Дэнтон отправил голубей — птицы разлетелись в разные стороны, на восток и на запад. Сколько они будут лететь и долетят ли? Быть может, ответ придет на пепелище.

Моллард и десяток гвардейцев садились на коней, когда прибежал строитель, посланный звонить в колокол.

— Простите, инквизитор, но я подумал, это важно.

— В чем дело? — спросил Моллард, поправляя узду.

— С колокольни я увидел… ох, не знаю… В общем, тучи висят только над городом. Нигде больше нет. Прямо фигура такая, — строитель очертил пальцем. — Форму стен повторяет. Это что же, инквизитор, колдовство?

— Да, — сказал Дэнтон и поднял взгляд к угрюмой черноте. — Будь спокоен, скоро мы расправимся с еретиками и их чернокнижниками.

Он махнул гвардейцам, и они отправились на площадь, где должны были скоро зачитать новые указы графа Черлинга — как признался Унна, первые его указы за последние три года.

Дэнтон соврал строителю. Если тучи и впрямь висят только над Рейнвилем, то это не колдовство. Ни один колдун на такое не способен. Это магия, могучая и древняя, какой владели миреданцы. Маги были и среди лотарцев, но все они были убиты во время Объединения Америи.

Что же Грейн отыскал в Лоттеринге? Неужели он добыл секреты настоящей магии?

Последний маг, которого видел Дэнтон, движениями пальцев заставлял сердца людей остановиться, и перемещался в воздухе, как ветер. Жутко было наблюдать за тем, как невидимые силы способны убивать, хоть Дэнтон знал, что они способны и исцелять.

Но несмотря на силы, в конце концов Ария все же схватили.

Дэнтон тронул в кармане двустороннюю монету. Вихрь всхрапнул и остановился. Моллард поднял глаза. На центральной площади города собралась толпа. На помосте у сухого фонтана глашатай готовился читать указы, рядом с ним стояли два голубых плаща. За его спиной поскрипывали пустые виселицы. Пьяница, сидящий в колодках, просил народ подвинуть задницы, чтобы ему тоже было видно. Пекарь в красном колпаке ходил, предлагая горячие пироги, «пышные, как титьки молочницы». Какая-то женщина в белом фартуке — судя по всему, молочница — обругала его последними словами, однако получила бесплатный пирог и успокоилась, а дело пекаря пошло бойчее.

Толпу окружала пара десятков стражников. Гидеона нигде не было видно.

Моллард не стал вклиниваться в толпу, и остался с гвардейцами в стороне. Глашатай прочистил горло и поднял руку:

— Слушайте, люди! — голос оказался на удивление громким и глубоким. — Граф Черлинг, правитель нашего города и всех его предместий, издал указы, которые мне велено зачитать!

— Как же, его это указы! — проорал мужчина со ртом, набитым пирогом.

— Инквизиция нашептала!

Глашатай, к его чести, не обращал на выкрики внимания. Он поднял свиток, загородившись им от толпы, и начал читать:

— Милостью Божьей и согласно королевским законам, я, граф Унна Черлинг…

Болтовня притихла, только пьяница в колодках громко ругался, прося подвинуться.

— …объявляю в городе особое положение. Отныне кузнецам запрещено изготовлять и продавать оружие, а также заготовки для него, кроме как для нужд графской гвардии. За первое нарушение виновного ждет штраф, за второе — заточение в колодки на десять дней, за третье — изгнание из города!

— А что я купцам скажу?!

— Горожанам запрещено носить оружие в стенах Рейнвиля, — продолжал глашатай. — Всякий, кто будет уличен с оружием на улице, подлежит заточению в колодки на десять дней за первую провинность и будет изгнан из города за вторую!

Народ недовольно загудел, только пьяница застучал ладонями по колодкам и что-то радостно завопил.

— Городской страже приказано сдать всякое оружие, кроме дубинок, в поместье графа, где оно будет в сохранности до окончания особого положения. Уменьшить городскую стражу вдвое, а охрану покоя и порядка при необходимости поручить солдатам Железной инквизиции.

Недовольство толпы стало еще громче.

— Гвардию графа Черлинга увеличить втрое, и поручить им охрану стен и ворот вместо городской стражи, а также досмотр всех ввозимых и вывозимых товаров на предмет контрабанды и…

— Вы ведь не против примерить голубые плащи? — спросил Дэнтон у гвардейцев. — Цвет неба.

— Как прикажете, — ответил один из них. — Лишь бы граф Бальдер не узнал.

— Почему?

— Высечет за то, что предали герб.

— Это не предательство, а хитрость. Твой граф ценит ее.

Горожане искоса подглядывали на Молларда, не скрывая недовольства, а то и ненависти. Он глядел поверх них на взмокшего глашатая.

— Также, отныне из города запрещено вывозить золото и серебро, съестные припасы, включая живой скот, оружие, любые металлы, древесину, смолу и масло…

Глашатай еще долго перечислял товары, многие из которых люди Рейнвиля раз в несколько недель отправляли Возрождению. В городе только одни ворота, на которых встанут новые голубые плащи и, быть может, Моллард хотя бы чуточку ослабит Грейна, прервав поставки. Деревни продолжат помогать ему, чем смогут, но Рейнвиль — большой город, сюда приезжают обозы со всей страны. Вчера Дэн узнал о скором прибытии купцов из Стоунгарда, везущих тысячу слитков стали. Он вынужден был отправить им навстречу пятьдесят конных с большей частью своего золота, чтобы сталь эта не досталась Возрождению.

И так невеликие силы приходилось распылять. Часть солдат Дэнтон отрядил в патрули, чтобы знать о том, что творится в округе. Гвардейцы Бальдера притворятся гвардейцами Черлинга и отправятся на охрану ворот и стен.

— Едем, — сказал Моллард, разворачивая Вихря. Глашатай заканчивал перечисление товаров. — Нечего мозолить людям глаза. Особенно вам. Отдохните сегодня. Когда стемнеет, отправитесь в поместье Черлинга. Вас будут ждать.

— И кому нам подчинятся?

— Дуну их гвардии.

— Вот незадача, — скорбно пробурчал гвардеец. — Я приносил клятву графу Бальдеру, потом оказался в инквизиции, а теперь буду служить графу Черлингу… И кто я теперь после этого?

Лотария

Альдеринг

Два строя с громким воплем сошлись, и началась бойня. Солдаты лупили друг друга деревянными булавами, и эта битва уже вполне походила на настоящую. Мальчики почти научились драться, как мужчины.

— Хорошо! — воскликнул Брон. — Левые, у вас строй прогнулся! Правые, наподдайте!

Одетые в полную амуницию — двуслойные стеганки, кольчуги, шлемы, панцири и поножи — молодые латники истекали потом. Один даже упал в обморок, не успев как следует подраться.

Схватка продолжалась недолго. Левый строй прогнулся окончательно, правый пробился им в фланг и задавил с двух сторон.

— Хватит, хватит! — воскликнул Брон. — Правые победили и получат пива в обед! Отдыхайте. Левые сегодня чистят конюшни.

Солдаты поплелись в казарму, горячо обсуждая тренировку. Двое поссорились, один толкнул другого и началась драка. Бронвер не стал останавливать — молодые, пускай побесятся. От сломанного носа или даже ребра жизнь только ярче.

Он прошел через переднюю залу замка, где слуги драили полы щетками, через пустующий зал для пиров, преодолел задрапированный серебряной и синей тканью коридор, и поднялся по винтовой лестнице в свои покои. Каждый раз поворачивая за угол, он надеялся увидеть задорное веснушчатое личико. Но Загадка с той ночи не появлялась.

Близилось очередное новолуние, и Брон признался себе, что без девочки чувствует себя уже не так уверенно.

Загадка непростая, на то она и Загадка. Она знает и умеет делать необычные вещи. И несмотря на это, Бронвер был уверен, что Икелия, как она себя назвала, не колдунья. Он чувствовал это и не верил, что ведьма смогла бы обмануть его и всех вокруг. В глазах девчонки светилось добро, и этим она была похожа на принцессу Алину. Может, поэтому Брон так быстро доверился ей.

Интересно, как там принцесса и Лавеллет? Уже должны быть в Дримгарде — почти два месяца прошло с их с Моллардом отъезда.