Вечером, уже дома, Наташа рассказала Александру «как прошло» и поинтересовалась.

— И все? И стоило огород городить?

Тот невозмутимо ответил:

— Это для нас всё. А для тебя — нет. Неделю им дали на медовый месяц, а затем начинается твоя работа. Сопровождать Эйнире и помочь ей освоиться.

У Александра и из голоса, и с лица пропала вся весёлость. Дальше он заговорил чётко, словно на совещании штаба ставил задачу подчинённым.

— От тебя сейчас зависит многое. Будут и другие гости, и нам жизненно важно знать: насколько легко они смогут освоиться и вписаться в нашу жизнь.

Через неделю Александр напомнил невесте, что завтра с обеда она встречается с гвенъя. Наташа отмахнулась, она и без этого бы не забыла: страсть как любопытно пообщаться с пришелицей из-за Барьера. На работе дела закончила к обеду — всю последнюю неделю она постепенно производственную часть передала помощнику, оставив себе лишь административную. Если документы могли потерпеть, то технологический сбой ждать, пока ты приедешь через полгорода, не будет. Здраво рассудив, что знакомиться лучше за обедом, перекусывать в столовой при институте Наташа не стала, а сразу поехала на квартиру к Эйнире.

Хозяйка открыла сразу, сделала пару шагов вглубь прихожей и вежливо поприветствовала:

— Здравствуй… те. Проходи…те, пожалуйста, — прозвучало по-русски неожиданно с характерным уральским говором, так выговаривала Наташина родня из-под Златоуста. Скругляя спорные гласные к «о», а не к «а», и чуть растягивая последний слог.

Наташа невольно улыбнулась:

— Да ладно, давай сразу на «ты». Я ещё не настолько старая, да и мы с тобой, как я понимаю, в каком-то смысле теперь родственники.

Эйнире радостно закивала:

— Согласна. Я до сих пор с этим путаюсь. В русском уважительное через множественное число, а у нас в лейти через как это? Приставки называется? Или суффиксы? Не знаю.

— А, как у японцев в анимашках? Всякие «кун» и «сан»?

— Н-наверное, — осторожно согласилась Эйнире. — А что это такое?

— Не важно, — отмахнулась Наташа. — Давай забьём на эти филологические изыски. Говори как удобнее и всё. И вообще, если не занята — пошли, пообедаем. Я с утра на ногах, и ни крошки во рту.

— Ой, тогда я сейчас. Только не знаю, что ты любишь… — заволновалась хозяйка.

— Стоп. Если бы я хотела поесть дома, я бы так и сказала. Но я предлагаю пойти в кафе, чтобы ничего не мешало познакомиться по-человечески. И, э-э-э… — Наташа оглядела Эйнире с ног до головы. Пусть ярких цветов, но юбка всего на ладонь выше пола, блуза с длинным рукавом. — Тебе не жарко? Сегодня плюс тридцать. Я и так сварилась вся, — ткнула она пальцем в свою одежду.

Гвенъя смущённо отвела взгляд.

— Так… ведь… так ведь не очень, — и совсем негромко добавила, — прилично. — А я замужем.

Наташа внимательно себя оглядела. Да, брючный костюм она в такую погоду надевать не стала, ограничилась лёгкой юбкой и блузкой. Так как была на работе, юбку выбрала ниже колена и верх целомудренно без вырезов. Всё очень пристойно. Эйнире продолжила.

— Нехорошо же… вроде. У тебя ноги снизу голые. И руки. Дома мужу можно так показывать, дома можешь мужа хоть вообще в одних украшениях встречать. А на улице у нас за такое могут и к плетям приговорить.

— Паранжу носить не заставляют?

Эйнире замотала головой, потом осторожно спросила:

— А это что?

— Не знаешь и не надо, — отрезала Наташа. — Брюки-то можно носить?

— Только определённым профессиям. Если женщина в армии или при некоторых храмах. А остальным считается, что отмеченный богами народ Великого леса не должен уподобляться глупым порочным людям.

Наташа не выдержала и расхохоталась — Эйнире всё проговорила с такой кислой миной, будто лимон ела — поэтому продолжила развивать тему.

— Давай так. Я не настаиваю. Но тебе же самой это не нравится? К тому же, — девушка забросила удочку, пытаясь зацепить собеседницу, — ты у нас теперь по всем документам человек.

Несколько мгновений Эйнире колебалась, потом решительно рубанула рукой воздух.

— Точно. Ну их, эти традиции. Всегда терпеть не могла. Лет до четырнадцати, пока родители были живы, мне в поместье вообще позволяли в брюках ходить. Отец говорил, что все эти правила про платья и мораль появились недавно, лет триста назад всего.

Наташа показала кулак с поднятым пальцем.

— Вот и молодец. Тогда пошли обедать, а заодно исправим гардероб. Но сначала…

Кинув на столик сумочку, Наташа вытряхнула оттуда косметичку, несколько шпилек и попросила встать возле зеркала. Эйнире с любопытством повиновалась, у неё дома косметика выглядела по-другому. Наташа немного подумала, потом чуть изменила причёску, шпильками закрепила волосы, чтобы они скрывали уши, и быстрыми штрихами нанесла раскраску. Эйнире ахнула:

— Здорово. И совсем как человек выгляжу. У нас всё сложнее, а такого, — она показала на пудру и тональный крем, — вообще не знают. У нас пудра есть, но…

— Читала я, как раньше делали, — фыркнула Наташа. — Ужас на основе мела и жира. И это я ещё ничего особо не умею. Я тебя потом с Женей познакомлю, вот она точно волшебник по части косметики. А теперь пошли обедать и менять тебе имидж.

Обедать Наташа новую подругу потащила в торговый центр. До этого всегда посмеивалась, что раньше в каждом городе первым делом строили церковь, а теперь место для шоппинга. Пусть и без кинозала, только магазины и кафе на верхнем этаже. Сегодня же такому изобретению порадовалась. Не тратя времени можно было обойти кучу магазинов разом. Сверившись на стенде с планом расположения, Наташа повела Эйнире за собой. Сначала по привычке сразу в примерочную, машинально поискала сенсор запуска интерактивного зеркала. Потом со вздохом вспомнила:

— Забыла, что пока всё не работает, — и пояснила. — Раньше тут камера стояла и система отображения. Тебя сканирует и изображает уже в новой одежде. Можно сначала всё по каталогу посмотреть, а уже потом что понравилось, примерять как вживую сидит.

— У нас тоже такое есть. Магическое зеркало. Только дорого.

— У нас было умеренно дорого. Домой не поставишь, зато всех магазинах стояло. К хорошему привыкаешь быстро. Давай по старинке, что ли? Трясём продавщицу, что у них есть и таскаем ворох в примерочную.

Возились они долго, некоторые симпатичные на Наташин взгляд вещи Эйнире носить отказалась — всё-таки, несмотря на бунт против замшелых традиций, годами вбитые предрассудки преодолеть сразу получалось плохо. Результатом Наташа всё равно осталась довольно: из магазина гвенъя уже не стесняясь, вышла в классической юбке всего до колен и блузке с коротким рукавом. Начало было положено.

Наташа с грохотом поставила большую коробку в угол комнаты и вытерла со лба пот. Последняя, больше в прихожей вещей не осталось. Теперь можно сказать: переехала окончательно. Пусть о дате свадьбы пока решили даже не говорить. Обоим хотелось настоящего торжества, а не коротких посиделок с кровью выкроенного кое-как перерыва. К назначенному в ночь падения Барьера сроку «начало августа» стало понятно, что доклады аналитиков и расчёты отдела планирования были излишне оптимистичны. Даже два месяца спустя на левом берегу всё делалось только по прямому приказу, слишком привыкли, пока хозяйничал Граф — чем меньше высовываешься, тем лучше. А ещё оборона: давать запуганным людям в руки оружие нельзя, значит, нужно организовывать заставы с рациями и патрули возле каждой новой бреши в Барьере. Проходов же с каждой неделей становилось всё больше. На это накладывались проблемы с техникой, проблемы с продовольствием — левый берег оказался не в состоянии нормально обеспечивать себя продуктами, проблемы с подготовкой к надвигавшейся зиме.

Наташа выгнала из головы не вовремя заглянувшие мысли про обстановку в колонии — она не на работе, и приступила к разбору вещей. До этого никогда не думала, какой грудой барахла обрастает человек. И это если не вспоминать, что изрядная часть уже перекочевала в новый дом. А ведь на «Прометее» у Наташи был лишь один чемодан и рюкзачок. Теперь же перенос вещей занял полдня, и это с учётом того, что жених своей волей и приказом выделил машину и двух грузчиков, которые всё перетаскали сначала вниз, потом в прихожую. Закончить же надо самое большее часа за два, а ещё успеть вымыть к пол к приходу гостей.