Мостовые были выложены огнеупорным сланцем, материалом, не нагревающимся даже в местном климате.

Теперь, помимо рёва тварей и наших выстрелов, я чётко слышал низкий непрерывный гул, звон металла, взрывы, крики.

Впереди, в городской стене Яковлевки, зияла огромная брешь. Два королевских скорпиона, величиной с локомотив, методично долбили её чудовищными клешнями. Но главной угрозой были даже не они. Рядом копошилось нечто, напоминающее гигантского бронированного монстра-носорога. Его массивная голова, увенчанная заострённым наростом, с размаху била в каменную кладку, и стена рассыпалась, словно песочный замок. Через пролом в город уже хлынула серая река сальпуг.

Их агрессия и нечувствительность к боли сводили на нет все преимущества обороны. Сальпуги не просто бежали, они совершали резкие броски, покрывая за секунду дистанцию в десяток метров. Это было похоже не на бег, а на серию мгновенных прыжков. Вот одна из тварей замерла, словно сканируя пространство, и в следующий миг — фигак! — она уже на стене, впивается когтистыми лапами в камни.

— Орудия главного калибра, огонь по гигантам! — скомандовал я, и «Могучий» тряхнуло от оглушительного залпа.

Крупнокалиберные снаряды, заряженные алым макром, со свистом понеслись к цели. Снаряд с огненным макром, попав в броненосца, разорвался ослепительным шаром пламени, оставив на панцире глубокую дымящуюся вмятину.

Скорпионы жестоко зашипели, когда по ним ударили снаряды с магией земли. От ударов их отбрасывало назад, а каменная крошка осыпала тварей как картечь.

Пулемёты и картечные пушки взялись за сальпуг.

Это была настоящая бойня.

Заряд картечи, выпущенный из короткоствольного орудия, выкашивал скопления, превращая в кровавое месиво. Но их было слишком много. Отдельные особи, пользуясь своей феноменальной прытью, прорывались почти к самым бортам.

И тут в дело вступили маги, включая меня.

Я больше не поднимал шипы или целые пласты земли. Я создавал ловушки. Земля под ногами устремившихся к поезду сальпуг внезапно превращалась в зыбучий песок, а затем мгновенно спекалась в твёрдый камень, намертво замуровывая лапы.

Монстров покрупнее я просто приподнял на каменном столбе, оторвав от земли, и они стали лёгкой мишенью для стрелков. Это был эффективный, почти инженерный подход к уничтожению.

В этом мире я чувствовал не истощение от применения магии, а словно прилив сил, странное, почти симбиотическое единство с этой негостеприимной землёй.

«Могучий» прокладывал дорогу через хаос. Пролом в стене был очищен сталью и магией.

Гигантский жук, поваленный на бок, судорожно дёргал лапами, а королевские скорпионы, получив несколько прямых попаданий, отползали, истекая ядовито-жёлтой кровью.

Ворота города со скрипом отворились, и наш бронепоезд, таща за собой прицепленные вагоны со спасёнными, вошёл в Яковлевку.

Мой план был прост и жесток.

Вначале «Могучий» должен отстегнуть вагоны с выжившими, а потом проехать по кольцевому железнодорожному пути, очистив подступы к городу. А «Дерзкий» пока останется здесь, прикрывая брешь в стене. Это даст время магам-фортификаторам из Яковлевки залатать дыры в обороне.

Когда «Могучий», закончив свою кровавую работу, остановился у главных ворот с западной стороны, я вышел из поезда и сразу же поднялся на городскую стену, где меня встретила группа людей. Впереди стоял генерал-губернатор Лев Иванович Суханов.

Я его едва узнал.

Исчезла напыщенная важность, осанка высокопоставленного чиновника. Передо мной стоял уставший мужчина в потрёпанной и пропахшей гарью форме.

Увидев меня, он бросился вперёд и схватил мои руки своими потными ладонями.

— Кирилл Павлович! — голос срывался на хриплый шёпот, в глазах стояли неподдельные слёзы облегчения. — Спаситель! Я… я всегда знал! Я же говорил, что железные дороги — это будущее колоний! Я первый, первый из губернаторов, кто согласился, кто умолял вас начать строительство именно здесь!

В его словах была такая наглая ложь, что меня чуть не передёрнуло. Отчётливо вспомнил переговоры в его обсидиановом кабинете, его чванливое брюзжание и то, как Суханов сломался лишь после того, как я предложил лечение от термической хвори.

Заметил, как стоявшие за его спиной чиновники и маги местных родов опускают глаза, сдерживая улыбки. Все всё понимали.

— Да уж, Лев Иванович, — мои губы тронула холодная усмешка. — Приятно видеть, что моё «безумное» железнодорожное строительство всё-таки пригодилось. Помнится, вы всё же сомневались в его целесообразности?

Суханов замахал руками, словно отгоняя назойливую муху.

— Какие сомнения? Что вы, что вы! Я всегда был уверен в вашем гении! — он обвёл взглядом свиту, пытаясь заручиться поддержкой. — Вот видите, как хорошо, что я тогда настоял!

Настоял! Это было сильно сказано. Я кивнул, не в силах продолжать этот фарс.

Я сразу перешёл к главному: рассказал губернатору вкратце о произошедшем у портала со стороны «Екатеринино» и здесь.

Суханов аж побагровел от ярости.

— Воробьёв⁈ Ах он, бумажный червь! Карьерист, трус! Я так и знал! Бюрократ, который боится испачкать мундир больше, чем потерять людей! — он развёл руками, и в глазах снова появился страх. — Что же теперь делать? Мы не можем с этой стороны открыть портал.

— А как же свитки телепортации? — вдруг встрял кто-то из окружения генерал-губернатора.

— Дубина! — взревел Суханов и ударил его ладонью наотмашь. — Ты откуда взялся такой? Бестолочь. Если бы ими можно было воспользоваться, мы бы уже ушли. Свиток телепортации работает только после третьего кольца миров.

— Не паникуйте, Лев Иванович, — холодно остановил я мужчину. — К ночи ожидается прибытие Дмитрия Михайловича с основными силами. Эта неразбериха будет вскоре завершена.

Мы провели на стене ещё минут двадцать, наблюдая, как «Могучий» завершает зачистку передовых позиций.

Монстры, лишившись своих гигантов и неся чудовищные потери от шквального огня, начали отступать. Это был не организованный отход, а бегство. Словно какой-то коллективный разум, управляющий ими, осознал, что здесь ему лакомый кусок не достанется.

Убедившись, что обстановка стабилизирована, я посмотрел в сторону горизонта, куда уходили железнодорожные пути.

— Мои заводы, Лев Иванович. Слышали какие-нибудь новости?

Суханов безнадёжно развёл руками.

— Новостей нет, Кирилл Павлович. Уже почти сутки. С той стороны доносятся непрерывные взрывы. Взгляните.

Губернатор протянул мне бинокль.

Я пригляделся. На горизонте, в направлении моих предприятий, стояло зловещее багровое зарево. Вспышки взрывов освещали небо, и чёрный густой дым стелился там по земле. Это были не случайные пожары. Это была картина полномасштабных боевых действий.

— Идём, — коротко бросил я группе людей, сопровождавших меня. — Нужно успеть до наступления ночи.

— Кирилл Павлович, умоляю! — Суханов схватил меня за рукав. — Останьтесь! Или оставьте один бронепоезд! Ночью здесь активизируются ночные твари! Без ваших орудий мы не продержимся!

Я посмотрел на него, а потом обвёл взглядом стену.

Пролом с восточной стороны города уже заделан. Скоплений тварей рядом с городом нет. Всё под контролем.

— Мои люди сделали самое трудное, Лев Иванович, — сказал я твёрдо. — Пробили дорогу, стабилизировали фронт. Ваша задача — продержаться. Скоро подойдёт Дмитрий Михайлович с подкреплением. А мой долг — там. Мои люди дерутся на заводах. Я не могу их бросить.

Он пытался ещё что-то сказать, но я уже развернулся и пошёл к лестнице, ведущей со стены вниз.

Сердце сжималось от тревоги, но разум твердил одно: нужно успеть.

Взобравшись на командирскую площадку «Могучего», я приказал машинисту:

— Полный ход! Шестьдесят километров до заводов. Вперёд, до ночи время ещё есть!

Свисток бронепоезда пронзительно взревел, возвещая о новом броске в пекло ада.

Стальной гигант рванул с места, оставляя за собой спасаемый, но всё ещё гибнущий город.