— Позавчера вечером Джордж сказал, что хватит переживать из-за каких-то испорченных кукол, вот если бы что-то случилось с его картинами, тогда можно было бы печалиться. Я сгоряча ответила, что его картины — бездарная мазня и ничего не стоят по сравнению с куклами. А наутро он принёс мне это и сказал, что не ожидал, что я хочу остаться вдовой, — она кивнула на «убитую» куклу. — Я была в ужасе, так как не делала этого. Во всяком случае, не помню, чтобы делала, — добавила Дорис шёпотом. — Ну а сегодня были изрезаны все картины Джорджа и принесены сюда, ко мне! И он вопит, что пронзённое сердце куклы — символический жест. Я убила его, когда уничтожила его произведения.

Шерил задумалась.

— А что тебе снилось в дни, когда произошли все эти ужасы?

— Абсолютно ничего. Я спала как убитая.

— Но тебе же всегда снятся какие-то безумные сны…

— Вот именно, — перебила её Дорис, — ты нашла верное слово — безумные! Я сошла с ума и меня надо изолировать, пока я не принялась за людей! Кстати, — после некоторой паузы добавила она, — видимо, я уже сотворила нечто ужасное. Бенедикт так и не появился. Даже страшно представить, что я могла сделать с ним. Люсинда, оказывается, пыталась содрать панцирь с черепахи, а рыбок, если не удавалось скормить кошкам, оставляла на полу и наблюдала, как они задыхаются.

— Черепахи, рыбки и… Кого ещё мучила Люсинда? — спросила Шерил.

— По-моему, этого более чем достаточно.

— Черепахи, рыбки, — медленно проговорила Шерил. — Бенедикта я не беру в расчёт. Думаю, что все живущие в этом доме сделали бы маленький подарок тому, кто избавил их от этого кота. Но черепахи и рыбки, определённо, вызывают у меня какие-то смутные ассоциации. Ура! — она хлопнула себя по лбу. — Всё сошлось. Мне нужен ключ от входной двери.

— Прости?

— Не буду тебе пока ничего объяснять. Надо спешить.

— Хорошо, — покорно отозвалась Дорис, — тем более что со мной и так всё ясно.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты загляни в аквариум!

На лестнице, когда они спускались, Шерри столкнулась с Эдной. Осунувшаяся и усталая, она выглядела неважно, но волосы были как всегда великолепны, тщательно расчёсаны и уложены.

— Я дала Джорджу успокоительное, и он заснул. Ты переночуешь здесь, Шерил?

— Боюсь, что нет. Мне завтра очень рано надо на работу.

— Жаль. Ну ничего, я запру Джорджа и присмотрю, чтобы ничего не случилось.

— Я надеюсь на тебя. И, кстати, что там у вас произошло с рыбками?

— С рыбками? — удивилась Эдна. — Понятия не имею.

Шерил вошла в кабинет Джорджа, где стоял аквариум. На его дне, между водорослей, лицом вниз лежала кукла в синем вечернем платье.

Ночью Шерил тихо открыла дверь в дом Дорис, поднялась в мастерскую и достала из сумки ножницы и бритвенные принадлежности. Свет она включать не стала, но луна светила так ярко, что справиться удалось довольно быстро. Закончив, Шерил спряталась за занавеску и стала ждать. Минут через десять на лестнице раздались шаги и тихое, жалобное мяуканье.

В комнату вошёл человек с мешком, в котором что-то слабо шевелилось, и, положив его на пол, подошёл к окну и попытался растворить его, но на подоконнике лежал какой-то предмет. Вошедший поднял его и дико закричал.

На крик сбежались все обитатели дома, кроме Дорис.

Кто-то включил свет, и глазам присутствующих предстала взбешённая Эдна, держащая в руках свою кукольную копию, — только вместо роскошных кудрей на её головке сияла лысина. Джордж и заспанная Аманда с изумлением и ужасом смотрели на Эдну, рычащую от бешенства. Она метнулась к столу, схватила ножницы, оставленные Шерил, и кинулась на неё. В своем мощном броске она наступила на лежащий на полу мешок. Раздался отчаянный кошачий визг, и из мешка выполз огромный рыжий кот. Он пошатывался, словно во сне, но всё же сумел вцепиться в ногу Эдны. Аманда и Джордж одновременно пришли в себя. Вместе с Шерил им удалось повалить беснующуюся Эдну на пол и связать. Бенедикта, мёртвой хваткой вцепившегося в ногу, отодрать удалось только санитарам скорой психиатрической помощи, которых вызвала неожиданно проявившая расторопность Аманда.

— А где Дорис? — тяжело дыша спросил Джордж, когда мастерская опустела и они с Шерил остались вдвоём.

— Спит мёртвым сном, как и все прошлые ночи, — ответила Шерил. — Сестра давала ей какое-то сильнодействующее снотворное.

— Но зачем?

— О, причин очень много, — ответила Шерил. — Я связалась с Люсиндой, о которой рассказывала всякие ужасы Эдна. Она, действительно, живёт в Австралии и абсолютно здорова. Она рассказала мне о детстве Эдны. Оказывается, те ужасные поступки, которые Эдна приписывала тётушке, совершала она сама. А потом всё как-то наладилось, но родные всё-таки боялись за неё и поэтому не позволили полностью отдаться батальному жанру, в котором также проявилась её патологическая жестокость.

— Смотри, — она достала из сумки фотографию картины Эдны.

— Да видел я её, — поморщился пацифист Джордж.

— Ну и самое главное — Эдна страшно завидовала своей удачливой сестре. У Дорис было всё, а у неё ничего. И поэтому, когда некто, недовольный подарком, вернул его таким экстравагантным образом, Эдне пришла в голову просто гениальная мысль. Она решила внушить Дорис, что та сумасшедшая, и довести её до самоубийства. Последней каплей должен был стать Бенедикт, которого она собиралась выбросить из окна. Кстати, ему она, видимо, тоже дала снотворное, иначе удалось бы засунуть его в мешок, как же! А Дорис была дана подсказка — утопиться. Я уверена, что, если бы та не решилась, Эдна обязательно что-нибудь придумала бы. И тогда ей досталось бы всё — бизнес с раскрученным именем, дом, ну, — Шерил улыбнулась, — возможно, и ты в придачу. Поэтому мне пришлось спровоцировать её, побрив куклу.

— Но как ты догадалась, что это Эдна?

— Из-за черепахи и рыбок. Меня всегда удивляла кровожадность, с которой она живописала сражения, раны, кровь и прочие ужасы войны. Ну ладно люди! Там были с каким-то наслаждением выписаны умирающие животные. Агонизирующие кони, растоптанная черепаха, выброшенные на берег рыбки… Я сопоставила всё и поняла, что речь шла о самой Эдне.

— Шерил, — с чувством произнёс Джордж, пожимая ей руку, — мы так обязаны тебе. Когда Дорис проснётся, я скажу, чтобы она сразу же стала делать тебе твою куклу.

— Что-то не хочется, Джордж. И, если честно, я теперь очень долго вообще не смогу смотреть на кукол.

Я, Джек и Бак здорово набили руку на киднеппинге. Для тех, кто не понимает, поясню на похищениях людей. Редкие попытки горе-конкурентов захватить нашу нишу неизменно заканчивались неудачами. Наверное, только этим и объясняется наступившая со временем расслабленность.

Это самоуспокоение продолжалось до моей встречи с Барни Блу, моим старым знакомым по преступному миру, которого я очень уважал за дерзость, решительность и умение просчитывать комбинации на несколько ходов вперёд.

— Буш, — сказал мне Барни, — я давно восхищаюсь твоей организацией и делами, которые ты проворачиваешь со своими ребятами. Многие годы вам не было равных в киднеппинге. Ваши похищения вошли в учебники, по которым в академиях учат полицейских. Я прекрасно знаком с почерком твоей организации, досконально изучил ваш метод и пришёл к выводу, что могу сейчас и сам заняться этим же делом. Я набрал собственную шайку и готов взяться за работу. Считай, что я бросаю тебе вызов.

— Америка — страна свободного предпринимательства, Барни, — пожал я плечами. — Раз решил значит, милости просим. Только насчёт вызова ты, по-моему, сильно загнул…

Он рассмеялся, но я уловил в его смехе напряжение.

— Вижу, тебе не очень нравится, что на твоём лугу будет пастись ещё одна корова, Буш. Ничего, я готов рискнуть. Ходят слухи, что ты со своими парнями слишком загордился и возомнил о себе бог знает что. У тебя в стакане скисло вино, старик, а ты этого даже не замечаешь.