— Раскрыто? — переспросил Бенисон. — Значит, вы нашли Планка?

— В этом не было необходимости. Вспомните, Планк носил темные очки и черные усы. Любой человек, мало-мальски знакомый с криминалистикой, знает, что людей обычно запоминают как раз по таким незначительным деталям. Мистер Хазлитт, который, по словам Унекера, не отличается особой наблюдательностью, видел напавшего на него человека при тусклом свете фонаря и запомнил усы и очки. Без особого риска ошибиться можно предположить, что Планк хотел, чтобы его запомнили. Убежден, это маскировка. Усы, конечно, фальшивые, а темных очков он не носит. — Все дружно кивнули. — Это первый и самый простой из трех пунктов в цепи моих рассуждений, которые ведут к преступнику. — Эллери повернулся к инспектору. — Отец, ты старый любитель табака. Как часто ты подносишь к носу эту гадкую вонючую пыль?

— Каждые полчаса, наверное, — пожал плечами инспектор Куин.

— Верно. Мистер Бенисон же только раз видел, как Планк нюхает табак, хотя они две недели работали в одной комнате. Это вторая подсказка. А вот и третья — Планк ударил мистера Фридриха Ульма по голове с явным намерением украсть ценную марку. Любой вор при таких обстоятельствах захотел бы поскорее бежать с места преступления. Мистер Ульм был лишь немного оглушен. Он мог прийти в себя и поднять шум, мог войти покупатель.

— Один момент, сынок, — прервал его инспектор. — Насколько я понял, существуют две марки. Я хотел бы взглянуть на оставшуюся.

Эллери кивнул.

— Джентльмены, принесите марку.

Фридрих Ульм принес кожаный альбом, в котором хранился второй «черный пенни». Инспектор Куин с любопытством уставился на маленький клочок бумаги стоимостью 30 тысяч долларов. Он едва не выронил от удивления альбом, когда Эллери попросил у Вейли револьвер.

Куин-младший с задумчивым видом взвесил оружие на ладони.

— Джентльмены, следите, пожалуйста, за моими действиями, — произнес он и направился к стоявшему в центре комнаты взломанному ящику. — Чтобы открыть ящик, Планк воспользовался фомкой. Ему пришлось четыре раза, как показывают следы на ящике, вставлять ее между крышкой и передней стенкой.

Ящик сделан из тонкого стекла. Он был заперт, а «черный пенни» лежал в кожаном альбоме. Думаю, Планк стоял здесь. Обратите внимание, в руках у него железная фомка. Как вы считаете, джентльмены, что должен делать вор, которому надо поскорее уносить ноги? — Все недоуменно смотрели на него.

Он поднял револьвер над головой и начал медленно опускать на стеклянную крышку. В считанных сантиметрах от крышки рука Куина-младшего замерла.

— Вы же разобьете стекло! — закричал Альберт Ульм. — Вы только…

Он бросился вперед и попытался оттолкнуть Эллери от ящика.

— Я рад, что вы остановили меня, мистер Ульм, — улыбнулся Куин-младший. — Руки вверх!

— Почему… зачем? — Ульм поднял дрожащие руки.

— Затем, что вы — Планк, а Фридрих — ваш сообщник!

На Ульмов жалко было смотреть. Альберт расклеился больше брата. В этом не было ничего удивительного, потому что над ним угрожающе навис сержант Вейли.

— Все элементарно, — продолжил Эллери Куин. — Начнем с третьего пункта моих рассуждений. Почему вор вместо того, чтобы легко разбить крышку фомкой, тратит драгоценные секунды? Потому что он хотел защитить от возможных повреждений другие марки. Кто больше всех должен был беспокоиться о сохранности марок? Конечно, братья Ульмы.

Почему Планк не украл другие марки из ящика? Потому что это бессмысленно, если воры — Ульмы.

— А как с табаком, мистер Куин?

— С табаком все тоже предельно просто. Табак нюхают часто и не таясь, значит, Планк нюхал не табак. Что еще можно вдыхать таким путем? Наркотики! Каковы отличительные признаки наркомана? Нервное, искаженное лицо; худоба, граничащая с истощением, и… глаза. Их зрачки предательски сужаются под действием наркотика. Вот вам еще одно объяснение темных очков Планка. Они выполняли двойную функцию: во-первых, маскировка; во-вторых, защита глаз, которые могли его выдать! — Он подошел к Альберту Ульму и сорвал с него зеленые очки. — Надеюсь, все ясно? — спросил Эллери, показывая на крошечные зрачки филателиста.

— Да, но все эти кражи книг… — напомнил Хазлитт.

— Часть хорошо продуманного плана, — пожал плечами Эллери. — Альберт — переодетый вор, Фридрих — его сообщник. Кражи книг понадобились для отвода глаз. Ульмы хотели, чтобы полиция и страховая фирма думали, будто кражу совершил вор со стороны. Главное — убедить, что марка украдена. На самом же деле ее никто не крал. Цель всей этой аферы, конечно, получение страховки.

— Весьма убедительно, мистер Куин, — пробормотал Хеффли, — но где, черт возьми, тогда марка? Куда они ее спрятали?

— На месте Ульмов я бы последовал примеру героя рассказа Конан Дойля — спрятал ее в самом очевидном месте. Уверен, что они тоже читали рассказ о письме… Отец, — обратился он к вздрогнувшему инспектору, который продолжал изучать альбом. — Не сомневаюсь, что держишь оба «черных пенни». Марки наклеены друг на друга клеем, от которого не остается следов!

Арчер вошел в маленькую мастерскую. Негромкий звон колокольчика на двери был едва слышен за громким тиканьем часов, выстроившихся на полках вдоль стен. В комнатушке царил полумрак. Только руки человека, сидящего на высоком стуле в дальнем углу, были освещены лампой на гусиной ножке. Арчер терпеливо ждал, пока ловкие пальцы часовщика засунут крошечную пружинку в нужное место украшенного драгоценными камнями часового механизма.

Наконец мастер вытащил из глаза увеличительное стекло и внимательно посмотрел на гостя слегка выпуклыми увлажненными глазами.

— Чем могу служить? — спросил он мелодичным голосом.

— Меня прислал Даггерт.

Толстяк не шелохнулся. На его лице не дрогнул ни один мускул. Казалось, он не слышал, что сказал посетитель.

— Он велел передать вам это, — Арчер достал из кармана пиджака кусок картонки и положил на стойку.

Часовщик достал из ящика стола второй кусок и приложил к первому. Куски разорванной визитной карточки Арчера идеально подходили друг к другу. Хозяин не без труда поднял грузное тело со стула и неторопливо направился к входной двери. Заперев ее, он повернулся к молодому гостю и сказал:

— Можете называть меня Джаггером. Пойдемте.

Джаггер провел посетителя в богато обставленную гостиную. Кожаная мебель прекрасно подходила к дорогому восточному ковру.

— Садитесь, мистер Арчер.

— Вы знаете мое имя?

— Да. — Джаггер набирал номер телефона, не отрывая от гостя пристального взгляда немигающих глаз. — Опиши Арчера, — произнес в трубку. — Протяните правую руку, мистер Арчер. Я хочу увидеть ваше кольцо.

— Вы очень осторожны, — кивнул Арчер, вытягивая руку.

— Осторожность в нашем деле никогда не помешает, — согласился Джаггер и положил трубку. — Хотите послушать музыку?

— С удовольствием.

— Это единственная реальность в нашем изменчивом мире, — с глубокомысленным видом произнес Джаггер. — Шуберт?

Арчер кивнул. Через минуту комнату наполнили звуки Второй симфонии.

— Я убавлю звук, чтобы мы могли разговаривать, — Джаггер сел в одно из кожаных кресел. — Только без ненужных деталей, мистер Арчер, и, главное, без имен. Мне нужно самое важное: адрес, расположение здания, что вы хотите и когда это нужно сделать. Больше меня ничего не интересует.

Арчер достал из кармана конверт с бумагами. Часовщик смотрел на него и непроизвольно отстукивал правой рукой в такт музыке.

— Здесь план дома и снимок снаружи.

— Профессиональная работа, — Джаггер изучал чертежи, слегка надув губы.

— Я архитектор.

— Я знаю, — кивнул часовщик и бросил на гостя колючий взгляд.

— Адрес дома на конверте. А это ключи.