Я заменил батарейки и снова испытал механизм. На сей раз все заработало как надо. Протерев детали бомбы носовым платком, я натянул перчатки и снова собрал ее, поставив счетчик времени на половину второго пополудни. Потом я сунул устройство в картонку из-под башмаков, оторвал от рулона кусок оберточной бумаги, тщательно завернул коробку и перевязал ее бечевкой, подумав при этом, что следующую бомбу, наверное, придется поместить в водонепроницаемый мешок. Сверток не представлял ни малейшей опасности, но я обращался с ним крайне осторожно. Поднявшись наверх, я положил бомбу на кухонный стол и сказал:

— Отвези ее на автобусную станцию на Шестьдесят восьмой авеню. Взрыватель сработает в половине второго.

Пола поморщилась:

— Не мог, что ли, выбрать более приличное место? Там же трущобы. Женщине на улице показаться нельзя, того и гляди изнасилуют.

— Тебе это не грозит, — желчно ответил я.

Мать горестно вздохнула.

— Сколько еще ждать? — спросила она. — Когда же мы, наконец, взорвем дядюшку Мартина?

— На следующей неделе, — пообещал я. — Но и после этого придется подложить еще несколько бомб, иначе полиция заподозрит, что у взрывника есть какой-то разумный мотив. Если, конечно, мы хотим унаследовать дядюшкин миллион.

— Ой, как же я мечтаю своими руками подложить под него адскую машину! — кровожадно проговорила Пола, и я уловил в ее словах отголоски теорий Фрейда.

— Это невозможно! — резко ответил я. — Сама знаешь: дядюшка Мартин никуда не ходит. Только в турецкую баню. Поэтому бомбу подложу я.

— Ну и сколько людей, по-вашему, соответствует этому собирательному образу? — спросил О’Брайен.

— Трудно сказать, — ответил сержант Уолтерс. — Хорошо бы заиметь картотеку с данными на всех местных жителей и пропустить эти данные через вычислительную машину фирмы «Ай-би-эм». Но увы. По моей оценке, таких людей около тридцати тысяч.

— Да, немало. К тому же они рассеяны по всему городу.

Уолтерс не мог не согласиться с въедливым курсантом.

К пяти часам я все-таки управился со счетом Эванса и попал домой без четверти шесть, когда сержант Уолтерс загонял в гараж свою машину.

Я почти ничего не знаю о сержанте Уолтерсе. Слышал, что он служит в управлении полиции и занимается какой-то бумажной работой.

Кивнув мне, он зашагал к дому. Мы уже десять лет соседствуем с ним в этом особняке на две семьи и пользуемся одним гаражом, и все же я сомневаюсь, что сержант узнает меня, если встретит на улице.

Это очень печально. Похоже, люди вообще не замечают меня.

Мы разговаривали о насилии.

— Некоторые люди, — сказал я, — боятся людей, некоторые боятся вещей.

Старший инспектор Хэзлригг обдумывал это замечание дольше, чем оно, казалось бы, заслуживало, потом сказал:

— Примеры, пожалуйста.

— Ну, одни боятся своих работодателей, другие — иметь дело с бритвой.

— Не думаю, что страх такого рода — нечто постоянное, — сказал Хэзлригг. — Это меняется с возрастом или с опытом. При моих нынешних занятиях я не так уж часто имею дело с физическим насилием. — (Он был одним из инспекторов Скотленд-Ярда, занимавшихся таксистами и стоянками такси.) — Но я мог бы описать тип человека, которого меньше всего хотел бы иметь своим врагом. Это был бы англичанин, во всяком случае, англосакс, близящийся к среднему возрасту, и первоклассный бизнесмен. У него был бы определенный опыт обращения со смертоносным оружием — скажем, в качестве пехотинца в одной из мировых войн. Но совершенно определенно это должен быть любитель, дилетант в вопросах насилия. Он страстно убежден в справедливости того, что он делает, но он ни за что не допустит, чтобы фанатик в нем управлял бизнесменом. Именно такого человека я меньше всего хотел бы иметь своим врагом!

— Это что, портрет из жизни?

— Да, — медленно произнес Хэзлригг. — Все это случилось довольно-таки давно, когда я был младшим инспектором. Видите ли, даже сегодня нужно быть очень осторожным с именами, потому что если вся правда выйдет наружу… да вы сейчас и сами поймете.

В первый раз инспектор Хэзлригг встретился с мистером Коллетом (те самые Коллеты, владельцы судоходной компании, — этот был третьим в династии) в его кабинете директора-распорядителя, обшитом красным деревом. Хэзлригг был доставлен в простом фургоне, его ввели через грузовой вход, но как только он оказался в стенах здания, с ним стали обращаться с чрезвычайной предупредительностью.

За те немногие минуты, пока он дожидался, чтобы его провели к мистеру Коллету, Хэзлригг уже успел накопить кое-какие впечатления. Всякие мелочи (вроде того, как швейцар и посыльный говорили о Коллете, а еще больше то, как его секретарь говорил с ним) свидетельствовали, что они его любят и дорожат своей работой у него; они знали, что у него какая-то беда, и сочувствовали ему. Естественно, они не знали, что у него за беда, зато знал Хэзлригг.

Киднеппинг — похищение детей в целях вымогательства — мерзкое дело. К счастью, у английских уголовников оно не пользуется популярностью. Но в том году оно было каким-то поветрием.

Единственному ребенку мистера Коллета было девять. Во второй половине прошлого дня мальчик гулял со своей тетушкой, сестрой мистера Коллета, в городском парке. На пустынной аллее с ними поравнялся автомобиль. Из него вышел мужчина, подхватил мальчика, сунул его на заднее сиденье и уехал. Так просто, что дальше некуда.

— Насколько нам известно, — сказал Хэзлригг, — этим занимается одна и та же банда. Мы знаем о них очень мало. Но это уже пятый случай, и во всех предыдущих слишком много общего, чтобы считать их случайными совпадениями.

— И что в них общего? — спросил мистер Коллет. Хэзлригг отметил, что ни его голос, ни руки не выдавали волнения. Глаз он не видел — на мистере Коллете были темные солнцезащитные очки.

— Ну, для начала они запрашивают немного, очень умеренную сумму. Подразумевается, что, раз заплатив, человек будет платить и дальше.

— Пока все верно, — сказал мистер Коллет. — Они запросили всего пять тысяч фунтов. И могли бы получить их уже сегодня утром, если бы я видел в этом хоть какой-то смысл.

— Их метод получения денег обезоруживающе прост. Они прибегают к помощи мелких мошенников, которые хорошо нам известны. Эти мошенники не более чем курьеры. Мы могли бы арестовать их в тот момент, когда они вступят с вами в контакт, но это не приблизит нас к организаторам ни на шаг.

— Грин-парк, со стороны Пикадилли, завтра в два часа дня, — сказал мистер Коллет. — Они совершенно открыто назначили мне встречу, по телефону. Можно ли организовать за ними слежку?

— Вот тут-то и начинает работать их система, — сказал Хэзлригг. — Каждый следующий их шаг тщательно продуман и рассчитан на практически беспроигрышную игру. Курьерам остается лишь передать деньги по назначению. Они могут передать деньги в толпе, где-то в метро или в автобусе в час пик, или их могут подсадить в машину и быстро увезти, или назначить им встречу в кинозале.

— Да, — сказал мистер Коллет, — организовать этот процесс было бы не слишком сложно. Есть еще какие-нибудь особенности у этой компании?

Хэзлригг заколебался. Рано или поздно об этом все равно пришлось бы сказать. Тогда почему не сейчас?

— Да, сэр, — сказал он. — Даже если родители платят много, ребенка им все равно не возвращают. Нам повезло, что вы обратились к нам немедленно, это повышает наши шансы. — Мистер Коллет промолчал. — Вы ведь знаете Роджера Барстоу — у него была дочка, Зилла ее звали. Он платил им девять раз — больше ста тысяч фунтов — все, что у него было, и он сказал им об этом. На следующее утро Зиллу нашли в мусорном ящике на задворках его дома.