— Так оно и есть. Очень хочется в последний раз съездить на рыбалку на Бемус-Лейк. Пару часов назад я продал машину, но новый владелец вошел в мое положение и разрешил мне оставить ее до понедельника. Я отправляюсь на озеро завтра после работы, а вернусь в воскресенье вечером. Но боюсь, тогда мне будет, сам понимаешь, не до праздников. Поезд отправляется в половине шестого, так что вставать придется рано.

— Ну, тогда ужин отпадает, — расстроился я. — Насчет рыбалки я тебя отлично понимаю. С кем собираешься рыбачить?

— Ни с кем. Один.

Пока все складывалось идеально.

— Тогда счастливой рыбалки, — пожелал я ему.

— Спасибо, — поблагодарил он. — И спасибо за приглашение, хотя я и не смогу его принять.

Положив трубку, я задумался. Спать я отправился только под утро, когда план был готов во всех подробностях.

В пятницу утром я купил в спортивном магазине тяжелую гирю и крепкую веревку и положил их в багажник. На тот случай, если Арнольд Стронг в свой последний рабочий день решит уйти пораньше, чтобы побыстрее уехать на рыбалку, я решил держать его под наблюдением. В два часа дня я был уже у банка.

В начале шестого Стронг вышел из банка с пухлым портфелем в руках, сел в машину и отправился домой. Подъехав к его дому, я увидел, что двери гаража открыты и машина стоит внутри.

Мне пришлось звонить около двух минут, прежде чем он открыл дверь.

— Я был наверху, — объяснил Стронг, немного удивленный моим приходом, — собирал вещи. Извини, что заставил тебя ждать. Входи.

— Не обращай на меня внимания, — улыбнулся я. — Просто зашел попрощаться. Кто знает, когда мы теперь увидимся.

— Я как раз закрывал последний чемодан, когда ты позвонил, так что ты мне нисколько не помешал. К сожалению, не могу предложить тебе выпить. В доме осталась только мебель.

— Ничего страшного, — успокоил его я. — Ты один? Никого не ждешь?

— Нет, — он озадаченно посмотрел на меня. — Я собирался через пятнадцать минут уезжать.

Когда Арнольд отвернулся, я выхватил из кармана дубинку и что есть силы ударил его по затылку. Он рухнул как подкошенный. Я нагнулся и проверил пульс. Мой деверь не дышал, он был мертв.

Его бумажник был набит документами. Физическое описание на его водительском удостоверении не очень соответствовало моей внешности, но на него, кроме легавых, никто никогда не смотрит. Встреча же с легавыми в мои планы не входила. Помимо документов, в бумажнике лежало немногим более двухсот долларов.

Я переложил свой бумажник во внутренний карман пиджака, а бумажник Арнольда сунул в карман брюк. В спальне, на втором этаже, стояли два тяжелых чемодана. Портфель, с которым он ходил на работу, лежал открытый на кровати. Я заглянул в него в надежде найти какие-нибудь бумаги, с которыми должен быть знаком глава отделения банка, но он оказался пуст.

Затем я спустил на первый этаж вещи и быстро раздел Арнольда. Попробовав чемоданы на вес, сунул одежду в тот, что был полегче. Но как ни старался, пиджак и туфли никак не помещались. Пиджак я с большим трудом затолкал во второй чемодан, а туфли бросил в портфель.

Я не без труда дотащил его до машины. Труп положил в багажник, предварительно привязав к нему гирю, а вещи — на заднее сиденье.

В полночь Ривервью-Пойнт-Бридж обычно пуст. Я остановился посреди моста и вышел из машины. Сначала я избавился от трупа Арнольда Стронга, следом за ним в воду полетели чемоданы и портфель. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что меня никто не видел, я сел в машину и спокойно уехал.

В час ночи я уже лежал в постели у себя дома. В субботу утром я продал свою колымагу и оставшееся до понедельника время учился расписываться, как это сделал Арнольд на водительском удостоверении.

В воскресенье вечером я предупредил домохозяйку, что съезжаю. Без четверти пять утра за мной и двумя чемоданами заехало такси, и мы отправились на вокзал.

До Леверета было восемь часов езды. Делать мне было нечего, и в голову лезли неприятные мысли. Предположим, в банке работает какой-нибудь клерк, который раньше жил в Мидуэй-Сити и знает в лицо меня или Арнольда? А что мне делать, если кому-то из совета директоров придет в голову навестить отделение в Леверете? Меня могут разоблачить даже в том случае, если кто-то из правления или Мидуэя решит позвонить в Леверет и поговорить с Арнольдом. У нас с ним совсем разные голоса.

Скорее всего я бы отказался от идеи ограбления, если бы не убил Стронга. Сейчас же мне во что бы то ни стало нужно было уехать из Америки, и я был полон решимости уехать не нищим, а обеспеченным человеком.

Я кое-как успокоил себя и решил проводить в банке как можно меньше времени. Свое первое появление на работе следует отложить как минимум до вторника. Сразу же после того, как узнаю комбинацию и ключи, сразу притворюсь больным и буду сидеть в гостинице до последней минуты…

Стелла Маршалл, главный бухгалтер отделения «Нэшнла» в Леверете, оказалась чопорного вида некрасивой женщиной средних лет. При виде меня она нисколько не удивилась, и это меня здорово успокоило. Я был на шесть лет моложе Арнольда, а его возраст скорее всего был известен персоналу банка. Наверняка они уже обсуждали своего нового начальника, и она должна была обратить внимание на то, что я выгляжу моложе. Значит, она или не относится к наблюдательным людям, или решила, что я очень хорошо сохранился для сорокапятилетнего мужчины.

Я пожаловался на простуду, и мы поехали в гостиницу. Стелла предложила заехать за мной во вторник утром, но поскольку до банка было всего полтора квартала, я сказал, что лучше пройдусь пешком.

На следующее утро ровно в девять я был в банке. Рэймонд Бурк, главный кассир и мой заместитель, был худощавым очкариком лет тридцати пяти. После ознакомительной экскурсии по моим новым владениям он завел меня в кабинет управляющего, вручил связку ключей и показал, какие от хранилища, а какие от здания. Всю экскурсию я через каждые пару минут громко сморкался, чтобы он знал, что у меня сильная простуда.

После ухода кассира я с нетерпением открыл папку с бумагами и едва не подпрыгнул от радости. Вчера, на момент закрытия, в банковском хранилище лежали 251372 доллара и 87 центов. Конечно, я надеялся, что денег будет много, но на такую сумму, честно говоря, не рассчитывал.

Удобнее всего совершить ограбление в пятницу вечером. Кражу обнаружат не раньше утра в понедельник, так что у меня будет время покинуть страну. Значит, главное сейчас как-то продержаться до пятницы.

В среду утром я позвонил Бурку и прохрипел простуженным голосом:

— Это Арнольд Стронг. У меня разыгрался ужасный грипп. Очень не хочется прогуливать второй рабочий день на новом месте, но работать я сегодня не в состоянии.

— Ничего страшного, — успокоил Бурк. — Вам чем-нибудь помочь?

— Не надо. Доктор прописал постельный режим и предупредил, чтобы не было никаких посетителей. Для их же безопасности, а не моей. За меня не беспокойтесь. Завтра, надеюсь, буду чувствовать себя лучше и выйду на работу.

Как только кассир положил трубку, я позвонил в аэропорт и забронировал билет за границу на первый субботний рейс. Самолет отлетал в шесть утра…

В четверг утром я снова позвонил в банк и сказал Бурку, что по-прежнему болею и едва ли смогу прийти на работу.

— Не торопитесь, — посоветовал он. — При гриппе лучше хорошенько отлежаться и не рисковать. Это очень опасная болезнь. У нас все в порядке, не беспокойтесь. Вчера звонил мистер Реддинг, спрашивал, как вы устроились. Когда он узнал, что вы больны, то попросил позвонить ему, когда поправитесь.

Байрон Реддинг был председателем совета директоров центрального банка и, естественно, мог знать голос настоящего Арнольда Стронга. Так что разговаривать с ним нельзя ни в коем случае.

— Я позвоню ему отсюда, — туманно пообещал я…

В пятницу картина повторилась. Утром я снова позвонил в банк и сказал хриплым голосом:

— Мне стало лучше, но, наверное, лучше все же не рисковать и подождать до понедельника.