— Думаешь, нам разрешат этим заниматься? — усомнился Ганнон Стритан.

— Было бы желание, найдется и возможность, — ответил я. — На всякий случай не перегружай трирему, чтобы влезло больше добычи.

— Как скажешь, — не стал спорить он.

Мы пополнили запасы воды и еды и отправились в африканский Табрак в составе большой флотилии, состоявшую из квадриремы под командованием центуриона Феста Икция, четырех трирем, девяти либурн и четырнадцати судов, предназначенных для перевозки лошадей. На квадриреме плыл со свитой квестор Луций Корнелий Сулла, которого Гай Марий посылал в Рим для набора вспомогательной конницы. На остальных судах и везли — люди отдельно, лошади отдельно — шестьсот завербованных всадников, в основном галлов.

Агномен Сулла был мне знаком. Вроде бы так будут звать жестокого диктатора, который превратит Римскую республику в Римскую империю. Будет ли это Луций Корнелий Сулла или кто-то из его родственников, я не помнил. Скорее всего, кто-то из его потомков, потому что квестор производил впечатление человека мягкого и скользкого. Глядя на него, на ум приходил мокрый кусок мыла, без помощи которого Луций Корнелий Сулла залезет куда угодно. Мы познакомились с ним по прибытию в Табрак.

— Твой бывший центурион Фест Икций рекомендовал тебя, как отважного воина, к тому же, хорошо знающего дорогу к Заме, куда, как мне сказали, вскоре должен прийти со своей армией Гай Марий, — начал разговор Луций Корнелий Сулла, приняв меня в кабинете командира гарнизона Табрака — комнате, которая казалась большой, потому что в ней из мебели были только прямоугольный стол, сколоченный из плохо оттесанных досок, и три табуретки, да в дальнем левом углу были свалена в кучу какие-то тряпки, видимо, сменная одежда хозяина. — Я хочу, чтобы ты взял свой отряд и проводил нас.

— Есть! — коротко произнес я.

Вообще-то, у меня не было желания шляться по дорогам, давно зачищенным римлянами, где никакой добычи не захватишь, но нужно было встретиться с Гаем Марием и сделать ему предложение, от которого не сможет отказаться. Заодно погоняю своих подчиненных в условиях, приближенных к боевым, а то они стали жирком заплывать от нехлопотной корабельной службы. Я взял всех. Пусть трирему и кормчего охраняют матросы и гребцы.

Выступили на следующее утро. Поскольку проводников не брали, положившись на меня, мой отряд шел впереди. Сразу за нами скакал квестор со свитой, а за ними — вспомогательная конница. Я заметил, что в первый день Луций Корнелий Сулла постоянно оглядывался, словно боялся, что нанятое им воинство сбежит. На второй день перехода подлые мысли покинули его голову.

Заму захватили в конце прошлого года. Мужчин перебили почти всех, а женщин и детей продали в рабство. После чего поселили в городе лояльных римлянам греков, финикийцев, египтян… Часть домов была все еще пуста. В них и расположились нанятые кавалеристы и мой отряд. Луций Корнелий Сулла решил подождать здесь неделю, а если Гай Марий не придет или не даст о себе знать, последовать дальше вглубь Африки. В этом случае моему отряду придется сопровождать его.

Чтобы не сидеть без дела, я по утрам отправлялся на охоту. Пока что диких животных в этих краях несчитано. Стада антилоп встречаются по несколько сотен голов. Первые два дня я охотился на них, а потом подстрелил зебру. Подкрался к пасущемуся табуну голов в сто и тупо пульнул из лука в самую гущу, на кого бог пошлет. Послал он в молодого жеребца, которому стрела попала в шею у туловища. Когда все рванули от меня, подранок остался скакать на месте, лягаясь, словно отбивался от львиного прайда. Пришлось добивать его еще двумя стрелами.

Как-то в двадцать первом веке я грузился кофе в конголезском порту Матади. Город расположен на восточном берегу реки Конго, километрах в ста двадцати от ее устья, на склоне холма, отчего напомнил мне Ялту: все время приходится подниматься или спускаться. Я решил навестить местный ресторан и обогатить свой гастрономический опыт. Выбрал не возле порта, где втридорога втюхивают иностранцам, а чуть подальше, в районе, где живут местные буржуа, если к неграм в принципе применимо такое слово. На открытой террасе под жестяной крышей стояли полтора десятка столиков разного размера. С потолка свисали два больших пропеллера, явно стянутые с «боинга-777», и со скрипом гоняли горячий воздух и эскадрильи мух. Дело было в полдень, но за одним из больших столов гужбанила компания из восьми негров в белых рубашках и незатянутых галстуках. Пили вискарь, почти не закусывая, а запивая кока-колой из банок. В Африке часто можно встретить типов, которые разгуливают по городу с пустой банкой колы в руке, делают вид, что крутые, при деньгах, могут себе позволить такую роскошь. Моего тогдашнего запаса французских слов (Республика Конго — бывшая колония Бельгии) хватило, чтобы заказать кусок зебры. Запекали его прямо на моих глазах. Довольно большой и толстый кусок мяса слегка посекли длинным ножом, поперчили, добавили еще каких-то пряностей, посолили, а затем завернули в тесто и положили на решетку над углями. Минут через пятнадцать сняли, специальной колотушкой сбили тесто, щедро полили какой-то жидкостью, похожей на бражку. Официант объяснил мне, что это пальмовое вино с прокисшими сливками (сметаной). Замоченное мясо без теста положили на решетку и дожарили. После чего повар обрезал обгоревшие части, а остальное подали мне с овощным рагу в банановом пюре. Отрезав и попробовав первый кусочек мяса, я почувствовал себя кровожадным дикарем, вернувшимся с охоты в джунглях. После пятого подумал, что надо будет снять негритянку, благо они здесь пятачок за пучок. С последним куском пришла гармония с окружающей средой и желание прилечь и покемарить, пока мой желудок усвоит это божественное угощение.

К сожалению, повара в Заме не умели готовить мясо зебры. Его тупо варили или запекали на углях. Да и пальмовое вино здесь не делали, предпочитали виноградное. Я попробовал изобразить то, что видел в Матади, но получилось не фонтан, слишком много сгорело. В итоге пожевал местами сожженное, местами недопеченное, жестковатое мясо и переключился на вареный его вариант.

Армия под командованием проконсула Гая Мария пришла в Заму на шестой день нашего ожидания. Легионеры были нагружены трофеями. Они захватили расположенный в пустынной местности город Капса, несколько небольших поселений и сильную и, как считалось, неприступную крепость Мулукк на границе с Мавретанией. Гай Марий раздал все трофеи солдатам, чем заслужил их расположение, хотя из-за своей строгости и затеянных перемен в организации армии любовью подчиненных не пользовался. Он ввел деление легиона не на манипулы, а на когорты по шесть центурий в каждой; отменил «зоопарк» — волка, минотавра, коня и кабана в штандартах, оставив только орла; «узаконил» давно уже практиковавшуюся отмену деления на гастатов, принципов и триариев; ввел ежедневные тренировки по бегу с полной экипировкой. За последнее проконсула возненавидели больше всего. Не помогало даже обещание, что после окончания контракта каждый легионер получит по сто югеров (двадцать пять гектаров) земли, отвоеванной в Африке. Для сравнения, семейным наделом (хередиумом) считались всего два югера, а достаточными для приличного существования большой семьи, живущей вдали от города — десять югеров.

У Гая Мария было вытянутое, лошадиное лицо с высоким лбом и тяжелым подбородком. Производил впечатление человека неприхотливого, властного, расчетливого и при этом не слишком умного, даже высокий лоб не спасал. Впрочем, высоколобость — это еще и один из признаков даунов. Разговаривал со мной на ходу, проверяя, как занимается легион возле каструма, который все еще существовал на прежнем месте, хотя в городе хватило бы места на всех. Нет бы дать солдатам отдохнуть после тяжелого похода! Причем повышенные требования были только к легионерам. Вспомогательные войска — легкую пехоту и всадников — Гай Марий считал второсортными, потому и требования к ним предъявлял пониженные.