия, Пестов, а не бандитское логово.

— Я предлагаю вам не заставлять меня выбирать между долгом и семьёй.

— Выбора нет! — он ударил кулаком по столу. — Вы присягали империи. Академия — ваша служба. Всё остальное — слабость.

Я замер. Горячая волна ярости подкатила к горлу.

— Присяга у нас будет только на пятом курсе.

— Это ничего не меняет.

— Тогда я ухожу.

Тишина. Ректор медленно выпрямился.

— Что⁈

— Я покидаю академию, — чётко прочеканил каждое слово. — Если служба требует, чтобы я позволил своей семье погибнуть, то такая служба мне не нужна.

Глаза Кирова вспыхнули.

— Вы бросаете учёбу?

— Да.

Он резко встал, откинув кресло.