Александр опять прижал невесту к себе, Наташа почувствовала его крепкие и тёплые руки на талии, и поняла, что краснеет. Халата не было, и, чтобы не запачкаться, хозяйством она занималась в одном нижнем белье. Сейчас стоит в объятиях жениха полуголая. Со сдавленным нечленораздельным возгласам вывернулась из кольца рук, буркнула: «Я сейчас». И убежала в комнату одеваться.

Ужинали при выключенном свете, оставили только лампочку в коридоре. Полумрак мягко обнимал, приглашал сесть поближе, сквозь хрустальную темноту улицы игриво ласкал точками горевших окон в жилом доме из квартала напротив. Наташа поудобнее устроила голову на плече Александра и мечтательно произнесла:

— Вот сидела бы так и сидела. Знаешь, не люблю дома быть одна. Особенно вечером. Дома всегда кто-то был. Родители. Сестрёнка, брат двоюродный забегал. Да ты про них, наверное, знаешь?

Александр осторожно погладил девушку по волосам, и она почувствовала, как он помотал головой.

— Нет, не знаю. Я вообще твоё досье не читал. Ты мне в поезде понравилась, а общаться с человеком, которого для тебя вдоль и поперёк под микроскопом разобрали психологи и аналитики — без крайней необходимости нет уж, увольте.

— Я по ним скучаю. Всё думаю, как они там? А ты? Ты по своим скучаешь?

Александр похрустел печеньем, затем равнодушно ответил:

— Нет. Видимо карма. Второй раз с родителями мне тоже не повезло. Вот всегда есть тип людей, в вашем времени их забавно назвали прослойкой в обществе. Они вроде бы образованы, много знают. Гордятся этим. Ставят себя выше остальных, но применять свой интеллектуальный багаж не умеют. Их жизнь всегда определяют другие: общество, обстоятельства, ну и так далее. Они боятся признать, что виноваты сами, сетуют на судьбу, на невезение — иначе почему не добились успеха?

— Сидят на кухне и ругают неправильную страну и не тот народ, — хихикнула Наташа, вспомнила где-то прочитанное сравнение. — Которые не дают им жить. И твои?..

— Примерно так, — согласился Александр и взял ещё одно печенье. — Женились, потому что «так положено и чтобы не одному», лямку тянут — «дети появились». Детей родили, чтобы «было кому стакан воды поднести», — он хмыкнул. — И что самое неприятное, пытаются из этих детей вылепить… Как бы сказать, воплощение своих идеалов о правильной жизни.

— Всё печенье съешь, а ну делись, — Наташа отобрала пачку и тоже захрустела. — Как рассказал, я сразу мамину подругу одну вспомнила. Она всякими модными методиками по «маленьким гениям» увлекается, дочек по музыкалкам и кружкам таскает. Ух, как они это ненавидят.

— Меня примерно так и мучили. Поэтому, как только осознал себя, быстро превратился в вундеркинда, обрадовав успехом методик развития, — буркнул Александр.

— Таких не любят в школе. Бьют.

— Конечно, даже пробовали, — равнодушно ответил Александр. В полумраке Наташа не увидела, но ощутила, как он пожал плечами. — Сама понимаешь, недолго. Я в начале карьеры пилотировал в том числе и челноки абордажной партии на линкорах. Для девятилетнего пацана в драке с шестнадцатилетним отморозком принцип тот же, что и в бою с киборгами. Неожиданность, стремительность, первым в спину из-за угла и с одного удара на поражение. Прижали на уроках, вытрясли деньги. Вечером подстерёг всех троих поодиночке и отправил в больницу. Остальным шакалам хватило намёка до конца школы. Хотя… Нет, был ещё один случай. Зимой девяносто девятого. Там подловили на заброшенной стройке, и пришлось повозиться, чтобы трупы потом не вывели на меня.

— И не жалко?

— Кого? Тех, кто ради удовольствия с кастетами и арматурой готов избить более успешного сверстника? Зверя, хоть раз попробовавшего человечину, уничтожают. Он неизбежно пойдёт искать крови снова. Я вынужденно чуть ускорил процесс, и только.

Наташа невольно поёжилась: слишком безразлично всё прозвучало. Её мужчина не красовался, для него это и в самом деле были мелкие незначащие эпизоды. Словно вспоминал про то, как в детстве заставляли мыть посуду. Непроизвольно мысль о посуде двинулась дальше.

— Слушай, тарелки тебе, похоже, придётся мыть одному. Иначе я домой не уеду.

Жених взял девушку губами за мочку уха и ехидно шепнул:

— Ты же сама не хочешь уезжать. И давай так. Провожать тебя я, сама понимаешь, не могу. Сейчас вызову охрану, и тебя домчат до места с ветерком. Можешь не торопиться.

Наташа сразу представила себе «выездной цирк» с мигалками возле здания общежития и горячо запротестовала:

— С ума сошёл! Знаешь, сколько девчонок и на работе, и в институте на меня до сих пор зубы точит и локти кусает? Мелкий писарь из администрации, даже не студент, который в лабораторию к Лоскутову зачастил, так, мол, этой зазнайке Шороховой и надо — оказывается сам Рот. Да после такого светомузыкального шоу эти сплетницы меня с костями и без соли сожрут.

— Выйдешь замуж и отправишь всех недругов в концлагерь. Через Женю попросишь, и Гай тебе всё профессионально организует.

Наташа показала в ответ кулак: пошути ещё у меня. Потом улыбнулась и махнула рукой.

— А-а-а… Ладно. Что-нибудь мне в качестве пижамы отыщешь?

— Найду, конечно. И… — Александр невольно улыбнулся тому, как невеста смущённо отвела взгляд, а щёки налились румянцем. — Да понял я, понял, что по этой части у тебя никого и никогда не было. Обещаю не приставать до свадьбы. И вообще, давай как обычно лягу в кабинете.

Наташа взяла любимого за руку и негромко, но твёрдо ответила:

— Нет уж. Спать ты будешь нормально и в одной кровати. Со мной.

Курьер отыскал Андрея в кабинете руководителя срочно созданного департамента погранвойск при Службе Безопасности. Шло рабочее совещание по организации застав и границы: начальник и оба его заместителя пробовали разные схемы, а майор Северин как главный специалист по диверсиям искал бреши. Лейтенант вручил приказ, дождался, пока адресат его прочитает, затем уничтожил бумагу на месте, откозырял и ушёл. Андрей со вздохом извинился:

— Прошу прощения, господа, но меня срочно вызывают.

И отправился в Сенат. Там Андрея уже ждали адмирал с помощником и ещё шестеро военных. Причём все приглашённые сегодня — офицеры либо из космодесанта, либо из погранвойск ещё российской армии. Вывод напрашивался сам собой: разговор пойдёт о исследованиях прилегающих территорий. Подтверждая мысль, как только майор Северин подошёл к большому прямоугольному столу в центре кабинета, помощник сразу же расстелил две карты. Андрей присмотрелся. Левая, вся зубчатая и неровная, была составлена из аэрофотоснимков, правая — расчерченная схема более крупного масштаба, компиляция из бумаг Агенора и фотоснимков. Тем временем адмирал заговорил.

— Господа, я хочу поручить вам разведку за пределы колонии. Наиболее приоритетными являются белое пятно на востоке и горы на юге. Майор Северин, за вами восток. Капитан Исламов, — кивок в сторону немолодого пограничника: он командовал заставой на Кавказе, заехал в гости к родне в Ульяновск, так и остался, — за вами юг. Ваши группы комплектуются в первую очередь. В том числе за вами первоочередное право на отбор нужных специалистов…

Полторы недели спустя Андрей трясся в кабине тяжёлого грузовика и думал, что им повезло. Причём не один раз. Сохранила свойства уйма разных полезных мелочей вроде газовых горелок и мембранных тканей одежды. Один раз, ещё в прошлой жизни, Андрей вынужден был после аварии пару тысяч километров выбираться через джунгли к поселениям колонистов, что называется, «голым» — и от воспоминаний до сих пор передёргивало. Пользоваться же снаряжением какого-нибудь восемнадцатого или девятнадцатого века, или даже середины двадцатого, спать завернувшись в плащ-палатку из мокрого брезента — удовольствие для мазохистов. Как и разжигать после дождя костёр отсыревшими спичками. Даже то, что на себе придётся тащить ламповую радиостанцию, и передавать ежедневные отчёты морзянкой, воспринималось скорее как плюс: группа не останется без связи. Если придётся совсем уж туго, свои хотя бы будут знать, где их искать. Второй крупной удачей было то, что электроника метеозондов выходила из строя не сразу. Пусть кусками, но получилось разведать местность километров на двести и наметить путь для грузовиков — как минимум сотню километров точно удастся проехать, а не идти. Ну и третье — рухнуть Барьер мог только примерно в то же время года, когда и возник, а в мае дальний рейд пешком делать проще, чем в январе.