— Кажется, я снова должен извиняться.

Кэс не ответила.

— Я прошу прощения. Не стоило кричать на тебя тогда. Похоже, что сегодня мы умрем… Я хочу, чтобы ты помнила, — Дэнтон огляделся, — что я люблю тебя.

— Все еще боишься, что услышат? — Кассандра усмехнулась и забрала руку. — После Альдеринга все точно знают, что мы спим вместе.

— И ты хочешь, чтобы они знали? Мне рассказать всем?

— Сейчас это уже неважно.

— Сейчас это важно, как никогда! — повышая голос, сказал Дэнтон. — Я не хочу умирать, думая, что обидел тебя. Ведь я люблю тебя, Кассандра! — прокричал Моллард так, что в нефе раздалось эхо.

Солдаты повернулись к ним. У Рексена приоткрылся рот. Зазвучал шепот, но Дэнтону было наплевать.

— Ну наконец-то, — раздался голос Бастиана.

Кэс покраснела и смотрела только на него. Похоже, что она была в недоумении, но глаза вдруг посветлели и стали ярко-голубыми.

— Мне крикнуть громче? Я люблю тебя, Кассандра!

Он взял ее за плечи и поцеловал у всех на глазах. Кассандра притянула его к себе. Сладкий поцелуй продолжался долго, и Дэн отдал бы что угодно, чтобы он не кончался.

— Ин… А-а… Инквизитор?

Моллард оторвался от губ Кэс и повернулся к Рексену.

— Они здесь, инквизитор, — доложил знаменосец, стараясь не смотреть на Кассандру. — Вызывают вас.

— Тогда я иду.

— Мне остаться здесь?

— Возвращайся к знамени. Охраняй его, как лик Господен!

— Конечно, инквизитор!

Моллард ушел, а знаменосец нахлобучил шлем.

— Дэнтон говорил, что хочет сделать тебя рыцарем, — сказала Кассандра.

— Да, госпожа, — все еще избегая смотреть на нее, ответил Рекс.

— Я гордилась бы таким братом.

И она ушла вслед за инквизитором, оставив Рексена в окончательном смятении.

— Ладно, — сказал он себе. — Рональд Окрыленный пережил тысячу поединков. Значит, и ты сможешь пережить еще один бой, Рексен из Вильсента. Смерть еретикам!

К потолку поднялось эхо, кто-то коротко свистнул вслед.

— Лучше б дальше кричали про любовь, — пробормотал Бастиан. — На мгновение я даже представил, что на свадьбе.

Земли Дримгарда

Лошадь вся покрылась пеной и хрипела на бегу. От веса доспехов она быстро устала, но Лавеллет не щадил скакуна и гнал через заросшие поля, до крови вонзая шпоры в бока. Солнце стремительно опускалось за холмы. До этого он был в тайге только днем — и там было темно, как ночью. Что же будет теперь?

Эльтон даже не взял с собой факел.

Он притормозил у брода, посмотрел на краешек солнца на западе и сотворил святой знак. Небесного дома не было видно.

— Помоги мне, Господи, — направляя лошадь в воду, сказал Эльтон. — Дай мне сил и удачи, чтоб победить чудовищ, и всякое зло, что живет в этом потерянном краю. Помоги мне отыскать Алину, благословленную тобой, помоги вразумить ее, Боже! Я сделаю все, что прикажешь, только помоги мне сегодня!

Молитва наполнила Эльтона твердостью. Проскакав вдоль берега до Острозубой, он спешился и привязал лошадь к дереву. Устало дыша, она подошла к реке и стала пить. Розы нигде не было — неужели принцесса отправилась в тайгу на лошади? Тем лучше — Роза едва ли сможет быстро идти через чащу.

Лавеллет обнажил меч и взял в левую руку щит. Плечо едва шевелилось, но хлипкая защита лучше никакой.

Эльтон отправился вдоль притока. Он опустил забрало и тут же поднял его — тьма в лесу и так была почти кромешной. Воздух был холодным, так что изо рта вырывался пар. Тишина — только токуют ночные птицы. Скрип доспехов и собственное дыхание казались оглушающими. Эльтон оглядывался, пытаясь увидеть следы принцессы, но это было бесполезно. Лавеллет едва различал силуэты деревьев.

Он ведь знал, что так и будет! Не просто думал об этом — знал! Потому и спрятал дневник — чтобы она не нашла и не подумала бежать. Надо было взять его с собой! Так просто, почему только сейчас это пришло в голову?!

Дурак! Он думал, что перестал ее любить?! А ведь обещал, что больше не будет наивен!

Эльтону хотелось выкрикнуть ее имя, но он не решался: если она услышит, то может спрятаться или попытается ехать быстрее и угодит в какой-нибудь овраг. Не говоря уже об Оглане.

До Эльтона эхом донеслось отчаянное ржание. Он понесся бегом, уже понимая, что происходит.

В мягкой, подтопленной низине волки рвали неподвижную Розу. Длинная белая грива утопала в грязи, глаза были в ужасе распахнуты. Принцесса, прижимая одну руку к груди, ползла спиной вперед, и хищники окружали ее.

Эльтон кинулся вперед. Первым же ударом развалил хребет бесхвостого волка. Зверь умер молча.

Он заслонил собой Алину и рассек плечо черной собаке с белой лапой. Та отступила, скуля. Раздался громкий вой, и Эльтон узнал голос Оглана.

Волки оставили Розу и взяли Лавеллета и Алину в полукруг. Из чащи высыпала еще одна стая — пара десятков волков-подростков. Резервы оборотня.

— Сбрось одежду и плыви, — сказал Эльтон. — Ты выплывешь к Тииру, там стоит моя лошадь.

Но принцесса сидела на месте, застыв как неживая. Ее лицо дрожало, огромные глаза метались от зверя к зверю.

— Алина! Спасайся!

Из-за деревьев показался Оглан. Он был в своем волчьем капюшоне, стальные зубы в ярости оскалены. На поясе висела квадратная миреданская палица из синего металла. Он поднял культю, замотанную бинтами, и показал Эльтону.

— Оглан заберет твою руку, как ты забрал у него. И отрубит голову, как ты отрубил Гору.

— Алина, беги! — умоляюще воскликнул Эльтон.

Волки напали все разом. Широкие взмахи меча удержали их. Оглан спрыгнул в низину и, прижимаясь к земле, стал приближаться.

Стая снова кинулась вперед. Один волк уцепился за нижний край щита и стал тянуть. Другой прыгнул на грудь, едва не сбив с ног — Эльтон встретил его ударом рукояти прямо в лоб. Сам рыча от боли, он поднял щит выше раненого плеча и заколол висящего на нем волка.

Раздался крик принцессы. Двое молодых волков схватили ее за одежду и потащили за собой, остальные подростки окружили их, скалясь на Эльтона.

Другие волки не давали Лавеллету пробиться к ней. Их клыки и когти не могли пробить доспехи. Но звери нападали со всех сторон, пытались бросить на землю, и силы покидали Эльтона с каждым мигом. Стальные сапоги утопали в грязи, вырывать их приходилось силой. Ноющее от усталости и веса доспехов тело отказывалось драться. Рыцарь только защищался, упорно двигаясь в сторону Алины.

Лицо принцессы было изуродовано ужасом. Не в силах кричать, она громко вдыхала воздух и вонзала пальцы в мокрую землю, пытаясь ухватиться. Один волк придавил ей горло клыками, и Алина перестала бороться. Схватив ее, хищники выбирались из низины.

Остатки сил огнем поднялись в душе Эльтона, и тело бросилось в последний рывок. Сильными ударами Лавеллет пробил в кольце брешь и бегом кинулся к принцессе. Волки тут же обогнали, преградили путь. Не останавливаясь, Эльтон прорвался через них, едва не упав.

Он оказался у Алины и ворвался в ораву полугодков — молодые волки были слабы и ложились под его ударами один за другим. Лавеллет отогнал того, что держал принцессу за шею, и остальные тоже отпустили ее.

— Алина, в реку! АЛИНА!

Взрослые волки напали со спины. Эльтона бросило вперед, он поскользнулся на грязи и вновь едва не упал. Повернувшись, он лицом к лицу столкнулся с Огланом.

Оборотень уклонился от тяжелого удара и выбросил вперед руку в перчатке. Сверкающее белое облако возникло перед лицом Лавеллета и ослепило его. Он отступил, размахивая мечом — и сквозь слезы увидел, что стая тоже отходит, чураясь оседающего белого порошка. Он сверкал, будто алмазная крошка. Но блеск стремительно угасал, как и всё вокруг.

— Алина, пожалуйста! Услышь меня, услышь хоть раз!

Эльтон уже не видел ее — боль застлала зрение. Чернота Дар-Минора показалась ему сияющим светом по сравнению с мраком слепоты. Кожа налилась огнем и закипела, губы словно рвались на части. Рот наполнился вкусом железа. Стискивая челюсть, Эльтон ждал атаки.