– Я тоже так и решил. А вчера Грег раскопал, что рядом с той гостиницей видели Пройдоху Турмана. А при нём пару громил Хромого Тимера. И шли они, угадайте, к кому?
Миллер покачал головой: да, Тимер – одна из крупных шишек в криминале, и по мелочам, вроде проституток, не работает. Хэймо в ответ на понимающе-сочувственное выражение лица старшего коллеги только вздохнул:
– Я вот тоже особо торопиться не стал. Если б не картина убийства, портовые «фуражки» нас и дёргать не стали бы, сами разобрались. Ну, появился бы у них на какое-то время «висяк». Всё равно кто-то что-то видел, резавшего её папика или сдал бы кто из своих, или… да вы и сами лучше меня знаете. Тут скинули мне, я подал запрос на идентификацию, попросил акт экспертизы… Забыл я про неё! Теперь же оказалось, что дело серьёзное, а результатов – ноль. Вот и получил по полной. С обещаниями «если я не раскрою всё в течение двух недель, то…» Вплоть до неполного служебного соответствия по результатам проверки.
– Спокойно, – Миллер на несколько минут откинулся в кресле и прикрыл глаза размышляя. Потом посмотрел на ожидающего совета коллегу и продолжил. – Дело с тебя не сняли? Нет? Вот и хорошо. Шеф у нас человек, конечно, временами горячий, но мужик толковый. И сам пару лет на твоём месте проработал, так что прекрасно всё понимает. Наорать запросто, пугануть, чтоб шевелились, но своих сдавать не будет. Так что если дело серьёзное, а к тому и идёт, свою порцию помоев ты уже получил, дальше пойдёт только работа. Говоришь, документы явная липа?
– Ещё какая, – фыркнул Хэймо. – Только и годится снять номер в гостинице попроще. Не полная дрянь из тех, что лохам прямо у стартового поля суют, но немногим лучше. Заготовка – работа или Грэма, или…
– А вот это – не надо. Прикинься дураком, подай запрос в иммиграционную службу – мол, обнаружили преступление по вашей части. Они на тебя там как на идиота посмотрят и пошлют подальше, а для этого выпишут бумагу. Вот с этой-то бумагой требуешь ордер, причём открытый. Я тебе помогу так запрос составить, что наши таможенники как прочитают – кипятком ссать будут и такой ответ дадут, с которым тебе что судья, что прокуратура любую бумажку подпишут. А вот с открытым ордером ты и экспертизу полноценную закажешь – по нему эскулапы тебе и труп, и вещи хоть на молекулы разберут вне очереди. И всех, кого надо, перетрясёшь, никто в тамошней дыре о правах и неприкосновенности даже пикнуть не посмеет.
Ровно через полторы недели, точно так же в обед, Фредерик вместе с Хэймо сидели в своём кабинете и обсуждали то же самое убийство – но забавности совпадения ни один из них не оценил. Окрылённый советом старшего товарища «перетрясти всё» Хэймо успел не только вынуть душу из хозяина гостиницы, но и на всякий случай пройтись по ссудным кассам и разным банкам. Коллеги, узнай об этом, наверняка подняли бы его на смех – откуда у дешёвой припортовой шлюшки деньги для вклада в банке? Сработала интуиция, и вот теперь на столе лежит акт экспертизы предмета, извлечённого из сейфа-хранилища одного из солиднейших банков Галеона: «Кубок радужного стекла, цивилизация Предтеч. Возраст от полутора миллионов лет». Стоимость… за такие деньги можно вырезать все припортовые трущобы и останется на сдачу. Арендатор ячейки, согласно обязательной для заключения договора процедуры генсканирования, та самая покойница. Информацию сразу передали «наверх», шеф столичной полиции сразу же назначил в помощь Хэймо самого опытного сотрудника… что делать дальше, оба следователя не могли решить уже больше часа.
– Значит, записи с камер в холле ты снял, свидетелей опросил, – по очередному кругу начал рассуждать Миллер. – И ничего. Ни одного подозреваемого. И если бы эта девица не воспользовалась лучшим из банков, а там не требовали генокода…
– Жаль, там не требуют документы! – в сердцах бросил Хэймо.
– Ну, это ты хватил, на такое наши денежные мешки не пойдут. Спасибо, хоть такая зацепка есть. Итак, давай думать заново.
Фредерик достал чистый лист бумаги, маркер и начал рисовать.
– Есть некая девушка-продавец. Жила в задрипанной гостинице, носа не высовывала. Питалась заказами из фастфуда. Причём деньги у неё водились, ячейку сняла сразу на полгода. И ничего в ломбардах для этого ей даже закладывать не пришлось, ты проверил, – белую поверхность украсил кружочек и ровные строчки букв-пометок. – У нас есть вещь Предтеч, – на листе появился квадратик.
– Не кубок, – быстро вставил Хэймо. – Что-то ещё.
– Хорошо, вторая вещь. Дальше. Есть покупатель, есть посредник, – добавились пара кружочков и стрелочки. – Есть убийца, – треугольник, – который убивает покупателя. Зачем? Чтобы завладеть предметом, который девчонка должна была отдать людям Тимера. Кстати, знать бы, как она подстраховалась, чтобы Тимер сам её не прирезал прямо там без денег. А дальше…
– Дальше мы ходим по кругу.
– Подожди. Кто мог совершить убийство? Отбрось физические данные, в лаборатории говорят, её долбанули чем-то вроде инфразвукового паралитика. Справится даже ребёнок. Давай записывай.
Под треугольником появилось четыре имени. После чего заговорил Хэймо.
– Коридор с номерами и лестница на этаж, естественно, не просматриваются. Клиенты не хотят видеть своё лицо рядом со шлюхами. Ближний к лестнице номер занимали вот эти двое, – рядом с именами встали два плюсика, – оба ни при чём, клиент снял девулю. Проверили, кувыркались они на камеру, эксперты ручаются – запись подлинная. Третий. Милош-красавчик, аферист. Сдался полиции, едва прослышал, что его взяли на заметку люди Тимера. Сидит в камере, радостно пишет явку с повинной на пару дел, чтобы сесть не меньше чем на три-четыре года. В том числе и на последнюю жертву, которую в тот момент доил через Сеть, уже проверили. Четвёртый. Уборщик. Но он точно вне подозрений.
– Почему?
– Зовут его Трибби. Уборщиком в гостинице работает пять лет. Полное имя – Через-Многие-Испытания-Мы-Войдем-В-Царствие-Небесное. Трибби – это сокращение[11], он из церкви фордистов-англизонов, там богослужения идут на одном из древних языков, из него же принято давать имена детям прихожан. Полтора года назад попал ненадолго в психиатрическую клинику, там же и составили его полный психопрофиль. На убийство не способен в принципе, даже в состоянии аффекта.
– Где он сейчас? Ты его допросил?
– Не успел. У парня очередной религиозный заскок, случается примерно раз в год. Мол, работает среди грешников и сам пачкается в грехе. В такое время Трибби без предупреждения уезжает в общину англизонов за городом замаливать свои вымышленные грехи, а хозяин оформляет ему отпуск, даже не спрашивая. Объясняет, что за такие деньги никто другой работать не соглашается.
Миллер задумчиво почесал в затылке, потом подчеркнул ногтем имя уборщика:
– И всё же давай-ка ещё раз проверим вот его. А уже потом будем искать пятого невидимку.
В посёлке общины Трибби не оказалось. Впрочем, после некоторых раздумий, следователям назвали ещё одно место, куда мог спрятаться кающийся грешник: дома у одной священницы, так уже было. В таком случае она кладёт его коммуникатор в сейф, а самого нагружает тяжёлой работой до тех пор, пока не наступит просветление. Свой коммуникатор женщина тоже оставляет в здании церкви, иных средств связи в доме нет – потому, наверное, Трибби и «пропал» для остального мира. Глава общины дал адрес, потому Хэймо и Миллер решили проверить ниточку до конца не откладывая. Пусть для этого и пришлось делать изрядный крюк.
Район, где жила сестра Тамазина, был одним из последних островков захлестнувшей мегаполис лет двадцать назад моды на скромные домики на одну-две семьи в окружении небольшого дворика-газона. Потом вкусы сменились, там, где земля подорожала и аренда оказалась жителям не под силу, домишки сменили современные небоскрёбы. Но «Орхидеи» уцелели, постепенно превращаясь из благополучного спального района в трущобы: даже «вечная» краска стен, казалось, без должного ухода поблёкла, на синтасфальте и пластике заборов пестрели граффити и надписи – от призыва к борьбе за очередное правое дело до предложений в виде телефона с сердечком. А ещё везде слышался гул человеческого муравейника: разговоры гуляющих бабушек и домохозяек, детские крики, чьи-то скандалы – всё то, что отличает жилые кварталы от лощёного делового Сити. Искомый дом оказался в самом центре, заезжать в пешеходную зону на машине было запрещено, а солнце припекало вовсю. Если по планетарному календарю был ноябрь, то в городе вступало в полную силу лето. Когда следователи добрались до нужного места, рубашки были хоть отжимай.
