Заметив, как Наташа помрачнела, Лоскутов взял её за руку и произнёс:

— Не расстраивайтесь, Наташенька. Мой рассудок говорит — не знаю. Но вот душа уверена, ходит Александр сюда всё же из-за вас. Так что просто подождите, и всё само собой станет ясно. Впрочем, торопиться и не придётся — слишком уж кто-то у нас стеснительная. А Александр достаточно умён, чтобы тоже не спешить. Так что всё обязательно получится. Кстати, уже от меня.

Лоскутов ненадолго ушёл и вернулся с небольшой стеклянной банкой, до половины заполненной тягучим янтарём. При виде мёда Наташа сначала обомлела, потом изо всех сил попыталась отказаться. Мёд ценностью был куда большей, чем конфеты, под куполом запас пчёлы делать отказывались совсем. А как они себя поведут на другой планете — вообще неизвестно. Но Андрей Иннокентьевич был твёрд: сама говорила, сегодня подруга приезжает, вот и побалуешь. А когда девушка уступила, ни с того, ни с сего Лоскутов добавил:

— А за это вы свою подругу Женю через пару недель пригласите на одну прогулку. Хочу её кое с кем познакомить, не дают покоя, знаете ли, лавры нашей Калерии Григорьевны, — и заговорщицки подмигнул.

Официант наконец-то принёс заказанное фондю: верхнее блюдо — озерцо топлёного шоколада, нижнее — гора из фруктов. Вежливо поинтересовался, будут ли ещё пожелания. Услышав, что больше ничего пока не надо, сразу убежал. Кафе, куда Гай заглянул вместе с Женей, было очень популярное, а сегодня вообще задыхалось от посетителей. Повезло ещё, что вообще обнаружился свободный столик.

Женя аккуратно подцепила кусочек сливы, обмакнула в шоколад. Не торопясь съела и с сожалением вздохнула:

— Вот с чем я не могу никак смириться — так это с фруктами. Наташке хорошо, она на одних конфетах готова прожить. Да и шоколад, смотрю, научились синтезировать — не отличишь от настоящего. А меня от яблок и слив скоро воротить будет. Жалко, что у нас здесь ничего другого не растёт. И вообще тут не Краснодар какой-нибудь, или море. Там сейчас мандарины, персики…

Девушка даже зажмурилась, представляя… И ощутила, как рот от воспоминаний наполнился слюной. Гай на это улыбнулся.

— Подожди немного. Как окажемся на месте, года через три, самое большее через пять — и будут тебе фрукты. Экзотические, которых никто и никогда не ел.

— А откуда такие цифры? Три — пять?

— Ну… — Гай тоже подцепил дольку яблока и макнул в шоколад, — фрукты там точно будут. Минимальный цикл исследований на биобезопасность, включая генетический контроль влияния на потомство — три года. Плюс время на поиски этих фруктов или зазор на расширенные исследования. Отсюда и временные границы, — яблоко отправилось в рот, и мужчина демонстративно зашевелил челюстями, намекая: на вопрос ответил, но дальше подробностей не будет. Нельзя.

Женя на это показала язык.

— Это у вас от природы скрытность на почве пряток в нашем времени? Или у тебя характер испортился в наследство от работы? — она позволила себе добавить в голос строго вымеренную дозу недовольства и чуть надула губки: чтобы сразу стало ясно — сердится, но не хочет обидеть. — Если бы не случай, так бы и вешал мне лапшу на уши.

Гай знал свою девушку хорошо, поэтому не обманулся. Взял её ладонь в свою и тихонько рассмеялся.

— Да уж. И ругать парней не за что. Хотя ретивость моей внешней охраны тогда оказалась несколько… Чересчур. Несколько хулиганов я мог успокоить и сам.

Женя фыркнула.

— Ага, отправил бы их в больницу. Пусть лучше штраф выпишут, и что там ещё положено? А я зато узнала, кто ты такой.

Гай на это только пожал плечами. При соотношении четверо на одного единственный вариант каждый удар — минус противник.

Женя обмакнула в шоколад очередную сливу, но перед тем как положить её в рот, сказала:

— И всё-таки, вы по природе все очень скрытные. Ты ладно, профессия сложная. А этот твой Александр?

Гай шутливо приложил палец к губам.

— Т-с-с. Слышал бы тебя кто другой, как ты неуважительно отзываешься про самого адмирала. Ух, тебя бы…

Женя отрезала:

— Ты — не все. Так что давай, колись. Он так ухаживает нерешительно, конфеты нашей сладкоежке таскает, или?..

Гай вздохнул, не ответил. Несколько минут смотрел на шумно галдевшую толпу старшеклассников, оккупировавших два соседних столика. Затем покрутил в руках ложечку, положил в чашку. Кончилось тем, что потерявшая терпение Женя пихнула его в бок и негромко прошипела:

— Ты мне все эти штучки с невербальной демонстрацией неуверенности не показывай. Я медик, нам в университете курс психологии читали. Я тебе все признаки перечислю наизусть. Отвечай, давай.

— Ладно, ладно.

Мужчина снова на несколько секунд умолк. В этот раз Женя его не торопила, ведь теперь Гай не пытался уйти от ответа, а подбирал и сортировал сведения: это можно сказать, а это под грифом «секретно».

— В общем, начну я с того, что наш адмирал личность очень разносторонняя, уникальная и во всех отношениях незаурядная. Без всякой лести. Выходец из очень аристократической семьи, ведёт род от первых колонистов Имперской метрополии.

Женя кивнула.

— Ага. То, что он сладкое не любит — это оттуда?

Гай усмехнулся.

— Сама представь. Ребёнку девять лет, перед ним торт. Вот только есть его надо не для удовольствия, а на уроке этикета. И будешь есть урок за уроком, пока не выучишься делать это правильно.

Женя удивлённо замерла на середине движения. Вилка, которой она собиралась подцепить очередное яблоко, застыла в воздухе над блюдом с фруктами.

— Да уж. Я бы тоже возненавидела.

— И он. Его семья всегда держалась в стороне от военных. Искусство, строительство, допускалось инженерное дело или наука. К слову, у Александра так и осталось в виде хобби проектирование парков… Это у вас, кажется, называли «ландшафтный дизайн»? Ну, в общем, он даже награды какие-то получал, под псевдонимом, естественно. А в одиннадцать лет сбежал из дома. Прямиком во флотское училище.

— Типа Суворовского? — уточнила Женя.

— Да. Отец был в бешенстве. И дед. Но сделать ничего не могли — армия своих не выдаёт. В отместку Александру всеми силами стремились похоронить карьеру, чтобы он так и остался лейтенантом. Сам из глухого гарнизона приползёт прощение вымаливать. Александр на это ушёл в пограничный легион. Постоянные стычки с соседями и пиратами, из новичков после года службы остаётся каждый пятый. Остальные либо в могилу, либо на инвалидность. Рот отличился и здесь, один из самых молодых адмиралов Легиона. Получил орлы, когда ему исполнилось всего шестьдесят.

— А семья? — уточнила Женя, хотя ответ угадывался заранее.

— Какая семья при такой жизни? — пожал плечами Гай. — По глухим гарнизонам, месяцами вдали от баз. Разве что мимолётное увлечение на корабле, у нас служили и женщины. Но свадьбой или детьми такие отношения никогда не заканчиваются. А потом… Потом случился Бретонсельский конфликт. Мне исполнилось двадцать два, адмиралу Роту — шестьдесят пять…

Гай сглотнул и смолк. Уставился в стол перед собой невидящим взглядом. Торопить Женя не стала, наоборот сразу же взяла его ладони в свои. Она уже знала, что тогда у Гая погибла первая семья.

— Это сейчас, после Большой войны, — голос словно задыхался, — все понимают: тогда случилась небольшая пограничная свара между соседями. Пробный урок, который не усвоила ни одна из сторон. Тогда же всем казалось, что приближается конец света. Крупнейшие звёздные державы впервые столкнулись напрямую, а не в третьих странах формально под чужим флагом. Нападение вышло неожиданным, Империя впервые вела войну на своей территории и отступала. И тут вмешался адмирал Рот. Точнее, неожиданно для всех проявил себя ещё и как политик. Добился интригой, что руководившего обороной бездаря отстранили, пока из столицы добиралась замена — временно принял командование как старший по званию. А дальше сумел наголову разбить впятеро превосходящие силы противника и полностью вытеснить флот Свободных миров. Десант на оккупированных планетах оказался отрезан от своих и быстро сдался. После чего с политического небосклона его звезда уже не исчезала… Но даже его талант ни предотвратил следующую войну, ни смог её выиграть… Слишком прогнило в верхах. Всё, что мы смогли — лишь бежать.