Перед ними предстала прекрасная девушка с чистой, гладкой кожей и аккуратными чертами лица. Тонкий, чуть вздернутый носик, яркие пухлые губы и высокий лоб — все говорило о высоком происхождении. Светлые волосы были распущены — привелегия знатных.

— Принцесса Алина Америйская, — объявил Лавеллет.

Брон ахнул и поклонился так низко, что почти коснулся лбом холки Грома. Кэс почему-то выругалась, тут же извинилась и поклонилась. Моллард ограничился глубоким кивком.

— Моя принцесса. Большая честь видеть вас.

— Для меня тоже честь познакомиться с вами, инквизитор Моллард, — сказала принцесса Алина, дочь короля Эсмунда и наследница трона.

— Я восхищен, ваше величество, — не поднимая головы, пробасил Брон. — Вы и впрямь прекрасны, как говорят.

— Полно, сир, вы меня смущаете, — кротко отозвалась принцесса и впрямь чуть покраснела. — Распрямитесь. Вы — сир Раддерфорд, верно? О вашем роде ходят легенды.

— Не всегда приличные, госпожа, но я рад, что вы слышали.

— А вы? — Алина повернулась к Кассандре, и та опустила глаза. — Про вас я, кажется, не слышала.

— Я Кассандра, ваше величество. Из простолюдин. О моем роде не ходят легенды.

— И все же вы добились того, что стали рыцарем инквизиции. Не смущайтесь — это достойно уважения.

— Спасибо, ваше величество.

Эльтон продолжал улыбаться, но на сей раз улыбка показалась Дэну паршивой.

— Я рад, что мы все познакомились, — сказал он чуть громче, чем следовало. — Архиепископ приказал сопроводить вас, но не сказал о цели вашего путешествия. И о том, почему вас только двое.

— В Дримгарде бушует черная лихорадка — наверняка вы слышали. Я еду, чтобы исцелить ее, а мой верный рыцарь охраняет меня в пути.

— Я слышал о вашем даре, госпожа… — осторожно начал Дэнтон. — Но неужели вы способны исцелить даже ту таинственную хворь?

— С Божьей помощью, инквизитор.

— Вы сомневаетесь в силах принцессы? — спросил Эльтон, и его улыбка вдруг стала угрожающей. Удивительно, как этот юноша умел играть лицом.

— Я много слышу о чудесах, сир Лавеллет, и каждый раз это оказывается либо ложь, либо ересь.

— И кто я, по-вашему? — без тени раздражения или гнева спросила Алина. — Лжец или еретик?

— Не смею обвинить вас, принцесса.

— Когда вы увидите, то больше не будете сомневаться, — бросил Эльтон, и жеребец под ним всхрапнул и ударил копытом.

— Хватит, любовь моя.

Моллард и рыцари переглянулись, услышав это.

— Долг инквизитора — сомневаться во всяком, кто мнит себя наделенным Божьей силой, — закончила Алина.

Дэнтон кивнул.

— Будем надеяться, что ваш дар нам не понадобится.

— Так почему вы не взяли с собой людей, принцесса? — осведомился Брон.

— Считайте, что это паломничество, — отвечала Алина.

— Но вы же будущая королева, — не унимался Брон. — Слишком опасно ехать через всю Америю в одиночку.

— Вы забываете, что у госпожи есть я, — сказал Лавеллет.

Бронвер поднял брови, оглядывая юношу.

— И как давно ты стал рыцарем, мальчик?

— Полгода назад. Мне двадцать один. Полагаю, вы хотели спросить, много ли сражений я повидал?

— Доблесть меряется шрамами, как всегда говорил один мой дядюшка.

— Я бы сказал, что скорее их отсутствием, — вновь улыбнулся Эльтон.

— Просветитель охранит нас в пути, — вмешалась принцесса. — Я хочу, чтобы люди видели — я не боюсь опасностей, покуда Бог со мной.

— Но я уговорил принцессу, что солдаты инквизиции — не кто иные, как воины Божьи, — сказал Эльтон. — Потому мы и просим сопровождения.

Дэнтон кивнул. Принцесса, быть может, и обладает целительной силой, но этот дар, похоже, ослепляет ее. Даже святого могут ограбить и убить на дороге — со святым Джерри так и случилось. Хорошо, что Лавеллет смотрит на мир более трезво.

Она сказала ему «любовь моя»? Правда? Эсмунд позволил дочери обручиться с простым рыцарем? Ведь будь Лавеллет из богатого рода, он бы точно выдал все свои титулы при знакомстве.

— В таком случае я не могу отказать, — сказал Моллард. — Мы выдвигаемся немедленно, принцесса. Путь до Дримгарда далек, и уже скоро на востоке начнутся осенние бури. Впереди у нас несколько месяцев пути, и дорога будет тяжелой.

— Меня это не пугает, — отвечала Алина. — Не забудьте про подарок, сир Лавеллет.

— Инквизитору сегодня все дарят подарки, — едва слышно проговорила Кассандра.

— Это клювогорн, — сказал Эльтон, снимая с седла птицу. — Он умеет копировать речь и звуки, запоминает лица людей и может передавать послания тем, кого знает. В землях Ривергарда клювогорнов используют для передачи приказов на поле боя. Конечно, ваша армия пока не столь велика, инквизитор… Но кто знает, она может и вырасти!

— Безусловно, — Дэнтон вытянул руку. Птица пересела к нему и потешно вытянула шею, заглядывая в лицо.

— Его зовут Арик. Прикажите ему «горн!» и он протрубит.

Моллард погладил птицу по гладким перьям.

— Арик, горн!

Клювогорн распахнул массивный желтый клюв и издал мощный трубный звук, оглушивший Дэнтона. Солдаты повернулись.

— Свободным строем, вперед! — приказал Дэн и махнул рукой.

Арик повернулся, указал клювом в ту же сторону, и протрубил снова. Моллард пересадил его на луку седла, но клювогорн подлетел и уселся на плечо инквизитора.

— Какой смышленый! — изумилась Кассандра.

— Я рада, что вам нравится, — сказала Алина.

Дэнтон смотрел на марширующих солдат, поглаживая клювогорна. Наконечники копий и панцири блистали в утренних лучах, знамена инквизиции раскрылись на ветру.

Дэнтон редко улыбался, но сейчас не мог удержаться.

Америя, Кроунгард

Кальдийские мечи и америйские копья нацелились друг на друга. В галерее разом наступила тишина. Придворные прижались к стенам. Только ливень опять разбивался об окна, мерным гулом наполняя коридор.

Дюжина стражников загородила проход троим паладинам Престола. Покрытые яркой эмалью доспехи паладинов сверкали, отражая пламя факелов. Из двух цветов Просветителя — серебряного и синего — кальдийцы предпочитали второй.

Сир Эриг Раддерфорд, капитан дворцовой стражи, вышел вперед.

— Разворачивайтесь, — сказал он, но голос его звучал не столь уж твердо.

Паладины переглянулись.

— Намьестник хочет отправить письмо, — с акцентом сказал один из них.

— Это запрещено. Приказ короля, — сказал капитан. Он единственный не обнажил клинка, и это почему-то придавало уверенность, которой обычно не хватало.

Паладин шагнул вперед. Эриг едва не выхватил оружие, но сдержался. Придворные зашептались, и он понял, что делает все правильно. Сегодня вечером все будут говорить, что капитан дворцовой стражи прогнал кальдийцев, даже не обнажив меча.

— Возвращайтесь в башню, — сказал он уже тверже.

— Никакой король не указ Великому Намьестнику! — сказал паладин, тыча мечом в грудь Эрига, так что острие почти касалось черненых лат.

— Вы находитесь во дворце Эсмунда Первого, и здесь он указ кому угодно, — капитан сглотнул. — Разворачивайтесь.

Паладин качнул головой. Его собратья двинулись вперед, заходя с флангов, как будто втроем собирались окружить двенадцать гвардейцев. Эриг почуял, как напряглись его люди, и сам приготовился к схватке.

Слухи утверждали, что на самом деле паладины плохие бойцы, и берут туда прежде всего статных, а не сильных. Но слухи часто врут.

Эриг облизнул пересохшие губы и потянул меч из ножен.

— Тогда сейчас ты узнаешь, собака… — сказал он. Хмурый взор паладина вспыхнул.

— Пожалуйста, не надо крови!

Откуда-то появился кардинал Лекко. Его сутана была столь же синей, как доспехи паладинов, но на груди и рукавах пролегали серебряные полосы. Джерио эль Лекко был неприятен, да что там — уродлив, но каждое слово, исходящее из кривозубого рта, веяло мудростью и спокойствием.

— Уберите мечи.