— Государство состоит из простых, и это так, — сказал кардинал. — Я ведь и сам поднялся из низов.

— В отличии от нашего хряка, который, похоже, вылез из бриллиантовой манды!

— Ваше величество, я попрошу!..

— Прочь! Прочь из моих покоев, мешок гнилого мяса! — от крика что-то щелкало в горле у Эсмунда. Ярость клокотала в нем, как кипяток. — Прочь, и запомни — я сделаю все, чтобы Наместник назвал америйца преемником, и все, чтобы это оказался не ты! Прочь!

Симон с трудом поднял свое нелепое тело, покрытое складками и проплыл к выходу. В дверь он протиснулся боком, и то с трудом.

— Мне тоже оставить вас, мой король? — спросил Лекко.

Эсмунд упал в кресло. Йоэн подал ему кубок с разбавленным вином, и король разом опорожнил половину. Немного успокоившись, он посмотрел на Джерио.

— Расскажи, как чувствует себя Дагоберт.

— О, наш принц в полном порядке, — улыбнулся кардинал. — Он делает успехи в постижении святых писаний. Мальчик любит читать.

— Книги… Когда он в последний раз брал оружие?

— Пару недель назад мы ходили упражняться к Жалящему Змею… Его высочество слаб здоровьем, мой король, вы знаете. Принцесса Алина перед отъездом оставила ему снадобье и велела избегать тяжелых трудов.

— Он и так всю жизнь их избегает, — поморщился Эсмунд.

Просветитель всемогущий, что за сына ты мне послал? Ему четырнадцать, а он ничтожен телом и духом. Когда сын родился, Эсмунд мечтал сделать его коннетаблем, военачальником всей страны. Увы, из Дагоберта выйдет разве что неплохой монах.

— Принц желал бы больше времени проводить с вашим величеством. Он часто спрашивает, как у вас дела. Я со всем тактом объясняю ему, что король слишком занят делами государства, — сказал Лекко.

Эсмунд кивнул. Он вовсе не хотел проводить больше времени с сыном. На то были причины, и его никчемность — только одна из них.

— Передай, что я беспокоюсь о его здоровье и велю больше упражняться с оружием. Пускай хотя бы выезжает раз в день на лошади или плавает в Слезе. Соленая вода полезна для тела.

— Принц не умеет плавать, — сообщил кардинал, поднимаясь. — Хорошего дня, ваше величество.

Эсмунд закрыл глаза и потер переносицу. Мрак побери, что происходит в его государстве? Война на западе, чума на востоке, беспорядки в столице! Дочь сбежала, сын растет слизняком. Не того человека во дворце назвали Бесхребетным — Эриг хотя бы умел сражаться, и погиб как мужчина. Таким сыном, даже если б он умер, Эсмунд бы гордился.

— Надо назначить нового капитана стражи, — вспомнил король. — Но это подождет. Пускай пока Грегон или кто другой из Щитов займется охраной дворца.

Раздался быстрый стук в дверь, и Эсмунд отнял руку от лица.

— Что там еще?

Йоэн впустил в покои запыхавшегося гонца. Тот упал на колени перед королем.

— Ваше величество, — гонец тяжело сглотнул. — Ужасные вести.

— Дай ему напиться, — холодея, сказал Законник.

Алина. Что-то случилось с Алиной. Сердце короля защемило. Мгновения, пока гонец пил воду, показались ему бесконечными — и он бы хотел, чтоб они не кончались. Ведь если случилось страшное — закончится сама его жизнь.

— Инквизитор Моллард сразился с армией свинаров на юге Лотарии. Насколько известно, чудовища повержены, но сам инквизитор был убит.

— Плевать на инквизитора! Что с Алиной?! — вскочил Эсмунд. Голова закружилась, и он покачнулся.

— Мы не знаем, государь.

Эсмунд собирался что-то сказать, но язык перестал ему повиноваться. Из горла вырвалось нераздельное мычание, перед глазами потемнело, и он упал в руки Йоэна.

— Государь! — вскричал хранитель. — Лекаря сюда! Вы меня слышите, государь?! Государь!

Эсмунд коротко вздохнул и упал в забытье.

Юго-западная Лотария

Монастырь св. Джерри

Эльтон всегда спал крепко, но на сей раз это было похоже на смерть. Он упал на жесткую монашескую кровать, как срубленное дерево, и очнулся, казалось, через несколько дней. В келье не было окон, так что он не мог сказать, сколько проспал.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вплыла Алина. Белая туника, которую обычно надевают для купания, покрывала обнаженное тело. Босые ступни ступали неслышно.

— Алина? — Эльтон привстал.

— Т-с-с, — она оказалась рядом и прижала палец к его губам. — Тише, мой рыцарь.

— Алина, что ты делаешь?

— Ты сражался храбрее всех и спас нас, — она легла и прижалась к нему горячей грудью. Пальцы скользнули по шее и зарылись в его волосы. — Если бы не ты, инквизитора и остальных бы убили.

— Кассандра…

— Она бы не смогла ничего без тебя, — Алина придвинулась так близко, что Эльтон ощущал ее дыхание на пересохших губах. Сердце стучало, как молот, и вдруг стало жарко.

— Что ты делаешь? — едва слышно спросил Эльтон.

— Я хочу любить тебя, мой рыцарь. Не так, как мы любим сейчас. Подари мне страсть, Эльтон.

— Алина, — он весь дрожал, тело увлажнил пот. — Ты сама говорила — мы не любовники. Мы не должны.

Вокруг не осталось ничего, кроме ее зеленых глаз. Эльтон сжал зубы и зажмурился, чтобы не видеть их и выдавил:

— Мы не должны.

— Потом мы не сможем.

Она вдруг оказалась сверху. Ее бедра крепко сжали его. Мужество Эльтона не просто напряглось — его разрывало от напряжения.

— Алина, нет.

Она не ответила и стала тереться своим телом о его. Он не открывал глаз, стискивая простыню до боли в суставах, чтобы так же не впиться в тело принцессы. А она продолжала двигаться, положив руки ему на грудь, и он чувствовал ее желание, такое же безумное, как у него.

Эльтон сильнее зажмурил глаза и не смел их открывать, как будто от этого зависела его жизнь. Они не говорили больше ни слова, и только тихо, горячо дышали в такт. Движения Алины становились быстрее.

Одежда осталась на них, и не было соития — но вскоре Эльтон ощутил, как она вздрогнула и стиснула его плечи. Раздался короткий стон, исполненный страсти, и от этого звука он не смог больше сдерживаться. Семя покинуло тело горячей струей.

Еще несколько мгновений Алина сидела на нем, а после встала и бесшумно покинула келью. Эльтон так и не открыл глаз. Но не успел он кануть в блаженный сон, как подскочил, будто от удара.

Крохотная келья была пуста. Дверь закрыта. Он посмотрел на свои нижние штаны и увидел влажные, липкие пятна. Значит, и вправду…

Когда он переоделся и вышел в коридор, то первым делом направился к келье Алины. Прислонившись к стене, у двери стоял сонный стражник. При виде Эльтона он даже не попытался выпрямиться. Глаза его были красными, как раскаленные угли, рыжие усы уныло обвисли.

— Ее величество спит?

— Наверное, сир, — солдат инквизиции протер лицо. — Она не выходила.

— Быть может, ты уснул ненадолго?

— Нет, сир, — хотя по виду стражник спал уже давно, просто не закрывал глаз.

Эльтон тихонько постучал в дверь.

— Кто там? — раздался все еще усталый голос.

— Это я, госпожа.

— Входи.

— Нет, отдыхайте, — Эльтон отстранился от двери, как будто она вдруг раскалилась добела. — Я лишь хотел проверить, что все хорошо. Вы не просыпались?

— Я спала, как мертвая, но только что проснулась, — раздался скрип кровати. — Входи же.

— Я сейчас приду, госпожа. Я принесу вам воды. Одно мгновение.

Эльтон повернулся и почти бегом бросился по коридору.

— Сир, не будете ли так добры!.. — глухо воскликнул вслед стражник.

— Я попрошу, чтобы тебя сменили! — крикнул Эльтон и побежал вниз по лестнице, сгорая от стыда.

Он стоял во дворе, подставив лицо порывам ветра. Тучи поредели, но все так же покрывали небо до самого горизонта.

Дождь прекратился, а солнце снова клонилось к закату. Высоко, у самых туч, парил орел.

Грумы чистили лошадей, солдаты опирались на копья у запертых ворот. Один монах стирал в корыте белье, другой что-то толок в большой ступе.