Брон ничего не ответил. Может быть. Может быть, он даже ждал каждого новолуния. И страх был вовсе не страхом, а волнением, что щекочет сердце перед каждым боем. Может быть, ему нравилось это — снова и снова побеждать могучего колдуна, мстить за погибшего друга.

Икелия словно прочитала его мысли и улыбнулась. Вслед за ее улыбкой впереди как будто занялся рассвет.

— Мы уже близко.

Они шли, и вокруг светлело. Звуки становились тише, пока совсем не исчезли. Черную воду сменила земля, покрытая свежей травой, на светлом небе засияло солнце. Впереди появилось широкое озеро и замок возле него. Три реки, переплетаясь, впадали в озеро, но выходила только одна. Все вокруг подернулось дымкой, детали исчезли — словно в обычном сне.

— Я знаю это место, — сказал Брон, и собственный голос прозвучал отдаленно. — Земли Ривергарда. Мы жили здесь с семьей после Грошовой войны. В то лето я стал рыцарем инквизиции.

— Похорони его, — сказала Загадка и остановилась.

Бронвер опустил взгляд и вздрогнул. Колдун исчез. Брон нес деревянное чучело, почти непохожее на человека — тонкие палки, обвитые тиной, вместо рук и ног, прогнившее бревно вместо головы и тела.

— Сюда.

Икелия указала на плоский камень, вросший в землю.

— Положить на камень?

— Посади. Юмы хоронят своих мертвых сидя.

Бронвер посадил нелепую куклу на камень. Загадка взяла булыжник и поставила рядом с ним, потом еще один. Не дожидаясь объяснений, Бронвер стал ей помогать.

Они выложили курган за одно мгновение — ведь во сне все происходит очень быстро.

— Тот, кого мы не прощаем, страдает порой больше чем тот, кого ранили, — произнесла Икелия. — Чтобы освободиться, мы должны научиться прощать.

— Что толку прощать мертвых? — буркнул Брон.

— Чтобы освободиться, — девочка улыбнулась и тут же исчезла.

— Эй! Загадка! Где ты? — Бронвер завертелся по сторонам.

— Какую загадку ты ищешь, сорванец?

Брон оглянулся и увидел отца. Еще совсем молодого, статного, с черной шевелюрой, а себя обнаружил ребенком — мальчиком лет восьми. Замок и озеро исчезли. Они стояли на опушке дубравы, и небо покрывали серые облака.

— Папа?

— Идем. Матушка сварила кролика, которого ты подбил, — отец улыбнулся.

Они направились к стоянке, где лошадь и пони щипали траву, а мать хлопотала над котлом. Они сели обедать, и сон продлился еще долго, но стоило открыть глаза, как он исчез, не оставив следа.

В кои-то веки голова была ясной. Брон выспался и чувствовал себя полным сил.

Неужели теперь, спустя столько лет, все закончилось?

— Загадка! — позвал Раддерфорд, поднимаясь. Что-то, лежащее на его груди, упало на колени. — Загадка?

Травяная кукла с волосами из оранжевых лепестков ничего ему не ответила. Брон осторожно сжал куклу и вдруг улыбнулся. Этим утром он чувствовал себя легко. Тело так же ныло после скачки, но на сердце было спокойно.

«Его величеству королю всей Америи, Эсмунду Первому из рода Теаргонов, от инквизитора Лотарии и земель Дримгарда, Дэнтона Молларда.

Ваше величество! Я слышал о тяжелых временах, наступивших в столице. Хотел бы я как-то ободрить вас, но увы, не менее тяжкие времена наступили и в Лотарии. Сейчас я нахожусь в графстве Рейнвиль к северу от Шрама. Ересь, что называет себя церковью Возрождения, полностью подчинила эти земли. Я располагаю сведениями о том, что еретики собрали армию в пятнадцать тысяч человек. Под моим началом — четыреста и два десятка солдат. Согласно Железному кодексу, я прошу немедленно предоставить помощь, ибо если мы не победим эту ересь, она продолжит свое шествие, и подчинит всю Лотарию.

Я знаю, что вы ведете войну, государь, но война началась и здесь. Ваши битвы за Святой престол не менее важны, чем мои — за души лотарцев. Нельзя закрыть на это глаза.

С превеликим уважением, Дэнтон Моллард, инквизитор Лотарии и земель Дримгарда».

«Его величеству королю всей Америи, Эсмунду Первому из рода Теаргонов, от герцога Ривергарда и всех его земель, Робина Гидельбурга.

Великий государь! Вести, которые я посылаю вам, не слишком радостны. Мы не дали кальдийцам зайти далеко. Однако мятежные настроения добрались до моих земель скорее врага. Нас не так, как прочие регионы, терзает засуха, и у крестьян хватает работы, чтоб не думать о бунте. Вместо них мятежом прониклись более достойные люди. Графы Волант и Хаврен предали нас и принесли присягу королю Илларио.

Так, мы потеряли северо-запад герцогства, а враги перешли в решительное наступление. Их замысел ясен — через земли предателей армия сира Чаваццо двинется прямиком к Вестгарду. Мы с моими командующими денно и нощно строим планы о том, как этому помешать. Пока что мы движемся на северо-запад ускоренным маршем.

Я получил клювогорна от дочери — как вы и говорили, с ней обращаются более чем достойно. И все же, государь, я был вынужден собрать выкуп. Отцовское сердце не узнает покоя, покуда дитя не будет рядом. Уж вы, как никто, меня поймете. Если б вы могли заплатить черной лихорадке, чтобы принцесса вернулась домой, неужто не заплатили бы?

Положение неприятное, государь, но будьте уверены — мы одержим победу. Еще ни разу не было такого, чтобы кальдийцы победили нас на нашей земле!

Робин Гидельбург, герцог Ривергарда и всех его земель. Писано лично 23 июня 949 года от Вознесения, приложена личная печать».

«Его величеству королю всей Америи, Эсмунду Первому из рода Теаргонов, от герцога Вестгарда и всех его земель Вигтора Фрамма.

Государь мой! Надеюсь, что невзгоды не подкосили вас, и вы по-прежнему готовы бороться со всякой напастью, бросающей вызов Америи. Я слышал, что происходит в столице. Уверен, что скоро вы обуздаете ситуацию.

Мои земли опустошены. Весь урожай, который крестьяне успели посадить, сожжен кальдийцами или солнцем. Такое чувство, будто солнце решило отдать нам все тепло, которого не хватало в Годы гроз. Увы, засуха ничем не лучше. Люди бегут из герцогства на юг или, что хуже, на запад. Я слышал, будто король Илларио милостиво принимает беженцев и даже дает им дома и землю для работы. Мерзкое двуличие — его солдаты убивают всех, кто работает на америйской земле, но тех же крестьян рады видеть у себя. Увы, приходится признать, что эта тактика дала свои плоды — я почти лишен рабочей силы.

Вероятно, вы слышали о предательстве графов Ривергарда. К сожалению, это правда, поскольку через их владения на нас двинулась армия сира Чаваццо. Одновременно и маршал Адричи покинул Созвездие. Сомнений больше нет, государь — обе армии идут на Вестгард. Мы собрали все припасы с округи, какие могли, выставили из крепости всех, кто не может держать оружие, и усиленно готовимся к обороне. Господь, безусловно, на нашей стороне, но на стороне врага — огромная армия, которой Девятиглавая еще не видела.

Надеемся на вашу поддержку, государь, ибо нам неоткуда больше ждать помощи!

Герцог Вигтор Фрамм, подписано 4 июля 949 года, приложена личная печать и печать герцогства».

«Его величеству королю Энариона и всех его земель и морей, Феолиппу Десятому, от его величества короля всей Америи, Эсмунда Первого из рода Теаргонов.

Любезный друг мой! Вам стоит узнать, что в моих владениях творится сущий беспорядок. Предатели, одни предатели вокруг! Собственный народ поднимает мятеж против меня, восток страны по-прежнему бездействует, в то время как запад все больше опустошается врагом. Благодаря предателям из знати на Вестгард идут две мощные армии, и я не в силах им помешать!

Порой мне кажется, что вы единственный друг, который у меня остался. Ведь только вы, без лишних уговоров, сами предложили помощь.