— Я это знал.

— Но вы не знали, что именно фигурки преступников продаются лучше всего. Рада вам сообщить, что Кордер — редкость! Да еще какая! В мире существует всего несколько копий.

— Вы уверены, миссис Эбернон?

— Моя подруга показала мне каталоги и книги. Есть две самые большие коллекции стаффордширдов в стране: одна в музее Виктории и Альберта, другая в Национальном фонде в Стэплфорд-парк. И ни в одной из них нет Кордера.

Баттери почувствовал, как у него загорелись щеки.

— Значит, моя фигурка может оказаться ценной?

— Подруга сказала, что фигурку могут оценить на одном из больших аукционов в Лондоне и она будет удивлена, если цена окажется менее тысячи фунтов.

— Боже правый!

Миссис Эбернон просияла.

— В наши дни тысяча, конечно, не такие уж большие деньги, но лучше, чем ничего, верно? — Она сказала это таким тоном, как будто Баттери был одним из ее соседей в Кингстон-хилл с акрами земли и подогреваемым бассейном. — Вы можете получить и больше, если сами повезете ее на аукцион.

— Я так обязан вам за информацию.

Миссис Эбернон загадочно улыбнулась:

— Вы не должны чувствовать себя обязанным. Вы всегда так меня встречаете, проявляете такую любезность, что я даже не могу настаивать, например, на ланче в итальянском ресторане, чтобы отпраздновать нашу победу.

— Это идея! — с энтузиазмом воскликнул Баттери. — Если ваш муж не станет возражать…

Наклонившись, она шепнула доверительно:

— Я ему не скажу, дорогой мистер Баттери.

Баттери заерзал на стуле, чувствуя неловкость от ее близости.

— Что, если нас увидят? Меня довольно хорошо знают на Хай-стрит.

— Вы правы, — ответила миссис Эбернон, выпрямляясь. — Я выпила слишком много шерри. Забудьте…

— Напротив, я запомню это, — уверил ее Баттери. — Если я стану богаче на тысячу фунтов, то найду способ отблагодарить вас, поверьте мне.

Он попросил своего ассистента Джеймса присмотреть за магазином в среду, а сам, встав пораньше, упаковал фигурку Кордера в коробку из-под обуви и отправился в Лондон…

Эксперт прямо задохнулся от волнения, когда Баттери развернул бумагу и вытащил фигурку. Это был первый Уильям Кордер, которого эксперту случилось увидеть, да еще в прекрасном состоянии. Он объяснил Баттери, что некоторые серии стаффордширдов существуют во многих экземплярах, но Кордеров осталось не более трех-четырех, да и те в Америке.

У Баттери от волнения пересохло во рту.

— И сколько вы предложите за него?

— Хоть сегодня могу продать его за восемьсот фунтов, но на аукционе он получит больше.

— Тысячу?

— Если пойдет на торги, может, и больше.

— Когда следующий аукцион?

Эксперт объяснил про каталоги и предаукционную рекламу. Баттери поскучнел, поняв, что ждать придется несколько месяцев, и спросил, нельзя ли ускорить процедуру. Эксперт неохотно, но все же позвонил куда-то и договорился, что Кордера включат в список на следующий месяц, то есть через пять недель…

Спустя два дня миссис Эбернон появилась в магазине и выслушала новости.

— Я так рада за вас.

— А я так благодарен вам! — И Баттери выпалил фразу, которую заготовил на обратном пути из Лондона: — Прошу вас в следующую среду в знак моей признательности пообедать со мной.

Миссис Эбернон вскинула тщательно выщипанные брови.

— Но мне казалось, что мы уже отмели такую возможность.

— Мы можем встретиться за ланчем в Эпсоне, где никто нас не знает.

Она рассмеялась, блеснув зубками:

— Как интригующе! Подождем аукциона. Когда, вы сказали, он состоится?

— Пятнадцатого мая. В пятницу.

— Пятнадцатого? О, какая жалость! Я шестнадцатого отправляюсь во Францию.

— И сколько вы там пробудете? — Баттери не смог скрыть разочарования.

— Около месяца.

— Ваш муж не едет с вами?

— Мы всегда проводим отпуск врозь. Он заядлый игрок в гольф. Вы представляете, что это значит… А вы любите путешествовать, мистер Баттери? — Она сделала глоток шерри и кокетливо взглянула на него. — Я лично обожаю исторические места и начну с нескольких дней в Орлеане, а потом двинусь вдоль Луары.

— И я сделаю то же самое. — Он сказал это небрежно, будто идея только что пришла ему в голову. — Представляете, как забавно встретиться где-нибудь во Франции и перенести туда наш ланч в честь победы?

Она изобразила удивление, как звезда немого кино:

— Но ваш магазин?..

— Джеймс вполне способен заменить меня на время. Давайте сейчас и назначим свидание. На ступенях Орлеанского собора в полдень восемнадцатого мая.

— Какой вы, мистер Баттери! Но почему восемнадцатого?

— Чтобы мы могли поднять тост за Уильяма Кордера. Годовщина убийства в красном амбаре.

Миссис Эбернон рассмеялась.

— Вы и ваш убийца! — Она некоторое время обдумывала ответ. — Хорошо. Восемнадцатого мая. Разумеется, в том случае, если статуэтка будет продана.

— Я буду там независимо от результатов аукциона, — твердо пообещал Баттери.

Она наклонилась и легонько поцеловала его в губы.

Когда миссис Эбертон ушла, он направился к полкам с книгами по физиологии и анатомии и выбрал подходящие тома. Он не хотел выказать свою неосведомленность восемнадцатого мая…

Недели тянулись для Баттери невыносимо медленно. Он уже приобрел билет на паром через пролив, туристические чеки и карту железных дорог Франции. Впервые за несколько лет купил несколько новых рубашек в полоску, галстуки, синий блейзер и две пары прекрасно сшитых белых брюк.

Пятнадцатого мая Баттери явился на аукцион, от результатов которого зависело теперь его посвящение в тайну плотских утех. Он мечтал об этой возможности всю взрослую жизнь, но не мог позволить себе при низких доходах. Она была богатой и современной дамой, и ухаживание потребует самых дорогих вин и еды.

— Итак, лот двести восемьдесят семь… Стаффордширская фигурка известного преступника Уильяма Кордера… В прекрасном состоянии…

От волнения у Баттери запульсировало в голове. Он закрыл глаза.

— Тысяча фунтов!

Мистер Баттери представил мысленно: номер отеля, обнаженная миссис Эбернон с бокалом шампанского…

— Тысяча двести пятьдесят. Кто больше? Продано «Хадсон и Блэк».

Три дня спустя в синем блейзере и белых брюках он ждал в назначенном месте. Миссис Эбернон прибыла на двадцать минут позже, сияющая, в кремово-розовом платье, соломенной шляпке с широкой лентой. Он протянул ей коробку с орхидеей, купленной утром в Орлеане.

— Как романтично! — проворковала она. — Дорогой мой, как продумано! Даже две маленькие булавочки. Вы не поможете мне прикрепить ее?

— Я заказал столик в «Отель де Вилль». — Он помог ей прикрепить орхидею к платью. — Я должен отблагодарить вас. Кордер продан за тысячу фунтов.

Ланч затянулся. Они сидели на длинной террасе отеля. Он заказал шампанское, еда была великолепна.

Часа через три, слегка опьяневшие, они вышли на залитую солнцем улицу. Баттери предложил прогуляться по набережной. Там они набрели на чайный салон и выпили чаю с лимоном. Солнце катилось к закату, удлинились тени.

— Благословенный день, — вздохнула миссис Эбернон.

— Он еще не окончен. Я поведу вас обедать.

— Но я не смогу обедать после такого ланча!

— Тогда назовем это ужином.

Она покачала головой:

— Я пораньше лягу спать.

— Неплохая идея, — он улыбнулся с пониманием.

Баттери предложил взять такси и спросил, где она остановилась.

— Подвезите меня до собора, и я пройдусь пешком, да и вам надо срочно где-то найти номер.

Он нервно засмеялся: она, кажется, была нелегкой добычей.

— Я думал, это не понадобится… — Он почувствовал, что момент упущен. Надо было быть напористей. Ей явно нужен мужчина, который знает, чего хочет, и берет инициативу в свои руки.

Садясь в машину, она мило улыбнулась:

— Я буду ждать у собора завтра в полдень. Спокойной ночи.

Баттери захлопнул дверцу такси и зашагал прочь. Надо готовиться к более решительным действиям на завтра. В конце концов, еще одна ночь не имела большого значения.