То, что предстало перед глазами, показывало безалаберность, помноженную на человеческую беспомощность.

Прямо на территории железнодорожного вокзала раскинулся лагерь. Люди сидели на земле небольшими группами, у некоторых даже было что-то вроде навесов.

Воздух гудел от криков, плача детей, приказов санитаров-медиков. Доносился едкий запах дезинфекции. Медицинская палатка с красным крестом оказалась забита под завязку.

Это были беженцы. Те, кому удалось вчера вырваться из «Яковлевки» до того, как портал захлопнулся.

Протиснувшись сквозь эту толчею, я наконец добрался до вокзала. С платформы открывался вид на арку телепорта.

Портал не работал. Руны на столбах не горели, но они были целы, значит, кто-то просто отключил там магическую энергию, полностью обесточив.

Вокруг телепорта солдаты, под руководством магов земли, возвели фортификационные сооружения: невысокие стены из спрессованного грунта, стрелковые ячейки, блиндажи. Вся эта оборона была развёрнута лицом к порталу, стволы орудий и пулемётов смотрели в безмолвную арку.

Бред какой-то, я потряс головой, словно надеясь отогнать наваждение.

— Где штаб? — спросил ближайшего солдата.

Тот махнул рукой в сторону здания вокзала. И только тут я заметил на флагштоке не герб моей семьи или империи, а знак какого-то генерала, который тут всем командовал.

Ну и что они тут все сидят? Военных — охотников на монстров, стражников телепорта, да и пехотных — было больше тысячи человек.

Я шёл через эту толпу служащих, восседающих на платформе: кто-то откровенно спал, кто-то играл в карты. Мне казалось, что я слышу, как тикают невидимые часы, отсчитывая секунды до чьей-то смерти в «Яковлевке».

В голове чётко и холодно щёлкнуло, как на лекциях по медицине катастроф в прошлой жизни: «золотой час». Критическое время, когда помощь наиболее эффективна.

Почему они все бездействуют? Я не понимал.

Я был не один. Позади следовал начальник охраны, Ильич. Он лично отобрал в охрану два десятка опытных бойцов, таких же, как он, ветеранов-охотников. Эти люди не знали, что такое паника. Они видели худшее, что только могут предложить пограничные миры, и выжили. Сейчас бойцы шли плотной группой, окружив меня, Осипа, Ивана, и Леонида Гурьевых.

Проследовав через перрон, мы наконец добрались до здания вокзала, где разместился штаб. Пока я с Гурьевыми пробивался внутрь, Ильич коротким кивком отдал распоряжение своим людям. Охранники без лишней суеты расположились по внешнему периметру у штабного входа, встав так, чтобы контролировать все подходы. Они не проявляли агрессии, но позы и взгляды, бдительно скользившие по окружающим, ясно давали понять: ближе подходить не стоит.

Пробиться к генералу Александру Ивановичу Воробьёву оказалось задачей непростой.

Здание вокзала превратилось в укреплённый бункер.

Перед входом в штаб была очередь из офицеров, каждый со своим «срочным» донесением, и она двигалась со скоростью больной улитки.

Я воспользовался тем, что меня узнал один служащий, с которым, по всей видимости, мы вместе освобождали Балтийск. Протиснулся в кабинет.

Помещение, которое выбрал для себя Воробьёв, было тесным и душным.

Генерал сидел за массивным столом, по обе стороны адъютанты. Ещё один офицер стоял у двери.

Воробьёв был подтянутым мужчиной лет пятидесяти, с усами-щёткой и идеально отутюженным мундиром. Но за этой вышколенной внешностью читалась паника, которую он маскировал раздутым до нелепости самомнением.

— Ваше сиятельство, — мужчина кивнул, не вставая из-за стола. — Чем обязан? Время дорого.

О, как он меня взбесил этой фразой!

Время, видите ли, у него дорого, что же ты тогда со своими орлами штаны тут просиживаешь, вместо того чтобы людей спасать?

— Генерал, портал необходимо активировать. Немедленно, — начал я, отсекая все церемонии. — Мои бронепоезда зайдут в «Яковлевку» и организуют оборону по периметру портала, чтобы вы смогли немедленно заняться эвакуацией людей. Мы можем спасти тысячи!

Воробьёв смерил меня взглядом, полным холодного неприятия.

— Невозможно. Не могу подвергать «Екатеринино» риску. Я руководствуюсь инструкцией № 42 по охране пограничных телепортов в условиях кризиса. Ресурсы ограничены, приказа свыше нет. Малейшая брешь — и сюда хлынет орда. Моя задача — удержание этого рубежа, а не создание новых угроз.

— Какие угрозы⁈ — голос сорвался, и я с силой упёрся ладонями в стол. — Там, за этой аркой, люди! Если мы откроем портал, они хлынут сюда, и мы их спасём! Вы что, не понимаете? Вы своими руками хороните тех, кто ещё может быть жив!

Перед глазами встали образы вассалов, оставшихся по ту сторону портала. Старый Пётр Бадаев и находившиеся там сыновья: Николай — бывалый вояка, Сергей — архитектор-фортификатор. А также Виталий Кучумов, которого я накануне отправил туда, чтобы он помог наладить новые литейные печи.

Вся надежда была на них, на их ум и стойкость.

Воробьёв оставался невозмутим.

В нём я с яростью узнал тип, хорошо знакомый по прошлой жизни. Был у меня такой же нерешительный заведующий кафедрой, который боялся ответственности больше, чем провала всей миссии.

Такой тип людей никогда не примет решение, не имея под ним спасительной бумажки с печатью. Аргументы были идеальным круговоротом бюрократического идиотизма: «Не могу, потому что нельзя. Нельзя, потому что не было приказа. Приказа не было, потому что нельзя».

— Мои орудия направлены на портал на случай прорыва, а не для того, чтобы пропускать ваши непрошенные экспедиции, граф, — отрезал он, и в тоне прозвучала издевка. — Без высочайшего разрешения ни шагу сделать не позволю.

— А если оно у меня будет?

Воробьёв развёл руками.

Вышел из кабинета. Это был бред. Как можно бездействовать, когда у него под рукой больше тысячи солдат и военных магов⁈

Я свистнул, привлекая внимание Гурьевых. Лёня тут же подбежал ко мне.

— Кирилл Павлович?

— Лёня, к телеграфу. Наша сеть здесь работает?

— Так точно. Вокзальный телеграф работает, там мой человек, я уже проверил.

— Разыщи мне Дмитрия Михайловича. Немедленно. Нужно узнать, где он и когда будет здесь со своими военными.

Лёня кивнул и растворился в сутолоке, ловко лавируя между группами солдат.

Я остался ждать, наблюдая, как к портальным укреплениям носят ящики с патронами.

Они всерьёз готовились к обороне здесь. К пассивной обороне. Пока в «Яковлевке» гибли люди.

Лёня вернулся быстрее, чем я ожидал, запыхавшийся, с сияющими глазами.

— Нашёл! Дмитрий Михайлович в центральной колонии, на вокзале, там сейчас формируется ополчение из дворянских дружин, которые решили помочь. Что же касается военного эшелона, то он уже выдвинулся сюда и прибудет через шесть-восемь часов.

Значит, не раньше, чем к ночи.

Нет, это слишком долго.

— Передай ещё одну депешу. Срочную, — со стальной ноткой в голосе сказал я, так что Лёня даже выпрямился. — Просьба… Нет, требование к Дмитрию Михайловичу наделить меня, Кирилла Пестова, чрезвычайными полномочиями для прохода через портал и проведения операции по спасению и эвакуации. Немедленно.

Лёня, не задавая лишних вопросов, снова кивнул и рванул прочь, к телеграфу.

Я наблюдал за удаляющейся фигурой, сжимая кулаки. Теперь всё зависело от воли моего друга. А время продолжало неумолимо истекать.

Ко мне подошёл Осип.

— Я знаю таких, граф, — тихо сказал он, кивая в сторону кабинета генерала. — Он не отступит. Ему даже если указ с небес принести, и то заподозрит в нём подлог. Воробьёв не человек, а воплощение параграфов. С ним не договориться.

Я кивнул, но в глубине души ещё надеялся.

Надеялся на здравый смысл, на авторитет Дмитрия.

Лёня вернулся буквально через десять минут. Он сиял, улыбка до ушей, а в руке держал полоску телеграфной ленты.

— Есть! Есть! — заорал он ещё издали. — Прямой приказ от Дмитрия Михайловича! — парень протянул мне бумажку.