— А почему не похоронить его в том, что было на нем в момент смерти?

— Поверьте, мэм, так никто не делает. Не знаю, что на нем было в момент падения, но эта одежда в лучшем случае вся помялась и изорвалась, а в худшем…

— Да, скорее всего, она в крови, — кивнула миссис Педдингтон. — Раз она теперь не нужна живым, то пусть он в ней и останется. Я уверена, что Адаму такая экономия очень понравилась бы. Он не любил напрасно тратить деньги.

— О Господи! Теперь следует выбрать место последнего успокоения.

— Мы кремируем его.

Через час Тадеуш сказал Джону, доставая из-за банки с формальдегидом виски:

— Не исключено, что после обеда нам придется ехать за плоским телом.

— В городе? — спросил Джон из бальзамировочной комнаты.

— Да, но я еще не знаю, откуда его забирать.

— С большой высоты упал?

— Не хочется об этом говорить, Джон, но у меня такое ощущение, что его столкнула супруга.

— Та маленькая дама, с которой ты только что беседовал?

— Она самая! — Тадеуш сделал большой глоток виски и в очередной раз подумал, что занимается все же не своим делом. — Маленькая, но очень деловая. Я бы такой палец в рот не положил, Джон. Мигом откусит и даже не заметит. Она прожила двадцать лет со своим гениальным бухгалтером, да хранит его Господь, и он научил ее беречь каждый цент.

— Почему мы не можем забрать его прямо сейчас, Тэд? Я уже почти закончил с этим трупом.

— Мы никуда не можем ехать без ее звонка, Джон. Она еще не дала окончательного согласия, — печально покачал головой Тадеуш. — Тело станет нашим лишь в том случае, если она не найдет похоронное бюро с более низкими ценами. Ее муж гордился бы ей. В списке маленькой леди остались четыре бюро, в которых она еще не побывала.

— Ф. Конвей, должно быть, сейчас переворачивается в своем гробу.

— Аминь! — вздохнул Тадеуш и неохотно поставил бутылку на полку.

В обеденный перерыв Конвей потягивал пиво и смотрел телевизор, а Джон пропылесосил все комнаты и навел некоторое подобие порядка. Ближе к вечеру за окном послышался звук сирены. Тадеуш посмотрел на часы. Они показывали без нескольких минут шесть. Он и не догадывался, что скоро уже вечер.

— Пожарная машина? — спросил гробовщик у помощника, который подошел к окну.

— Скорая помощь, — ответил Джон. — Полицейская скорая. Подъезжает прямо к нашим дверям, Тэд.

— Поскольку у нас не больница, а похоронное бюро, миссис Педдингтон, похоже, все же решила поручить нам тело своего мужа.

— Впервые вижу, чтобы легавые развозили трупы, — удивленно произнес Джон и направился к двери.

— Я тоже такого не помню, — согласился Тадеуш Конвей.

После того как останки Адама Л. Педдингтона в холщовом мешке внесли в подготовительную комнату, Тадеуш пригласил водителя и носильщика выпить. Предложение было с благодарностью принято. Он достал запечатанную бутылку виски и даже принес стаканы со льдом.

— Я вам очень признателен, ребята, — сказал гробовщик, после того как все выпили, — за то, что вы привезли труп из морга.

— Из морга! — усмехнулся водитель. — Как бы не так! Мы подобрали его на улице.

— Сразу, как только коронер разрешил его забирать, — подтвердил его напарник.

— Вы хотите сказать, что коронер разрешил трупу целый день валяться на улице? — не поверил своим ушам Тадеуш.

— Черта с два, целый день! — фыркнул водитель. — Парень выпал из окна меньше часа назад. — Легавые были на месте, когда он еще подпрыгивал на мостовой, как мячик. Мы опоздали всего на несколько минут. Коронер с судмедэкспертом приехали тоже очень быстро, как будто ждали за углом. Правильно, Мо?

— Правильно, — кивнул Мо. — Хорошая у вас выпивка.

— На все расследование ушло не больше пятидесяти — пятидесяти пяти минут, — пожал плечами водитель. — Мы с Мо положили труп в мешок и собрались было ехать в морг, но вдова что-то сказала коронеру, и он велел нам привезти его сюда и сдать под расписку.

— Расписка, — изумленно качая головой, пробормотал Тадеуш. — Ну и женщина…

Он сел за стол и начал писать расписку о получении трупа Адама Педдингтона…

Джон Флисон сидел в умиротворенном настроении на террасе большого дома и потягивал отличное шотландское виски. Погода была прекрасной. Все складывалось как нельзя лучше. Флисон был реалистом и понимал, что всего иметь нельзя. С женой ему и повезло, и одновременно не повезло. Кора была некрасивая толстуха средних лет со вздорным характером, но миллионы долларов, которые достались ей по наследству от отца, с лихвой перевешивали все ее недостатки. Все, что сейчас было у Джона, вернее, чем он мог пользоваться, принадлежало Коре. Как, впрочем, и он сам, с недовольной усмешкой вынужден был признать Флисон.

Прекрасный просторный дом с множеством слуг, готовых выполнить любое его желание, окружали вековые дубы и липы. Роскошная белая яхта у длинного причала, на которой можно было отправиться в плавание. Гараж с четырьмя дорогими машинами, отполированными до такого блеска, что в них можно было смотреться, как в зеркало. И, наконец, главное произведение искусства, само поместье с огромным парком, которое приезжающие к Коре многочисленные гости часто называли восьмым чудом света.

— Джон!.. — Его мысли прервал высокий, пронзительный голос жены. Кора сидела за мольбертом шагах в десяти от него и что-то сосредоточенно рисовала. — Джон!..

— Да, дорогая, — тут же откликнулся Флисон, постаравшись, чтобы его голос звучал ласково и заботливо. — Тебе что-то нужно?

— Джон, принеси мне стакан ледяного чаю.

— Кора, в доме больше десятка слуг, — не сдержался Джон. Он считал себя сдержанным человеком, но порой выдержка подводила и его. — Тебе не кажется, что можно попросить об этом кого-нибудь из них?

— Только не говори со мной таким тоном, Джон, — с холодной улыбкой одернула его Кора. Его супруга выглядела значительно старше своих сорока пяти лет. — Слуги — это слуги, а муж есть муж. Думаю, с твоей стороны будет очень мило, если ты мне принесешь чай.

С этими словами Кора отвернулась к мольберту, давая понять, что разговор закончен и он может выполнять ее просьбу. Вернее, не просьбу, а приказание. Она не сомневалась, что муж принесет чай, и поэтому считала обсуждение этого уже решенного ею вопроса напрасной тратой времени.

Джон Флисон выругался про себя. Он встал с тяжелым вздохом и отправился в дом за чаем. Джон весь кипел от злости. Очутившись на кухне, он закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. В очередной раз Флисон был вынужден признать, что принадлежит Коре, как тот мольберт, на котором она сейчас рисовала. Она выдавала ему сто долларов в неделю на карманные расходы, оплачивала все его карточные долги, но не позволяла совершать серьезные покупки. Они уже прожили вместе пять лет, однако ему до сих пор приходилось просить у нее деньги на новые туфли или рубашку.

Джон вновь тяжело вздохнул и подумал, что игра, какой тяжелой она ни была, все же стоит свеч. Нужно было смириться и набраться терпения. Он видел завещание супруги. В том случае, если он переживет Кору, все ее миллионы достанутся супругу, то есть ему. В том, что он переживет жену, Флисон ни минуты не сомневался. Он был на десять лет моложе и обладал крепким здоровьем. К тому же у него была четкая цель — стать законным владельцем всего, что его сейчас окружало.

Джон принес чашку чая и молча поставил на столик перед супругой. Он старался не смотреть на нее, чтобы ненароком не выдать обуревавшего его гнева.

— Спасибо, дорогой, — с преувеличенной вежливостью поблагодарила Кора. — Надеюсь, не надорвался?

Джону Флисону очень хотелось заехать ей по жирной физиономии, но он знал, что нужно держать себя в руках. И все же он не удержался от вопроса: