Эсмунд откинулся на стуле.

— Ты слышал, Йоэн?

— Да, государь.

— Значит, он заранее готовился. Я только собираю войска, и не могу их собрать, а он уже вошел в мои земли, — сжимая ноющий кулак, король посмотрел на окно, мокрое от дождя. — Проклятье. Приведи ко мне Фарегара. Я хочу еще раз отправить гонцов своим вассалам. И на сей раз я не буду просить. Я буду требовать.

Южная Лотария

Баргезар

Волчья стая осторожно подбиралась к Баргезару. Ночью они слышали битву, и теперь, когда все стихло, пришли узнать, чем она закончилась. В пасмурном небе кружили вороны — значит есть, чем поживиться.

Стая была большой — почти два десятка волков. Их вел коренастый вожак, за ним шли молодые самцы и самки — они порывались идти быстрее, но вожак не торопился. Кроме запаха крови и людского мяса, он чувствовал запах свинаров, чья плоть была не в новинку для лотарских волков. Но где есть мертвые свинары, там могут быть и живые. А одноглазый вожак по опыту знал, насколько они опасны.

В центре стаи топали белопузые волчата, без устали нюхая воздух. Еще бы — они впервые покинули родной лес, и ни разу не чуяли столько добычи сразу. Щенков окружали матерые волчицы, чей голод был так же свиреп, как и нрав.

Первые трупы, еще чуть теплые, принадлежали свинарам. Вожак позволил самкам насытиться, ради соблюдения традиции отведав немного мяса. Его вело вперед скорее любопытство, нежели голод.

Стая преодолела первый вал. Щенков оставили на гребне, под охраной матерей. Вожак повел молодых на следующий вал, подгоняя хриплым ворчанием. Чем дальше, тем больше становилось мертвецов, но все это были свинары. Только на вершине второго вала появились трупы людей.

Вожак обнюхал лицо мертвеца, слизнул холодную кровь и посмотрел вниз. Столько мертвых сразу он никогда не видел. Надо позволить стае насытиться еще свежим мясом, а потом уходить. Там, где много мертвых людей, скоро появляется много живых.

Стрела воткнулась в землю рядом с лапой. Волк вскинул голову, и в утреннем тумане увидел человека с оружием в руках. Волк зарычал, и подумал было напасть, но тут появились еще люди. Они закричали, и вожак сорвался с места, уводя стаю прочь.

— Треклятые волки, — Брон вручил солдату арбалет. — Поставьте, наконец, дозорных на стену! Только волков нам здесь не хватало. И пристрелите пару ворон, надоело их слушать!

Карканье не смолкало ни на мгновение. Птицы пировали на телах погибших, и прогонять их было бесполезно. Впрочем, по каким-то причинам большинство ворон предпочитали свинаров.

Во влажном воздухе пахло железом и гарью. С рассветом поле боя укрыл туман, будто саван, из которого тут и там вздымались мертвые тела и брошенное оружие. Живые ходили среди них, как призраки, собирая погибших товарищей и стаскивая на братский костер. В чем-то утро было страшнее ночи.

Рыжая девчонка, которую Брон прозвал Загадкой, в одиночестве сидела на траве, поджав босые ноги. Она, не отрываясь, глядела на мертвого пехотинца. Один его глаз был прикрыт, второй распахнут. Брон сел на корточки и опустил ему веки. Загадка всхлипнула и показала какие-то жесты.

— Чего?

Девочка показала на мертвого солдата, потом прижала руки к груди и сделала грустное лицо.

— Жаль его? Мне тоже.

Загадка кивнула.

— Ты бы обулась. Скоро нужно будет идти. Умеешь ездить верхом?

Она мотнула рыжими волосами.

— Ничего, научишься. Это не сложно.

Она показала на Брона, сжала кулак у груди и сморщилась, а после вопросительно повела подбородком.

— Что? Ты спрашиваешь, болит ли сердце? Нет, не болит. Так бывает, только когда… — Брон запнулся. Не нужно ей рассказывать. Он и так теперь от нее зависит. — Ночью, — сказал он. — Так бывает только ночью. В новолуние. И вообще, на кой тебе знать?!

Загадка вся сжалась от крика, а потом вдруг придвинулась к Брону и погладила по щеке. Брон вздрогнул и подскочил. Старые колени щелкнули от резкого подъема.

— Иди, — сказал он. — Найди себе обувь. И собери волосы. Простым нельзя ходить с распущенными. Ты будешь моей служанкой, поняла? Тебе надо выглядеть поопрятнее.

Она кивнула и направилась к пепелищу, оставшемуся от солдатских палаток. Брон смотрел ей вслед.

Что это за девчонка? Откуда она взялась? Как получилось, что ее кровь стала зельем, столь нужным ему?

Будь у нее язык, он бы заставил рассказать.

— Эй!

Загадка обернулась.

— Ты когда-нибудь умела говорить?

Девочка печально кивнула.

— Ладно, иди, — буркнул Брон. — Мы еще научимся понимать друг друга. Все равно ты никуда от меня не денешься.

Вопреки его ожиданиям, Загадка улыбнулась и вприпрыжку отправилась прочь, как будто обрадовалась тому, что услышала.

Сумасшедшая.

Брон повернулся и зашагал в другую сторону.

Кассандра смотрела на измятый шлем Дэнтона. Перед глазами туманилось от слез.

Почему он? Неужели Господь отвернулся от лучшего инквизитора Америи?

Не их ли общий грех тому виной?

Кассандра взяла тряпку, обмакнула в воду и стала протирать шлем. Там, где находился лоб Дэнтона, позолоченная сталь вогнулась и лопнула так же, как его череп. Подарок архиепископа не спас Молларда.

Внутри было еще больше крови, чем снаружи. Кассандра не верила, что все это кровь человека, которого она любила. Любила, несмотря на то что не могла, не должна была, а порой и не хотела — но все же любила.

Она не знала, что Дэнтон чувствует в ответ. Он никогда не говорил ей об этом, и спрашивать теперь бесполезно. Но ей хотелось думать, что он тоже любил ее. Хотя бы немного. Хотя бы иногда. Ей, которая никогда не знала мужской любви, а ощутила на себе лишь мужской гнев, этого было бы довольно.

Кассандра снова опустила тряпку в воду и продолжила мыть шлем. По старой америйской традиции с доспехов павших не стирали кровь. Значит, нужно было вычистить шлем до блеска.

Она повернулась и посмотрела на лежащего Дэнтона. Распухшее черно-синее лицо она едва могла узнать. Голову замотали бинтом. Сломанную руку укутали в лубок. Принцесса Алина обработала все раны инквизитора, но вряд ли он скоро придет в себя.

Тогда, у Низарета, он понадеялся, что дар принцессы не понадобится им.

Кассандра отложила шлем и села рядом с Дэнтоном. Дотронулась руками до шеи, в которую впивалась поцелуями за час до того, как случилась битва. Кожа пылала огнем. Кэс достала платок и стерла пот с изувеченного лица.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я знаю, что нам не быть вместе. Ты инквизитор, а я твой рыцарь. Мы нарушаем обеты, но неужели поэтому?.. Разве Господь так жесток? Когда ты очнешься, давай отбросим все клятвы и уедем куда-нибудь…

На бесчувственного Дэнтона легла чья-то тень. Кэс узнала, кто это, не успев обернуться, и прервала свои тихие мольбы.

— Здравствуй, Бронвер.

— Как он? — прогудел низкий голос.

— Сам видишь, — повернулась Кассандра.

Брон провел пальцами по седым усам и покачал головой.

— Нам надо уходить отсюда, — сказал он.

— Куда ты торопишься?

— Я только что видел волков. Если мы не поторопимся, скоро сюда нагрянут волки другого рода — бандиты или кто похуже. Здесь опасно.

— И куда мы отправимся?

— Не знаю. На север. Нужно отыскать какой-нибудь замок или монастырь.

— Здесь нет замков, только деревни и руины, — сказала Кэс, сминая в руках платок.

— Я плохо знаю эти места, — признался Брон.

— Ближайший замок — Старый Утес, дом графа Бальдера. Он старый друг Дэнтона.

— Можешь мне не рассказывать, я знаком с Эллисом Бальдером, — Бронвер нахмурился. — Говорят, он мужеложец.

— Разве это важно сейчас?

— Да не очень. Сколько отсюда до Утеса?

— Дней десять.

— Мы не доедем. Вернее, мы-то сможем доехать…