— Она заразится и умрет здесь, — буркнул гвардеец.

— Держи язык за зубами, — сказал Эльтон, не глядя на него. — Протрубите в рог, почему нам никто не открывает?

На звук, наконец, появились два стража с алебардами и тканевыми масками на лице. На лиловых дублетах переплелись четыре цветка — алый тюльпан, черный георгин, белая алойская лилия и желтый подсолнух. Герб герцога Данвеля, известного пристрастием к нелепой одежде.

— Кто вы такие? — пробубнил страж, щелкая по краю шапели¹³. — Флаг не видно, что ли?

— Меня зовут сир Эльтон Лавеллет, а это — гвардейцы графа Бальдера из Лотарии. А теперь посмотри туда, и увидишь принцессу Алину Америйскую!

Стражник в шлеме фыркнул. Второй, высокий, недоверчиво посмотрел на Алину, покрытую пылью и прижимающую к себе больную девочку.

— Ага, — сказал он. — В городе этот, керентин, ясно? Возвращайтесь в Лотарию, коль угодно, а внутрь нельзя.

— Как твое имя, гвардеец? — неожиданно прозвучал искристый голос Алины.

Она отпустила девочку и встала. Высокий стражник поправил маску и ответил:

— Ну, Ингрим.

— Больше полугода я добиралась сюда, Ингрим, чтобы помочь вам исцелить болезнь. Если ты не впустишь меня, то будешь виновен в гибели города. Или я похожа на крестьянку, что желает спрятаться за стенами?

Стражник замялся и поглядел на приятеля.

— Пусть заходят, — сказал тот, снова щелкая по шлему. — Хотят помереть — их воля.

— Герцог узнает, насколько вы вежливы с гостями, — пообещал Эльтон.

— Извините нас, сир, — сказал высокий. — Но надоело уж смотреть, как люди умирают. Эй там, опускай!

Алина взяла девочку за руку и повела ее к лошади.

— Как тебя зовут, милая?

— Лиута, — тихо ответила та.

Алина посадила девочку перед седлом и села сама. Обитый железом мост, скрипя, опустился на ров.

Принцесса первой направилась вперед. Лавеллет повернулся к гвардейцам и отыскал в сумке приготовленный кошель с деньгами.

— Возьмите, — сказал он. — Мы с принцессой благодарны вам за помощь. Нет нужды входить в город. Возвращайтесь домой.

— Спасибо, сир. Удачи вам.

Гвардейцы кивнули ему напоследок и поехали восвояси. Недолго поглядев им вслед, Эльтон повернулся к городу. Глядя на безлюдные, покрытые пылью улицы, он вдруг ясно понял, что остался единственным защитником Алины.

Многие дома стояли пустыми, окна были забиты. Худая бездомная собака, лежащая на дороге, еле нашла силы, чтобы убраться с их пути. Редкие люди, завидев Алину, изумленно глядели вслед. На дорогах всюду валялся мусор, и царила гнетущая тишина.

— Где твои родители, дорогая Лиута? — спросила Алина. — Они умерли от хвори?

— Да, — ответила девочка.

— Прости, что не приехала раньше, — принцесса погладила Лиуту по голове и поцеловала в макушку. — Надеюсь, что смогу помочь тебе, милая.

Из переулка показалась несколько человек с мешками и в тканевых масках, с ножами на поясах. Увидев у Эльтона доспехи и оружие, они поспешили скрыться.

«Мародеры», — догадался Эльтон и положил руку на меч.

В отличии от городских стен, на стенах перед крепостью дежурила стража, и явно более сообразительная. Ворота сразу открылись, и навстречу вышел человек в кольчуге и открытом шлеме, с платком у бородатого лица. Глаза его глядели сурово из-под густых бровей. Он поклонился Алине и Лавеллету.

— Здравствуйте, ваше высочество, — сказал он. — Можете оставить лошадей на конюшне. Герцог Данвель ждет вас и сира рыцаря.

— Мое имя Эльтон Лавеллет.

— Приятно, сир, — по глазам мужчины не было заметно, что ему приятно. — Я Фредегер, телохранитель герцога. Я подожду вас у входа в донжон¹⁴.

Герцог Стефон Данвель сидел у грязного окна, седой и бледный, сложив костлявые руки с длинными ногтями на коленях. Он был одет в синие плундры¹⁵ поверх черных чулок и алый бархатный дублет. Роскошная одежда выглядела неопрятно, как и сам герцог. Услышав шаги, он медленно, как во сне, повернулся.

— Моя принцесса, — сказал Стефон. — Как жаль, что вы прибыли столь поздно.

Алина ничего не ответила и села в предложенное Фредегером кресло. Войдя в донжон, тот убрал платок и открыл мясистый нос, перечеркнутый шрамом, и такие же мясистые губы.

Эльтон отказался от кресла и встал рядом с принцессой. Фред, в свою очередь, занял место у герцога.

— Что происходит в городе, милорд?

— Все умерли, ваше высочество, — ответил Данвель. — Все умерли.

Алина наклонилась к нему и осторожно коснулась пальцами белой, как у мертвеца, руки. Стефон вздрогнул.

— Я слышала о вашем горе, милорд. Мне так жаль ваших жену и сыновей.

— Любовь всей моей жизни умерла, а я даже не посмел зайти к ней в комнату, чтобы попрощаться, — сказал герцог. — И Конред, и Бреннан… Мой род прервался.

Голос его был бесцветен, глаза — сухими, как песок. Как будто горе опустошило его до дна, так что не осталось даже слез.

— И все мои поданные… Солдаты, ремесленники, земледельцы… Все кузнецы в городе умерли. Все. У нас нет гвоздя, чтобы забить, и иголки, чтоб зашить одежду.

— Вам пришлось тяжело, — сказал Эльтон. — И я скорблю по всем ушедшим. Но принцесса здесь, и вам надо бороться! У вас остались лекари?

— Наверное, — сказал Данвель.

— Кто-нибудь может привести их к принцессе? — глядя на Фредегера, спросил Лавеллет.

Фред кивнул и выпятил мясистые губы:

— Я прикажу их найти.

— Мужайтесь, герцог, — принцесса убрала руку и встала. — С Божьей помощью мы победим болезнь.

— Бог оставил нас, — ответил Данвель и повернулся к Алине. — Вы знаете, откуда появилась болезнь? Ее ведь никогда раньше не было.

— Говорят, она пришла из Дар-Минора.

— И да, и нет. Ведьмы наслали ее на нас! — глаза герцога коротко полыхнули. — Нечестивые ведьмы, дар-минорские животные!.. Они мстят нам за Великое искупление.

— Меньше месяца назад мы расстались с инквизитором Моллардом, — сказал Эльтон. — Я могу написать ему. Если ведьмы наслали на вас это горе, они будут казнены.

— Пускай они умрут самой медленной смертью. Что с того? Они уже убили мой город.

Наступило молчание. Фредегер кашлянул и сказал:

— Я велю подготовить вам ванные и постели. Отдохните, прежде чем браться за дело.

— Благодарю вас, — сказала Алина. — И вас, милорд. Вот увидите, мы одолеем хворь.

Данвель ничего не ответил. Когда они выходили из комнаты, он что-то зашептал невидимому собеседнику.

После купания Эльтон попросил бритву и зеркало. Намылив бороду, он поднял овальное зеркальце и в отражении не сразу узнал себя. Взгляд изменился, стал строже и глубже. Да и борода действительно делала его мужественнее.

И все же бритва взялась за дело.

Закончив, Эльтон умыл лицо, промокнул его полотенцем и снова погляделся в зеркало. Он все же не побрился начисто, оставив аккуратную полоску на челюсти. Но не ради принцессы, а потому что хотел казаться взрослее самому себе.

День клонился к закату, и можно было бы прямо сейчас лечь спать, но дела не ждут. Одевшись, Лавеллет зашел в приготовленные покои, где стены из вишневого дерева источали приятный запах. Все-таки замок, построенный недавно, даже пахнет хорошо.

Эльтон взял свой пояс, отыскал в подкладке голубиное письмо и развернул его.

«В.Н.М.П.»

Время Настало, Моя Принцесса. Это все, что написал Леонар прошлой весной. Больше года прошло. Дожидается ли он их в Янтарной гавани или давно отплыл и может, сгинул в океане?

Так было бы лучше всего.

— Потому что она не твоя, Леонар, она Моя Принцесса, — сказал Лавеллет и спрятал письмо.

В то же мгновение в дверь постучали.

— Кто там?

— Простите, сир. Это Фредегер.