Никоим образом не желаю давить на вас, но готовы ли корабли? Быть может, нам стоит отказаться от первоначального плана и переправить доблестных энарийских солдат в земли Ривергарда, откуда они могли бы отправиться на помощь Девятиглавой? Так или иначе, я надеюсь на вашу подмогу, любезный Феолипп!

Моя дочь, принцесса Алина, успешно добралась до Дримгарда. Уверен, что она справится с хворью и вернется домой до конца года. Несмотря на вашу задержку, я все еще намерен уговорить ее выбрать супруга из ваших сыновей.

Храни вас Бог, дорогой мой. Надеюсь на скорейший ответ.

Его величество король всей Америи Эсмунд Первый из рода Теаргонов. Записано со слов короля 4 июля 949 года от Вознесения, приложена королевская печать, подписано лично».

«Единственному королю Америи Эсмунду Теаргону, первому в своей династии.

Дорогой мой друг! Ваше последнее письмо ввергло меня в уныние. Неужто и правда все так печально? Это ужасно, мой любезный Эсмунд, поистине ужасно. Я посылаю вам свои молитвы в поддержку, и не только их.

Сорок моих кораблей, полные доблестных воинов, покинули берег Энариона две недели назад. Я решил, что не буду менять первоначального плана. Мы нападем на Средний Кальдириум. Вонзим клинок в подбрюшье твари, как метко выразился Князь войны.

Как того требует честь, я направил королю Илларио письмо с объявлением войны. Конечно же, я никоим образом не промолвился о том, когда и откуда мы нападем.

Мужайтесь, друг мой, ведь что вам еще остается? Я убежден, что легендарная Девятиглавая крепость выстоит, ведь она еще ни разу не сломилась под натиском врага! Так будет и на сей раз, можете не сомневаться.

К сожалению, отныне мы не в силах поддерживать связь с моими войсками. Я отдал приказ не задерживаться на взятие городов и крепостей и как можно скорее отправляться к Вестгарду, по возможности сжигая все на своем пути. Как только они приблизятся к вашим землям, вы получите письмо от Князя войны. Ждите и надейтесь, мой друг.

Мы победим! Никаких сомнений!

Его величество Феолипп Гаспар Жатье де Роберин, именуемый Феоллипом Десятым, единственный король Энариона и всех его земель и морей.

18 июля 949 года от Вознесения Господня».

Северная Лотария

Рейнвиль

«Дэнтон! Тебе не стоит сражаться. Подумай сам — сколько сил у тебя и сколько у этого Грейна? Умоляю, возвращайся в Альдеринг. Рейнвиль потерян, ты должен смириться. Не губи себя и своих людей, не губи Кассандру! Если ты вернешься, Старый утес окажет инквизиции помощь. Но я не могу отправить людей на север, как ни проси. Свинары продолжают бесчинства, беженцы из Дримгарда грозят перенести болезнь в Лотарию. Тут слишком много проблем, чтобы я мог распылять свои силы и дальше. Надеюсь, мои сорок гвардейцев помогли тебе хоть немного.

Эллис».

«Пятнадцать тысяч?! Инквизитор Моллард, вы уверены?! Надеюсь, что это обман. В противном случае нам предстоит схватиться с самой сильной ересью в истории Америи.

В какой неподходящий момент все это происходит! В столице гремят мятежи, а его величество совсем одряхлел за последний год. Запад воюет, и неизвестно, когда закончится война и кто победит.

Я сделал, что мог. Семьсот конных скачут к вам из Низарета. Приказываю вам найти и уничтожить лидеров ереси — тогда все это войско, если оно и есть, разбежится по домам!

Благословляю и молю Просветителя помочь вам в праведной борьбе.

Архиепископ всей Америи, Симон Четвертый»

Моллард отложил письмо. Архиепископ ответил даже раньше, чем Брон. Значит, ждать ответа от Эсмунда вряд ли стоит — в столице продолжаются беспорядки, а на западе с началом весны опять вспыхнула война.

Но главное, что семьсот всадников спешат из Низарета — это гораздо больше, чем Дэн рассчитывал получить.

Надеюсь, обман, написал Симон. Я тоже надеюсь, ваше святейшество, но вряд ли. Каждая собака в графстве за Грейна. Он может собрать и больше. Или уже собрал.

Минуло несколько недель с тех пор, как Дэнтон приехал в Рейнвиль. Наступил июль. На город опустилась невыносимая жара. Многие посевы, несмотря на старания крестьян, погибли — только сурге все было нипочем. Большая часть ржи тоже выстояла, но ценой немалых усилий. Лошади, возящие на поля воду, погибали от переутомления, и нескольких людей постигла та же участь. Дожди стали редкостью — в последний раз ливень прошелся неделю назад.

Годы гроз закончились, это точно. Наступили другие. Годы огня.

Дэнтон вышел из кабинета, прошел через храм, кивая изнуренным жарой солдатам. Кассандра во дворе тренировалась с мечом. Повязку сняли несколько дней назад, и плечо нужно было разрабатывать. Моллард направился было к ней, но увидел, как в ворота заходит человек, одетый в простую одежду. По воинской походке Дэн догадался, что это переодетый гвардеец. Когда он подошел, то поклонился, показав сожженную солнцем плешь.

— Инквизитор. В городе все спокойно.

— Люди перестали роптать?

— Слишком жарко, чтобы роптать. И вообще, они уже к нам привыкли. Дун Гидеон продолжает свои речи в тавернах, но народ не очень-то хочет восставать против вас. Им стало даже лучше, когда стражи поуменьшилось, — гвардеец утер лоб. — Мы-то с торговцев мзду не берем, разве что напиться просим. А порядок охраняем.

— Стычек больше не было?

— Мелкие, милорд.

— Вести с запада?

— Тоже нет.

Пятьдесят человек, которых Дэнтон отправил за сталью, так и не вернулись. Груз тоже пропал. Надежды не осталось — должно быть, еретики перехватили их.

Полсотни людей и лошадей потеряны, не говоря уже о золоте инквизиции. Что же, это была рискованная затея. Но теперь Дэнтон думал, что лучше б Возрождению досталась сталь, чем жизни его солдат.

Хорошо хоть, он не отправил туда ветеранов Баргезара. Эти воины были для Дэнтона гораздо дороже золота. Сейчас их оставалось восемьдесят шесть, считая Рексена.

— Что-то еще? — спросил Дэн.

— Да. Мы узнали, что горожане собрали повозку для Грейна.

— Долго же они ждали, — сказала Кассандра, подходя.

— Госпожа, — кивнул гвардеец.

— Где они собрали ее? — спросил Дэнтон.

— На складе возле ткацкой улицы. Спрятали оружие среди мешков с шерстью. Один из людей Черлинга разузнал.

— Шерсть… — сказал Дэнтон. — Это ведь склад карлика?

— Все верно, милорд.

Торговец тканью и шерстью, карлик по имени Дейрик, был благосклонен к инквизиции. Как и многие после того, как людей Гидеона стало меньше и они перестали так отчаянно обирать купцов. Но теперь Дейрик показал другую свою сторону.

— Пойдем и ворвемся на склад? — спросила Кассандра.

Она полностью пришла в себя и рвалась в бой. Моллард все еще видел боль, как грязное дно, в глубине ее глаз. Но эта боль, наверное, теперь никогда не исчезнет.

— Нет, — сказал он. — Сделаем по-другому.

* * *

Перегруженная телега оглушительно скрипела. Рован шел рядом, чтобы хоть как-то облегчить ее, и все равно ему казалось, что оси вот-вот полопаются.

Все равно пешком приятнее. Ночь была прохладной и после дневной духоты дышалось легко, так что идти было в радость.

— Дракон! — завопил Чад, сидящий на козлах.

В его голосе было столько удивления, что Рован вскинул голову, ожидая и впрямь увидеть парящего дракона. Но нет — слабоумный племянник показывал всего лишь на созвездие.

Бедняга Чад. Здоровенный, что твоя гора, но и в голове у него тоже камни.

— Не кричи, — сказал ему Рован. — Мало ли что.

Возрождение прогнало из округи всех разбойников, да их тут никогда и не было много. Но вот инквизиция… Ров поверить не мог, что они так просто вышли из ворот на закате. Люди говорили, что новые гвардейцы графа — люди инквизитора. Но когда Рован по совету маленького торговца вручил привратнику взятку, тот молча взял и выпустил их из города.