Она ходила по комнате, постукивая каблучками по бетонному полу. Ее голос то стихал, то становился громче.

— Вам удалось обмануть полицию и газетчиков, но вам никогда не обмануть меня. Я обратилась к частному детективу и попросила навести о вас справки. Результат его работы — досье на вас толщиной с телефонный справочник Лос-Анджелеса. Я много знаю о вас, мистер Дейн. Помимо прочих грязных подробностей вашей жизни мне, к примеру, известны и ваши прежние трюки с мистером Уоллмэном, который становился козлом отпущения и брал на себя вину за ваши ошибки, неприличное поведение, мелочные скандалы и преступления. Он много раз спасал вас от справедливого наказания, но от этого возмездия ему вас не спасти. На этот раз вам придется за все заплатить сполна. Сначала свидетели того наезда в один голос утверждали, что моего ребенка сбила знаменитая кинозвезда Дэнни Дейн. Потом ваш мистер Уоллмэн «признался» в наезде, и вы убедили их в том, что они ошибаются. Так что сейчас вы можете продолжать вести такой же образ жизни, как раньше: и дальше безнаказанно топтать людей и оставлять после себя только горе и страдания. Но сегодня вечером всему этому беспределу пришел конец.

Неожиданно Дэнни весь напрягся и попытался перевернуть кровать, произвести хоть какой-то шум, порвать ремни или сломать замки, но кровать даже не шелохнулась.

— Я хочу, чтобы вы поняли, если сможете, — продолжила Елена Мендоса, — что, забрав мою Анну, вы отняли у меня самое дорогое. Боюсь, вы не в состоянии понять мои чувства из-за многочисленных разводов. После смерти мужа Анна стала всем, что у меня было в этом мире. Она мой первый и последний ребенок. Я не смогу больше иметь детей. В Анне заключена моя жизнь, вся моя вселенная. И когда вы сбили ее своей машиной…

Дэнни Дейн попытался вложить всю душу в голосовые связки, чтобы заговорить, но единственным звуком, который ему удалось произнести, было жалкое хныканье.

— Вы сбили ее, этого беззащитного ребенка. У нее страшная травма черепа. Анна должна была умереть, но благодаря злому чуду, явно вызванному вмешательством Сатаны, она осталась жить. Сейчас она жива. Анна лежит на больничной кровати. Она полностью парализована, не может пошевелить даже пальцем. Она ничего не видит и не говорит. Бедный шестилетний ребенок! Моя маленькая сладкоголосая птичка была рождена для детских игр и веселья, а благодаря вам она теперь обречена на невыносимые страдания полной неподвижности и бездействия, обречена на мрак, то есть на жизнь, которая мало чем отличается от смерти.

Елена замолчала на несколько минут. Он слышал ее дыхание и был уверен, что она не плачет, а просто о чем-то задумалась.

— Вы разделите ее судьбу, мистер Дейн. Кажется, я уже вам говорила, что я опытная медицинская сестра. Мне будет нетрудно очень хорошо заботиться о вас. Готова поспорить, вам нигде не найти такого хорошего ухода. Я буду ухаживать за вами так же хорошо, как ухаживают за моей дочерью в больнице. Буду ухаживать весь остаток вашей жизни, мистер Дейн. Все время, что вам осталось прожить на этом свете.

Дэнни снова попытался заговорить с ней, и опять у него ничего не получилось.

— Доктора сказали мне, что предсказать, сколько еще проживет Анна, невозможно. Она может жить и месяц, и год, и два года, и пять лет. Но сколько бы она ни прожила, мистер Дейн, столько же отведено жить на этом свете и вам. Вместе с моей дочерью умрете и вы. Ни днем раньше и ни днем позже. Я бы на вашем месте молила Бога, чтобы она умерла поскорее. Такой жизни не пожелаешь и злейшему врагу.

До Дейна донесся какой-то царапающий звук. Он догадался, что она придвинула к его кровати деревянный стул. Маркиза села, слегка зашуршав платьем.

— Несмотря ни на что мне хочется быть справедливой. Я не хочу лишать вас в отношении удобств того, что есть у моей дочери. Я навещаю ее каждый день, поэтому и к вам буду спускаться ежедневно. Я читаю ей сказки. И вам буду читать те же книжки. Вам повезло, мистер Дейн. Это не испанские сказки, эти сказки на вашем языке, на английском. Полагаю, вначале вам это маленькое утешение придется не по вкусу. Но я с нетерпением буду ждать того дня, может он наступит через месяц, а может, и через год, когда я спущусь сюда к вам после того, как побываю у Анны в больнице, близко придвину к кровати стул и скажу, что этим вечером сказки не будет. Вы, наверное, попытаетесь что-нибудь сказать, но кляп вам не позволит этого сделать. Вы будете молить меня читать, вы захотите услышать любые слова, любой человеческий голос вне зависимости от того, кому он принадлежит; хоть какой-то звук, который отличал бы жизнь от смерти; все что угодно, лишь бы не сойти окончательно с ума… Поэтому надеюсь, вам понравятся эти сказки, мистер Дейн. Я буду читать любимые сказки моей Анны. Вы уж постарайтесь, пожалуйста, чтобы они вам понравились, мистер Дейн. Хотя бы потому, что это единственное, чему вы сможете радоваться.

Дэнни Дейн услышал шелест страницы. Он закричал, но испуганный голос звучал только в его голове: «О Господи, скажи ей… Пусть кто-нибудь ей скажет… О милостивый Боже, пожалуйста объясни ей, что в тот раз за рулем машины действительно был не я, а Билл Уоллмэн!»

— «Глава первая, — громко прочитала Елена Мендоса. — Медвежонок Эдвард спускается по лестнице вслед за Кристофером Робином. Бум, бум, бум…»

Марко Крюгеру стоило больших усилий сдержать радостную улыбку, когда к нему уже далеко за полночь приехал испуганный Тимоти Уоткинс. Постаравшись изобразить на своем лице тревогу и сочувствие, он ввел позднего посетителя в гостиную.

Нужно хотя бы сделать вид, что он хочет помочь. В конце концов, они с Тимоти были друзьями. Вернее, так многие думали. Но сам Марко придерживался иного мнения. Конечно, Тимоти выкупил у него фирму и помог расплатиться с долгами. А заодно, как настоящий друг, «увел» у него мисс Шарон Рэндалл, очаровательную брюнетку, в которую Марко Крюгер был влюблен. За все это Марко люто ненавидел Уоткинса. «Может, сейчас представится случай за все рассчитаться», — с надеждой подумал он, разглядывая Уоткинса.

Остекленевшие от ужаса глаза растерянно глядели по сторонам. Марко даже показалось, что его ночной гость плохо понимает, где он находится и что происходит.

Крюгер знал, что в этот вечер Тимоти Уоткинс должен был ужинать с Шарон. Причем не в ресторане, а в уединенном коттедже на берегу озера. Значит, что-то произошло…

Заботливо поддерживая грязного гостя под локоть, он подвел его к дивану.

— Мне не к кому было… — стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, забормотал Тимоти Уоткинс. — Я должен кому-то рассказать, что случилось. Нет, наверное, мне лучше все же уйти…

— Хватит нести чушь! — прикрикнул на него Марко Крюгер, которому очень хотелось узнать, что же все-таки стряслось с врагом. Если бы для этого понадобилось запереть дверь, он бы не колеблясь сделал это. — Правильно сделал, что пришел. Ведь мы друзья… А сейчас успокойся, возьми себя в руки и расскажи, в чем дело.

Но Тимоти Уоткинс не мог успокоиться. Он несколько раз пытался что-то сказать, но из горла вырывались лишь какие-то булькающие звуки. Марко налил в стакан неразбавленного виски и протянул Тимоти. Тот одним глотком выпил виски и задрожал, когда огненная жидкость обожгла желудок, потом благодарно кивнул. На его лицо начали постепенно возвращаться краски.

— Марко, — страдальческим голосом прошептал он, — я убил человека.

— Что!? — не поверил своему счастью Крюгер. Хорошо, что гость не заметил в его голосе радости.

— Совершенно незнакомого человека. Представляешь, никогда раньше его не видел. Я заметил его в самый последний миг, когда он уже был под колесами моей машины и ничего нельзя было сделать.